Куйбышев - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

К самовару по утрам всегда готовы горячие, жирные шаньги. К обеду миски пельменей, лафитнички с настойкой и водочка тоже. Вечерами пулька. Опять же с возлияниями.

Два или три раза в неделю — как управится — газетка «Степной Край» прилежно громит отцов города за дурное содержание тротуаров и тьму непроглядную. Еще облюбованная тема — побоища, учиняемые кадетами и гимназистами. Господа гимназисты распевают: «Кадет на палочку надет». Бравые кадеты величают шпаков-гимназистов: «Ослиная голова». По той простой причине, что на бляхах гимназических поясов буквы «О. Г.» — «Омская гимназия». Обмен любезностями требует отмщения. Бои в полузасыпанных рвах старой крепости. Иногда в загородной роще. С той и с другой стороны выходят по нескольку десятков бойцов. Особенно отличившихся местные барды славят в одах…

Семь лет предстоит провести в столь приятном городе Куйбышеву Валериану. Оды в его честь слагать не станут. «Кадету 5-го класса Куйбышеву В., хотя и выполнившему условия на получение похвального листа, такового не выдавать за не вполне одобрительное поведение его».

Педагогический комитет более чем справедлив. Вполне одобрить поведение кадета еще никак нельзя. Все пока в начальной стадии. В компании милых, славных гимназисток и их друзей.

У гимназисток — Нади Куйбышевой, старшей сестры Валериана, Вали Дедовской, Елены и Ревекки Ревзон — коммуна. Жить вместе, ни от кого не зависеть, самим готовить, убирать, стирать, шить. И много-много читать. Преимущественно книги запрещенные. Их можно добыть у заведующей городской общественной библиотекой Заложиной. Или у Щеголевой, высланной из Петербурга курсистки.

Коммунарки — сюда вкладывается понятие самое широкое — все приезжие из глухих городков. Первая забота — найти комнату, суметь удержаться в ней. Выставляли хозяева по причинам дремучим.

— Как-то по пути из гимназии я встретила Валериана, — глуховатый голос Валентины Дедовской крепнет, десятилетия сброшены с хрупких плеч. — Он на ходу сказал мне: «Валя, из-за тебя всех вас гонят с квартиры…» Я удивилась и огорчилась, ничего не понимая. Дома наша старшая, Елена Ревзон, со смехом мне объявила, что хозяйка лишает нас комнаты, так как мы много льем воды. «Особенно недовольна тобой, говорит, что даже маленькая при умывании много тратит воды, хотя от этого красивее не станет».

Елена и Надя через некоторое время нашли хорошую комнату с отдельным ходом в доме почтового чиновника. В первый субботний вечер собрался кружок: Воля, Гриша Минский, Рая Бржезовская и Костя Ларин — званые гости, и все коммунарки. Горячо обсуждали книгу Бебеля «Женщина и социализм». Потом решили спеть «Дубинушку». От полноты чувств не заметили, как распахнулись двери. Нагрянула хозяйка. Гнев переполнял ее. «Ай да барышни! На что это похоже!! Что это за песня — подвернем да выдернем…»

В комнате Девушкам, понятно, снова отказали. После трудных хлопот им удалось поместиться на Сажинской улице, против наплывного моста через Омь, в польской семье Холево. С субботы на воскресенье сюда часто приходил Куйбышев и приводил своего младшего брата Колю. Читали самое разное: «Жан-Жак Руссо» Карелина (Засулич), памфлет Толстого «Николай Палкин», запрещенные цензурой стихи, «Речь на суде рабочего Петра Алексеева», «Обоснование народничества в трудах Воронцова», «Вяленую воблу» Салтыкова-Щедрина, «Эрфуртскую программу» Каутского, книгу Плеханова — он тогда подписывался «Бельтов» — «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю»…

Старшеклассницы окончили гимназию, уехали из Омска. Остались доучиваться Воля Куйбышев и Валя Дедовская. В одно из воскресений Валериан пришел к девушке чуть свет. Сообщил, что за Иртышем назначена маевка, им надо торопиться. Отправились на паром, потом шли полем и перелесками. В одном месте встретили маленькую группу по виду мастеровых с железной дороги. Они сидели с корзинами, бутылками и различной снедью, как будто на пикнике. Куйбышев сказал пароль, и пошли дальше. На пути располагались еще такие посты. Когда добрались, увидели много знакомых гимназистов, гимназисток, рабочих. Начался митинг.

За Иртышом пробыли несколько часов. Возвращаясь обратно, еще издали заметили на берегу и на пароме полицейских и жандармов. Валериан понял, что им переезжать на пароме нельзя. Он вывел к реке, к кустам, где была спрятана лодка. Усадил Валю и двух железнодорожников в лодку, и все они поплыли по течению. Мастеровые предложили спеть «Вниз по матушке по Волге» и с песней добрались до поселка при станции Омск. Там разошлись в разные стороны.

— Солнце уже было низко, когда я пришла домой, — заключила Ледовская. — На лавочке сидел Валериан, ждал меня. «Не поссорились ли, что пришли порознь?» — спросила сестра хозяйки. Я ответила, что мы держали пари, какой путь короче. «Ах, Валя, Валя, проиграли! Кадет давно пришел», — сказала она мне.

Год обозначен самим Валерианом на первом листе автобиографии. «Еще будучи в 6-м классе корпуса (1903/04 учебный год), завязал связь с нелегальным социал-демократическим кружком в Омске». В опросных листах, анкетах, во всех документах: «Время вступления в партию?» С 1904 года член РСДРП (большевиков)».

В другом загадка — на нее ответа не найти, невозможно — кто именно взял на себя открыть дворянскому сыну, кадету шестнадцати неполных лет, где обрывистый и трудный путь. Единственный, по которому тесной кучкой, крепко взявшись за руки, идут большевики. Со всех сторон окруженные врагами, почти всегда под их обстрелом.

Кто-то из трех.

Сестра Надежда? Революционное подполье для нее не тайна. Едва закончив занятия в гимназии, она отправляется в Челябинск, чтобы занять там видное место в кругах социал-демократов…

Ссыльная курсистка Щеголева? В Петербурге она привлекается по долу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В Омске живет в одном доме с дядей Валериана — Александром Гладышевым. Пользуясь этим, Воля часто захаживает к Щеголевой. Берет нелегальные издания. Жадно расспрашивает…

Член Омского нелегального комитета Крамольников? От него Валериан получает книгу, отпечатанную за три-девять земель, в немецком городе Штутгарте. Знаменитое «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения» Н. Ленина. И нелегальные листовки. Для распространения в летние каникулы среди солдат подполковника Владимира Яковлевича Куйбышева. В казармах и на стрельбище.

Каждую листовку аккуратист Валериан скатывает тугой трубочкой. Перевязывает цветным гарусом, заимствованным из рабочей шкатулки матери, Юлии Николаевны. Воинский начальник собственноручно приобрел этот гарус в Гостином дворе, будучи на пасху в Петербурге. Сразу узнал, когда офицеры и унтеры явились с отнятыми у нижних чинов листовками.

Может, и к лучшему. Объяснения с отцом не избежать. Не в этот приезд — так в следующий. Или генерал-директор корпуса, дознавшись, вытребует отца в Омск.

Говорили ночью. С глазу на глаз. Подполковник не запрещал. Не грозил. Попросил только: «Вспомни, Воля, о декабристах! У царя сила неодолимая!..»

Педагогический комитет снова рассматривает дерзкое и весьма своевольное поведение кадета выпускного