Тень - Александр Волков

Вздрогнув, я испытал жгучий стыд, и понял, что вопросы были заданы вслух. Ладно, Хеля была права, что-то я расшумелся. Засыпая, я усмехнулся над тем, что Хеля картавит и решил, что это ужасно мило.

Спустя неделю я полностью освоился в доме Шести Клинков. Конечно тут никто не жил, кроме меня, Хели и Рю, но на занятия сюда приходили почти каждый день, кроме выходных. Учеников было примерно человек двадцать, и вначале я удивился, почему их так мало. Лишь потом мне стало ясно, что большинство обучавшихся просто отсеялось в процессе тренировок.

Кимоно я себе кое-как добыл, поработав несколько дней у маляра в помощниках, и впервые осознал, насколько тяжело на кого-то работать. Удалось отложить кое-какие деньги. Делать нужно много, платят гроши, и времени свободного почти нет. Меня удивляло, как маляр это терпит, и, разумеется, спросил его об этом. Он сказал: «Я не вышел телом и данными, что бы быть мечником, а по-другому хорошо жить невозможно. Вот приходиться работать, зарабатывать на еду крася стены и заборы».

В тот же день я заинтересовался мечниками, но решил отложить вопрос их изучения на потом, ведь мне предстояла первая тренировка, которой были заняты мои мысли. Кимоно я себе взял самое дешевое, подумав, что главное в нём – соответствующий цвет. Черный цвет.

Денег едва хватило. После покупки кимоно сбережений у меня осталось так мало, что не набралось бы даже на рисовый шарик. Но это не пугало меня, потому что к тренировкам, – пока Рю давал еду даром, – у меня было больше интереса.

Волнение не оставляло меня ни на минуту. Я представлял, как познакомлюсь с ребятами, представлял, какая крепкая дружба нас будет связывать, и как мы вместе будем тренироваться всю жизнь. От таких фантазий во мне прибавлялось энтузиазма, и я хотел попасть в новую компанию как можно быстрее. Неуверенность, конечно, во мне тоже была. Я совсем не знал, водил ли раньше с кем-то дружбу, и сумею ли сделать это сейчас.

Я вернулся домой, и, миновав прихожую, помчался в тренировочную комнату. Тренировка должна была начаться с минуты на минуту, а опаздывать мне очень не хотелось. За любую оплошность, в том иле и опоздания, можно было получить от Рю по шее.

В зале стоял приглушенный гул детских голосов. Я открыл дверь, и с улыбкой шагнул внутрь. Ребята расселись на соломенных коврах, – Рю ещё называл их причудливым названием татами, – и, формируя собой линию, из одного конца зала в другой, ждали прихода Рю. Рядом с каждым парнишкой в зале притаился деревянный клинок. Ребята что-то оживленно обсуждали, смеялись, веселились, и атмосфера была очень даже дружелюбная. Все были одеты почти как я, разве что только их одежды были сделаны из более качественного материала. Ребята, что постарше, уже имели право носить настоящий меч, и имели на кимоно отличительные признаки клана Шести Клинков в виде цветка из мечей. Они всегда были спокойными, стараясь лишний раз не болтать, и выглядели очень задумчиво. Их было меньшинство, а сидели они в начале строя.

Своим появлением я нарушил идиллию, и она тут же словно распалась на десятки неприязненных взглядов ребят, направленных на меня. В зале повисла тишина. Моё приподнятое настроение как ветром сдуло, и я, от чего-то, почувствовал себя очень напуганным и виноватым. Ребята напряглись наверняка потому, что ждали Рю немного позже, и, услышав меня, испугались не меньше, чем я. Рю не любил галдежа и пустых разговоров, по поводу которых у него даже было строгое правило – болтать за пределами зала. Нарушение этого правила каралось часом стояния на кулаках после тренировки.

Я думал, что как только ребята меня разглядят, напряжение пропадет, но, похоже, ошибся. «Ладно, – думал я. – Они просто ещё не знают меня, а их напряжение я себе придумал». Сняв со стены деревянный клинок, я приметил себе место с краю, около стены перед входом.

Подойдя к намеченному месту, я понял, что точно там не помещусь. Парень, что замыкал строй, поймал на себе мой вопросительный взгляд, но двигаться не стал. Он смотрел на меня, то ли со злобой, то ли с презрением, а может, и с тем, и с другим.

– Уступишь? – выдавил я, постаравшись выдержать дружелюбный тон. Парень, заметив подделку, лишь недовольно фыркнул и отвернулся.

– Тебе не место в наших рядах, – сердито сказал кто-то, и у меня в груди защемило.

Все мечты сколотить крепкую дружбу с товарищами по залу рухнули, а надежды вспыхнули, будто порох, и сгорели. На неприятные слова я реагировать не стал, и сел спиной к стене, видя перед собой весь строй. Мне перехотелось быть его частью, и в голове мелькнула мысль попросить Рю об индивидуальных тренировках.

