Структура момента - Рустам Ибрагимбеков

- Что это?

- Пригласительный билет на свадьбу.

- Спасибо. Что ты беспокоишься? Утром дал бы...

Я приподнялся на локте и, мысленно выругав себя, все же предложил Алику войти: что поделаешь, так уж я, видимо, воспитан...

Алик вошел в спальню, присел, в кресло и дал мне возможность налюбоваться пригласительным билетом, отпечатанным на глянцевой цветной фотобумаге.

- На заказ сделал.

- Красивый.

Собравшись с духом, Алик приступил наконец к делу, из-за которого не мог уснуть.

- Я прошу тебя... Очень прошу, - сказал он проникновенно, с чувством, и глаза его красиво увлажнились. - Ты должен приехать на свадьбу. Ради всего. Хоть на один день... Это судьба, что я тебя встретил... Возьми жену, детей и приезжай!..

Что можно было сказать в ответ? Какие привести доводы, чтобы отказаться от поездки? И опять не нашлось ничего более убедительного, чем ссылка на занятость, на невозможность бросить работу даже на несколько дней. Конечно, хорошо бы махнуть туда ненадолго, увидеть всех и попытаться что-то сделать, чтобы не остаться в их памяти зазнавшимся выскочкой.

Но ведь и вправду не было никакой возможности, не мог я туда поехать в моем нынешнем положении. И по мере того как я приводил довод за доводом, Алик все ниже опускал свою баклажанную голову, чтобы случайно не встретиться со мной взглядом.

- Я сам очень хочу, Алик... давно мечтаю... Думаешь, я не понимаю, но никак не получается... То одно, то другое... А на твою свадьбу тел более. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Но по срокам -никак... Заграничная командировка... Международный конгресс. Понимаешь?

Алик молча кивнул.

- От меня ничего не зависит. Я постараюсь, конечно... Всякое бывает... Вдруг перенесут конгресс... или какие-нибудь международные осложнения... Мало ли что может быть!

Алик исчез как-то тихо и незаметно, не произнеся больше ни слова...

Ночью приснился тот же сои. Опять все таращили на меня глаза, потому что брюки исчезли с меня именно тот момент, когда я оказался в самом людном и ярко освещенном месте...

Утром пришлось подняться рано, чтобы успеть перед работой покормить Азиза. Соседка сварила рисовую кашу, но старик не стал ее есть и ограничился стаканом чая.

- Придется отправить вас в больницу, - припугнул я, чтобы он хоть немного поел; две недели его все уговаривали - и врач, и соседи, и я - лечь в больницу, но он наотрез отказывался: какой-то мистический страх у него был перед больницей, может быть, потому, что за всю жизнь он ни разу в нее не попадал.

-Если возьмут в больницу, значит, надежда еще есть, - прикрыв глаза, вдруг сказал старик. - Безнадежных они не берут...

- Перестаньте говорить глупости. Через месяц вы бегать будете.

Он промолчал.

- Только есть надо побольше...

Несколько ложек каши все же удалось впихнуть. Проглотив ee, он принял окончательное решение:

- Пусть меня отвезут в больницу. Я согласен...

- Я сам вас отвезу после работы.

- Только дай слово, если я... - он не решился произнести это слово, - если что-то со мной случится, переправишь меня в Баку.

- Опять начинаете? - Я сделал вид, что рассердился. - У вас обыкновенная язва. Небольшое обострение. В больнице, конечно, вас давно бы поставили на ноги.

Приподняв складчатые, как у ящерицы, веки, он вслушивался в каждое слово, пытаясь понять, насколько я искренен с ним.

На работу удалось приехать минут за пять до звонка. Через цех, заваленный штабелями валенок, не задерживаясь, сразу же прошел в технический отдел, зная, что там меня с нетерпением ждут. Голос Вали, не имеющей, как и я, высшего образования и компенсирующей этот недостаток активной общественной деятельностью, был слышен уже в коридоре. Ей обязательно нужно было привлечь на свою сторону мнение масс, но, судя по выражению лиц, массы - два сотрудника технического отдела, в отличие от нас с Валей имеющие высшее образование, - не очень-то поддерживали ее возмущение.

Поздоровавшись, я остался в дверях; Валя сразу же ринулась в бой.

- Ты почему не пришел вчера на репетицию? - Хорошенькое, почти детское лицо ее раскраснелось, глаза грозно поблескивали, но я-то знал истинную причину столь бурной активности, как, впрочем, и коллеги, следившие за нашим диалогом с чуть заметными (на тот случай, если она обратится к ним за поддержкой) улыбками.

- Не смог.

- И в субботу в Звенигород тоже не сможешь поехать?

- Еще не знаю. До субботы надо дожить.

- Вся фабрика почему-то знает, все до одного едут, а ты, как всегда, ничего про себя не знаешь.

