Город без надежды (СИ) - Дементьева Марина

Мне было двенадцать или тринадцать лет, и, так случилось, что я вернулась с подработки раньше, никем не замеченной.

Паук рыдал, сотрясаясь худым телом, будто целиком состоящим из острых углов. Верити сидела на нашей постели, скрестив руки и глядя в сторону. Казалось, она даже не видит его. Но в следующую минуту она встала и подошла к Пауку. Подняла его лохматую голову и прижала к плечу.

- Я тебя пожалею, - произнесла она странно изменившимся, ставшим глубоким, грудным голосом.

В тот день я проболталась в Чистилище до вечера. Но когда всё-таки вернулась, обнаружила, что всё осталось по-прежнему.

Некоторое время пролежала в темноте с распахнутыми глазами. Верити спала, Адам надсадно кашлял в подушку.

- Виллоу, деточка... Подойди.

- Дядя Адам?

- Прости, если разбудил. Просто посиди со мной рядом, будь добра.

- Конечно, сейчас...

Старик пошарил возле себя в темноте, нашёл мою руку и сжал её. Ладонь у него была холодная и влажная.

- Ты такая светлая чистая девочка, Виллоу. Это удивительно, что ты выросла такой среди всего этого... грязи, голода, нищеты. Наверное, в том, что ты такая, есть и моя заслуга... или вина. Иногда я думаю... было бы лучше для тебя, если бы ты стала... более... более подходящей к этой жизни. - Паузы становились всё длиннее и мучительнее, старческие глаза быстро наполнялись слезами. - Верити... твоя сестра, она готова на всё, лишь бы уберечь тебя от окружающего зла. Но она всего лишь молодая женщина. Тебе нужен защитник, Виллоу. Мужчина. Сильный мужчина. Одна ты не выживешь...

'Защитник'? 'Сильный мужчина'?

Дядя Адам был очень умным, думаю, никто на трёх ярусах не знал столько, сколько он. Но этот совет...

Я была ошарашена. Неужели у старика настолько испортилось зрение? Он не видел лица тех, кто населяет Эсперансу? А что ещё важнее - их поступки? Какой же сильный мужчина взялся бы меня защищать и с какой стати? Кто-то вроде Хиляка? Всё, чего я могла ожидать от подобных покровителей, - побои, насилие и каждодневное, ежечасное унижение.

Нет, не все суждения дядюшки Адама хороши. Так я решила про себя, но не стала расстраивать доброго старика.

- Разве я одна? Со мной Верити. И вы...

Он жалко улыбнулся. Больше это было похоже на гримасу боли, физической и душевной одновременно.

- Это совсем другое, Виллоу. К тому же... мы не всегда будем вместе с тобой. Виллоу... Та война лишила меня жены и дочери. И я благодарен судьбе за то, что встретил тебя. Ты стала мне как дочь. А скорее, внучка. И родную внучку я не любил бы сильнее, чем тебя, Виллоу.

Я нашла в себе силы лишь молча кивнуть и погладить старика по заросшей седой щетиной впалой щеке.

- Я буду молиться за тебя, внученька... чтобы ты встретила хорошего человека, который оберегал бы и любил тебя. Я верю, что такие люди остались, не смотря ни на что, - прошептал дядюшка Адам и отвернулся к стене.

Вернувшись к Верити, легла и укрылась одеялом с головой. Задыхалась под ним, но всё равно не высовывалась из своего убежища. Потому что душили меня ещё и рыдания.

Спустя полчаса дядюшка Адам вновь позвал меня слабым голосом. Я стала дышать громче и размеренней, будто спящая.

Как я проклинала себя за это впоследствии.

- Что ж, быть может, это к лучшему... - пробормотал старик, вздохнул и затих.

Я погрузилась в беспокойный изматывающий сон.

А когда открыла глаза, увидела Верити, которая сгорбившись сидела у постели Адама. Услышав шорох за спиной, она сделала торопливое движение рукой по лицу и хрипловато произнесла:

- Возьми из тайника пару монет. Придётся искать кого-нибудь, кто поможет нам донести старика до крематория, вдвоём надорвёмся...

Я тупо слушала её механический голос ещё пару минут. Потом упала обратно на постель, свернулась клубком и тихонько завыла.

Я не почувствовала, когда Верити пришла, легла рядом и обняла за плечи. Она накинула на нас покрывало, а я, кусая губы и кулаки, думала о тех временах, когда ещё наивно верилось, будто ото всех бед и страхов можно спрятаться под одеялом. Что они не увидят тебя, пока ты не посмотришь им в глаза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Второй раз за пару месяцев мне довелось заглядывать в их бесчувственные бельма.