Я даже не понял причин того, почему на меня сердятся, но выяснять этого не стал. У меня было ощущение, что я сижу на пороховой бочке, а фитилек, присоединенный к ней, вот-вот догорит. Взглядов от меня не отводили, будто бы хотели заставить чувствовать себя неловко, и это мне очень не нравилось. Чем я не устроил их?

– Безродный, – фыркнул кто-то, и это уже было обидно. Я совершенно ничего не знал о своём роде, и не понимал, хорош мой род или плох, да и разве это было важно? Разве имеет значение не только то, как ты лично относишься к другим людям, не смотря на родовые линии?

Вдруг мои ощущения резко изменились. Я почувствовал колоссальное давление со стороны окружающих, и было такое ощущение, что они ждали от меня какого-то поступка или реакции. Как я мог поступить в такой ситуации? Почему-то мне показалось, что отсутствие реакции с моей стороны будет для меня позорным делом, но с другой стороны отвечать казалось мне глупым, ведь именно этого они и хотели. «Была не была» – подумал я, и, представив картину предстоящего, задрожал от страха.

Я встал, вытянувшись во весь рост, и вышел перед строем, коротко глядя всем в глаза. Меня то и дело тянуло отвести взгляд в сторону. Трудно было, но какая-то сила помогала мне выносить моральное давление.

– Кто это сказал? – спросил я, скрывая дрожь в голосе. Вот дернул же меня черт! Остался бы сидеть на месте, сейчас не пришлось бы получать по ушам, ведь обидчик явно не потерпит такой неслыханной дерзости со стороны своей жертвы.

– Ну, я сказал, – отозвался мальчишка, выбритый на голо. На его лице был шрам, извивающийся над бровью. Он держал ладони на коленях на коленях, и явно был готов в любой момент схватить бокен, лежавший рядом с ним. – И что?

Настроение толпы тут же изменилось, и теперь они замерли в предвкушении, наблюдая за нами. Деревянный меч был хорошо сбалансирован, и я понимал, что им можно убить. Потому, на всякий случай, наметил целью плечо. В худшем случае – сломаю парню кость, в лучшем – оставлю синяк. Меня схватила мелкая дрожь, но я понимал, что раз встал, и тем более, проявил наглость найти обидчика – надо бить. Иначе – не видать мне покоя. Я чувствовал это инстинктивно, и понимал, что за себя надо постоять.

Я угрожающе дернул клинком, желая нанести удар, но замахнуться так и не смог. Впрочем, я бы и не успел, потому что в следующую секунду мой триумф был прерван.

Ловким движением обидчик подобрал бокен, и нанес мне резкий удар по животу. Из-за вспышки боли я упал, согнувшись в бараний рог, и простонал. Боль в кишках возникла дикая. Я мысленно обрадовался, что удар не пришелся на ребра, ведь под таким давлением парочка костей точно бы лопнула. Меня поразила скорость его реакции, ведь я даже не успел пискнуть, прежде чем получил в живот. Мне показалось, что обидчик ударил, реагируя на незначительное движение моей ладони

– Безродный, трусливый, и не знающий чести, – презрительно подытожил обидчик. – Хотел ударить исподтишка. Запомни моё лицо, а лучше – затылок. Ведь ты будешь всегда плестись у таких, как я, в хвосте.

Все захохотали.

Лично я не нашел в этом ничего забавного, мне стало до жути обидно, и на глаза наворачивались слезы. Я зажмурил глаза, стараясь хоть как-то скрыться от этого мира, и не видеть презрительного взгляда победителя.

Рю появился неожиданно. Я услышал знакомый шлепок ладони о затылок, писк обидчика, и крик Рю:

– Всем замолчать! А ты, живо на свое место! – угрожающе кричал Рю. – Ты! – обратился он ко мне. – Встать! Разлегся, как тюфяк!

Итомэ сел. Я открыл заплаканные глаза, рассчитывая на смешки, но ребята сидели, потупив испуганные взгляды и похоже, боялись даже вздохнуть. Встав, я потупил взгляд так же, как и остальные. Нет, мне было не страшно получить за конфликт, мне было стыдно.

– Это – Рэн, и теперь, он такая же часть рода Шинода, как и любой из вас! Он – часть семьи! Ты говоришь о чести?! – Рю разошелся не на шутку, указывая пальцем на обидчика, и страшно стало даже мне. – Каким кодексом предписано то, что нужно подвергать гонениям членов своей же семьи без причины? А!? Расскажи мне, Итомэ!

Конечно, я не был частью рода, конечно я не был частью семьи, но спорить никто не осмелился. В глазах Итомэ виднелось возражение, но как только он встретился с Рю взглядами, оно погасло.