Метод Органа - Кира Уайт

касается каждого, Даниэль. А тебя тем более. Я казнил твоего отца.

Безэмоционально смотрю в горящие голубые глаза Шеффилда. Он даже не скрывает, что чувствует триумф по этому поводу. Уверена, единственное, о чем он жалеет, так это о том, что не сам нажал на спусковой крючок.

– Наверняка, у вас была веская причина для этого.

Эдвард склоняет голову набок и оценивающе пялится на меня.

– Что за игру ты затеяла?

– Игру? – переспрашиваю с показным удивлением.

– Ты делаешь вид, что тебе все равно, – произносит он обвинительным тоном.

– Вы ошибаетесь, мистер Шеффилд. С Андреасом Кавана меня давно ничего не связывает, спасибо вам.

Эдвард усмехается.

– Мы с тобой достаточно близки для того, чтобы спокойно общаться на «ты», Даниэль.

– Мы вообще не близки, Эдвард, – отвечаю мгновенно, тоже переходя на ты.

К черту вежливость.

– Мы были женаты.

Будто я об этом забыла.

– Были, – соглашаюсь равнодушно, отказываясь вспоминать, чем все это закончилось. – Недолго и давно. Но это ни о чем не говорит. Так зачем ты пришел?

Эдвард еще раз оглядывает меня так, будто видит впервые. По сути, так оно и есть. Он не знает меня. Никогда не знал. И дело вовсе не в прическе и татуировках.

– Где твои мать и брат? – суровым тоном спрашивает он.

Изо всех сил держусь, чтобы никак не отреагировать, ведь он наблюдает за мной чересчур внимательно.

У него их нет! Лучшая новость дня.

– Я этого не знаю.

– И почему я не удивлен, – хмыкает Шеффилд.

– Разве я когда-нибудь врала тебе, Эдвард?

– Не врала, – соглашается он, тем не менее не сводя с меня испытующего взгляда.

– Что-нибудь еще?

Шеффилд улыбается, и мне совершенно не нравится это его выражение лица.

– Если твои родственники объявятся, сообщи об этом в четвертый участок.

– Хорошо, – соглашаюсь без возражений.

– Я серьезно, Даниэль. Шон и миссис Кавана что-то знают, раз скрываются от правосудия.

– Я поняла.

– А теперь, предоставь, пожалуйста, ключи от всех закрытых помещений. Мои люди осмотрятся, раз уж мы здесь. – Он проницательно смотрит мне в глаза, будто ждет, что я начну спорить. – Тебе ведь нечего скрывать?

Открыто смотрю в ответ и лгу, не моргнув и глазом:

– Нечего.

Шеффилд кивает, поднимается и направляется прочь из кабинета, но я не удерживаюсь и окликаю:

– Эдвард?

Он медленно оборачивается в тот момент, когда я тоже поднимаюсь на ноги.

– Да?

– Почему ты пришел сам? Это ведь… – Задумываюсь, подбирая подходящее определение. – Не в твоей компетенции.

Шеффилд дергает уголком губ, и я сдерживаю желание отступить. Слишком знакомый жест, который когда-то мне даже нравился, а теперь вызывает лишь опасение. Эдвард может быть милым, и наш разговор это только подтверждает. Но я не понимаю, какого черта он ведет себя так после всего случившегося? Когда-то я думала, что при новой встрече мы друг друга уничтожим, но никак не будем разговаривать на равных. Но по какой-то причине прямо сейчас я не желаю хвататься за оружие.

– Ты права, – сообщает он спокойно. – Я просто хотел тебя увидеть.

Сглатываю и, не сдержавшись, отступаю на шаг. Это не остается незамеченным.

– Зачем?

Шеффилд усмехается и не отвечает. Многозначительно посмотрев на меня, он выходит в коридор, оставляя меня одну. И я без понятия, как трактовать его слова и действия.

Он хотел меня увидеть? Для чего? Просто? Ни черта это не просто.

Я в это не верю. Что я знаю точно, так это то, что его визит не принесет ничего хорошего. Нужно быть в два раза бдительнее, чем обычно.

Покидаю кабинет и предоставляю доступ ко всем помещениям людям в масках, которые осматривают их тщательно, но на удивление аккуратно. Шеффилд тем временем беседует с Крейвеном и Дженни, а затем задает несколько вопросов одному из клиентов. Пока его люди проводят жалкое подобие обыска, он не обращает на меня ни малейшего внимания, но я не позволяю себе радоваться по этому поводу. И, как оказывается, не зря.

Покончив с осмотром помещений, законники покидают «Тень», и Шеффилд безошибочно находит меня цепким взглядом.

– Еще увидимся, Даниэль, – говорит он напоследок, а затем выходит за своими людьми.

Смотрю ему в спину и мысленно произношу: «Надеюсь, что нет».

Что-то подсказывает, что надеждам не суждено сбыться.

Помогаю сотрудникам с уборкой, ведь несмотря на аккуратность службы безопасности, после обыска в салоне остался беспорядок. После этого ухожу в штаб, где тоже убираюсь. Все на своих местах – криво лежащие на диване подушки, неизменная кружка Рори на журнальном столике, нет только сумок парней, но помещение все равно кажется пустым.

Падаю на диван и прокручиваю разговор с Шеффилдом, все еще не в силах уложить в голове, что он был именно таким. Пусть и со скрытыми угрозами, которые явственно чувствовались во фразах Эдварда, но общение было до странности нормальным. И это не вызывает ничего, кроме нового приступа тревоги.

Бессонная ночь и жуткая усталость сегодняшнего дня, как и бесконечный поток мыслей выключают сознание из реальности, и я проваливаюсь в беспокойный сон.

Просыпаюсь ближе к вечеру, ощущение тревоги никуда не делось, зато к нему добавились головная боль и адский голод. Раздумываю над тем, купить еду, поужинать в штабе и вообще остаться здесь на несколько дней или вернуться домой. Несмотря на то, что событие, из-за которого я хотела остаться в одиночестве, уже случилось, мне не кажется умным сразу же отменять задуманное. Возможно, Шеффилд оставил кого-то за мной следить. И чтобы убедиться, так это или нет, придется выйти и проверить. Поход за ужином будет как раз кстати.

Подхватываю куртку и спешу на выход. И только заперев дверь, вспоминаю про Кейда, который ждет в моей квартире. Черт! А если он выполнит свое обещание и явится сюда, когда я не приду? Ему нельзя здесь светиться.

Тяжело вздохнув, решаю отправиться домой. Там же можно будет поужинать и разобраться с Органа. Спускаюсь со ступенек и делаю не больше трех шагов, когда кто-то набрасывается на меня сзади.

Мои руки пытаются зафиксировать. Действуя на инстинктах, вырываю одну из захвата. Выхватываю нож и пытаюсь отбиться. К лицу прижимают пропитанную вонючей дрянью ткань. Задерживаю дыхание, но это не помогает. Разум плывет, но я не прекращаю попыток отбиться.

Над ухом раздается болезненное шипение, возвещающее о том, что я по крайней мере ранила нападающего. Рот и нос зажимают крепче. Зрение туманится. Сопротивляться не получается. Сил нет.

Нож выскальзывает из захвата, а борьба становится бесполезной. Последнее, что я чувствую, – меня утаскивают в переулок. А перед тем, как отключиться, вижу свои пальцы,