Вина

Спустя сутки мутной суеты я, как ребёнка, держала на коленях пятисотграммовую жестяную банку. 'Молотый кофе' - гласила полустёртая надпись. И содержимое было до странности похоже на этот увиденный мною единожды в жизни горький летучий порошок.

- Он был старый больной вдовец, - доказывала пустоте Верити, в пятый раз проводя тряпкой по одному и тому же месту. - Там, где он сейчас, ему будет лучше.

Я смотрела на банку. По её мятым бокам расползлись пятна ржавчины. Насколько жалким оказалось последнее пристанище человека большого ума и безграничной доброты. Было дико поверить, что в ёмкости из-под давно выпитого кофе - его отзывчивое сердце, ласковые морщинистые руки, умные глаза... Всё это заключено там. Пепел к пеплу, прах к праху...

Я поднялась.

- Куда ты? - вскинулась Верити. Забытая тряпка с влажным шлепком упала на пол.

- Мне нужно в Рай.

- Куда?! - не сразу поняла и испугалась сестра.

Только дядюшка Адам и я называли ярусы Убежища Адом, Чистилищем и Раем. Поправка: со смертью дядюшки Адама - только я одна.

- Дурочка! По Хиляку соскучилась, сама к нему и его дружкам в руки идёшь? Тебе нельзя попадаться на глаза этому отморозку. Скажи спасибо, что он, похоже, про тебя забыл. Хочешь, чтоб вспомнил? Виллоу, остановись! Стой, кому сказано?!

Я понимала, что поступаю неразумно и заставляю сестру переживать. А ведь она заслуживала хоть немного покоя. Не одна я любила Паука и дядюшку Адама. Верити держала горе в себе, и от этого ей было ещё тяжелее.

Я всё это понимала... но не могла иначе.

Только в Чистилище меня догнала разумная мысль. Как попасть в Рай? Никто не пустит девчонку из катакомб в кабины лифтов и уж точно не подвезёт до ближайшей посадочной площадки на гравимобиле. Но я мысленно дала дядюшке Адаму обещание во что бы то ни стало попасть в Рай. И собиралась сдержать слово.

- Далеко собралась, малявка? - Имени этого типа, почти квадратного крепыша, я не знала, но частенько видела околачивающимся по Чистилищу. - Попутала верхний ярус со своими крысиными норами?

- Э, да ведь я тебя знаю, - ощерился, сверкнув золотым зубом. Радости от такого известия не возникло. - Ты сестрёнка сладкой Верити. Вот только ошибочка вышла, кроха, - девочек никто не заказывал. Или ты пришла меня развлечь?

Вывернулась из его лап, едва не оставив куртку. Другой куртки не было, но я предпочла бы мёрзнуть. Не хватило бы всей воды Седьмого Убежища, чтобы отмыться от таких прикосновений.

Раскрыла перед носом лифтёра ладонь. 'Удача, не покинь...'

- Мне нужно попасть на верхний ярус.

- Смена ролей, крошка? Решила сама меня купить?

Вот ещё, нужен ты больно! Я не знала, как насчёт воспитания в целом, но презрение к мужчинам Верити мне привила. Мне довелось встретить только двоих достойных представителей их племени, и оба к тому моменту были уже мертвы.

- Пропусти.

- Ладно-ладно. Ишь ты, деловая выискалась... Проходи.

Мордоворот воровато осмотрелся, сцапал деньги и спрятал их так быстро, что я даже не успела сообразить куда. Хорошо, что вовремя успела разменять монету крупного номинала, данную Ублюдком в качестве выплаты за 'моральный ущерб', на золотые кругляши меньшего достоинства. Повезло, что лифтёр, один из тех, кого Адам в шутку прозвал ангелами (ведь они доставляют человеческие души в Рай), оказался не слишком привередливым и удовольствовался золотым галлоном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

'Ангел', встав так, чтобы мне не было видно панель, набрал код доступа, снял с шеи цепочку и просунул висевший на ней странной формы жетон в небольшое углубление в стене рядом с сомкнутыми створками лифта. Что-то мигнуло, и раздался едва слышный гул. Запрокинув голову, я увидела, что кабина поползла вниз по гигантской шахте, сделанной, как почти всё в Раю, из стекла и металла, причём оба эти материала были чистыми и сверкали. Конкретно это стекло было затемнённым, не позволяя рассмотреть, кто находится внутри кабины.