-Да,- согласился я. - Такая уж у меня жизнь - полная неожиданностей. Не могу я за неделю вперед знать, поеду отдыхать с вами в Звенигород или не удастся...

Понимая, что я догадываюсь об истинной причине такой ее заинтересованности в моем участии в культмассовых мероприятиях, она рассердилась еще больше, пытаясь доказать всем, и себе в том числе, что ею движут лишь общественные интересы.

- Ну ладно, Звенигород - это твое личное дело. Если у тебя другие интересы, - это слово она язвительно подчеркнула, - можешь не ехать с нами... Но на репетиции изволь ходить...

Я подошел к ней и ласково обнял за плечи; несколько раз, не очень уверенно дернувшись в сторону, она притихла.

-Ну что ты сердишься?! - Я ощущал к ней в этот момент почти родительские чувства, а ведь был старше всего лет на восемь, не больше. - Ты же знаешь, что я спою, когда надо будет, без всяких репетиций.

- Послезавтра вечер, а ты даже костюм не примерил.

- Примерю. Сегодня обязательно примерю. И в Звенигород с удовольствием поеду. Если получится...

Возмущенно фыркнув, она все же сбросила с плеча мою руку.

- В том-то и дело - если получится... Ты не распоряжаешься собственной жизнью.

- А это уж мое личное дело. - Я продолжал улыбаться, но слова ее начали меня сердить.

-Никто в твои личные дела не вмешивается. - Она сбавила тон, и теперь в том, что говорила, ощущалась искренняя горечь. - Но мы вместе работаем, и если мы видим, что у кого-то из нас какие-то трудности, должны помогать друг другу.

- Какие трудности? - удивился я и оглянулся на инженеров, но они почему-то отвели глаза. - Что за чушь?!

Они, как и многие на фабрике, конечно, знали о существовании Нины, но я не предполагал, что наши отношения рассматриваются как некая сложность в моей жизни, которую необходимо общими усилиями преодолеть.

- Конечно, если ты считаешь, что у тебя все нормально, - Валя устало опустилась на стул, - то говорить не о чем. Но то, что мы знаем...

- А что вы, собственно, знаете?! - Тут я окончательно разозлился. - И кто тебе дал право лезть в мои дела? У меня все прекрасно! Я делаю то, что хочется. И никакая помощь мне не нужна. Я сам могу помочь кому угодно!

Тут очень кстати зазвонил телефон: добавить еще что-то к тому, что я уже сказал, было трудно, но еще трудней было уйти без предлога.

- Тебя к директору. - Валя повесила трубку и уткнулась в лежащие перед ней бумажки.

Неужели желание коллектива навести порядок в моей личной жизни достигло такого накала, что даже директора к этому подключили? По поведению секретарши что-либо определить (обычно она была в курсе всех директорских дел) не удалось. Сам шеф был человеком абсолютно непроницаемым и с одним и тем же выражением лица объявлял выговоры и благодарности: сказывалась тридцатилетняя служба в армии.

Впрочем, чуть придя в себя после Валиных наскоков, я и сам догадался, чем обязан столь высокому вниманию.

- Нy, принёс? - спросил он, жестом пригласив сесть.

- Что? - Я решил потянуть время.

- Справку...

- Какую справку?

- Из института.

- Из института?

- Да... Ты что, забыл? Или опять врешь?

Я врал, конечно, но ему никто не давал права говорить мне такие вещи, и поэтому я обиделся. Не очень, конечно, но так, чтобы он почувствовал.

- Ты странный парень... Я понять не могу - учишься ты все-таки или нет?

- Учусь!

- На каком курсе?

- Я же оказал, на третьем.

- А почему справку не несешь?

- Забыл.

- Ну это смешно, месяц справку получить не можешь. Ты мне честно скажи.

- Что?

- Вообще... все...

- Не понимаю...

- Сколько врать-то можно? За четырнадцать лет ты мне столько всего наврал,что...

- Я работаю здесь тринаднать с половииой лет.

- Ну, за тринадцать с половиной...

- А вы сами?

- Что?

- Вы всегда говорите правду?

Он был добряком, наш директор, и благоволил ко мне, поэтому прощал некоторую вольность в разговоре, а точнее, просто не замечал ее.

- Ну ты сравнил! У меня целое производство. Сколько вас у меня? Ну иногда пообещаешь лишнее... ради интересов дела. Не npoстo же так...

- А сейчас кто просто так не врет, все ради дела. У всех свои причины.

- У тебя-то какая причина? Ты мне сколько лет голову морочишь, что в МГУ учишься заочно? А зачем? Какой смысл? Столько лет потерял, пока не признался!.. И опять непонятно, учишься или нет?

- Я же сказал: учусь.

- Тебе диплом нужен. Неужели ты не понимаешь? Четырнадцать лет не шутка.