Полигон - Александр Шакилов

– Цел, дружище? – я чмокнул сына в темечко. – Испугался?

Он кивнул и начал оправдываться. Не слушая его, я поднял телефон: экран разбит, заплыл черным. М-да… Все один к одному, это происки злодейки-судьбы. Наверняка есть плохая примета о сломанных к ночи мобильниках. И вообще, Край, пора бы уже признать: там, на войне, а потом в Чернобыле, ты чего-то стоил, ты был круче всех, а здесь, в мирной жизни, ты – никто и ничто, тебе здесь не место…

На шум в комнату заглянула Милена:

– Что у вас тут, мальчики?

– Игрушки убираем, – я опередил сына с ответом.

– Это дело нужное. Ужин скоро будет готов. – Милена вернулась к плите.

Только она ушла, я улыбнулся Патрику:

– Не расстраивайся, сынок. Я на тебя не в обиде за телефон.

Малыш всхлипнул:

– Хорошо тебе. А я в «птичек» теперь не поиграю.

И тут я вспомнил о девайсе, отжатом у извращенца в кафе. Хлопнул по карману – корейская игрушка была на месте. Настроение чуть улучшилось. Главное – чтобы Милена раньше времени не увидела трофей, ну да она ужином занята, в очередной раз хочет отравить нас.

– Сынок, ты пока машинки покатай, а папа что-нибудь придумает, – с этими словами я включил телек и нашел новостной канал, где симпатичная дикторша рассказывала, что в Вавилоне участились случаи исчезновения детей… Пусть бубнит себе, меня это расслабляет.

Я плюхнулся на диван, пружины подо мной жалобно заскрипели. Переставить на чужой смартфон свою симку – минутное дело. Готово. Осталось только обзавестись к этой трубе чехлом – девять вариантов цвета, со встроенным шокером на восемнадцать тысяч вольт и распылителем перцового аэрозоля – и о’кей, я похож на человека, могу звонить хоть на курорты солнечного Магадана, хоть в концлагеря Силиконовой Долины! Почистить лишнее, освободить память от чужого…

А вот с этим не задалось.

Все из-за моего любопытства. Дернул же черт изучить содержимое карты памяти телефона! Книжные файлы, фото голых девок… Галерея видео. Я запустил первый ролик – да так и застыл на диване.

Картинка на пятидюймовом экране слегка дрожит. Оператор явно волнуется. Десятиметровой высоты бетонная стена, поверх вынесены стальные опоры, на которые натянута колючая проволока, – справа и слева от мощных ворот, которые медленно открываются под действием сервомоторов. Над воротами – пулеметные вышки. Перед воротами за полосатым шлагбаумом – взвод или больше вооруженных до зубов бойцов ВС Украины в брониках и касках с забралами. Бойцы направляют стволы на ворота – точнее на то, что за ними. В кадре два «корда»[5] на специальных стойках, за которыми можно плясать в полный рост, и два «Балкана»[6] с присевшими у них воинами.

«Мать моя женщина, они что, собираются начать Третью мировую?!..» – подумал я, не отрывая взгляда от экрана, на котором виднелись обнесенные сетчатым забором постройки, пожарная машина и «скорая помощь».

И вот ворота откатываются достаточно для того, чтобы бойцы начали нервничать. Кто-то кричит, кто-то машет руками, что, мол, хватит. Створка замирает. В образовавшийся проем без труда проедет дальнобой с фурой.

И ничего не происходит.

Секунда, две, три… Время тянется раздражающе медленно.

Но вот в кадре с той стороны ворот появляется армейский джип «Скорпион», отдаленно похожий на штатовский «хаммер». Он буквально пролетает в проем, резко тормозит, его заносит, дверцы тут же открываются, из машины выпадают трое в желтых РЗК-М с баллонами дыхательных аппаратов за спиной. Двое тут же вскакивают, вытаскивают из машины четвертого, на котором радиационно-защитный костюм подран в клочья и заляпан кровью. И четвертый срывает с себя дыхательную маску, сгибается вдвое, его выворачивает на асфальт, после чего он начинает орать: «Гады! Чего вы стоите, гады?!»

Все приходит в движение. Не опуская стволов, бойцы бегут к «Скорпиону». Врубив проблесковый маячок, «скорая» срывается с места. Ворота со скрипом отправляются в обратный путь, проем с каждой секундой уменьшается…

И тут начинается непонятное: картинка дергается в сторону, мелькают асфальт, придорожные кусты, стена, слышны крики, рев мощного движка. Изображение выравнивается как раз в тот момент, когда БТР-80 – откуда взялся? – на полном ходу сшибает джип. Парни в РЗК едва успевают отпрыгнуть. Помятая скорая лежит на боку. Вояки стреляют по бронетранспортеру, который, не притормаживая, норовит проскочить в зазор между створкой ворот и бетоном.

Не проскакивает. Сквозь грохот выстрелов слышится отчаянный скрежет металла. Борта цепляются за ворота, и примерно последняя треть бронетранспортера остается зажатой снаружи. Отчаянно вращаются колеса, аж дымятся.

Прямой наводкой бахает «Балкан» справа. Из всей тяжелой артиллерии только у него на линии огня нет вояк. Пара сорокамиллиметровых гранат к чертовой матери сносят заслонку водомета в корме бэтэра и прямо-таки проталкивают его дальше. Двое бойцов ловят осколки и падают. Остальные бегут за «коробочкой», но ворота становятся-таки на место, отсекая бронированного беглеца от преследователей.

Конец ролика. Черный экран.

– Я знаю это место. Я была там с отцом, – услышал я голос Милены и едва не подпрыгнул от неожиданности.

– Что?!

Патрик преспокойно катал себе машинки по полу, а моя супруга – ей пришлось наклониться, чтобы лучше было видно, – выпрямилась и скрестила руки на груди. Даже в домашнем платье и застиранном переднике она выглядела донельзя привлекательно. Вот обнять бы ее сейчас и…

Под диваном зашуршала крыса. Этажом ниже, устав ругаться с женой, сосед впился в потолок перфоратором.

– Еще немного – и он к нам дыру проковыряет, – не удержалась от комментария по поводу Милена и тут же сменила тему: – Макс, ты ведь помнишь моего папочку?

Умеет она отбить желание.

– Риторический вопрос, любимая. Тестя – тем более такого – разве забудешь?

Отец у Милены – приемный, она ведь у нас детдомовская, даже успела три года провести в колонии для малолеток… Я не знал его настоящего имени, а Милена не говорила, скрывала даже. В Чернобыле и окрестностях ее папашку звали Профессором. Человек он был настолько серьезный, что его боялись даже шишки из Верховной Рады, курировавшие Зону Отчуждения. Будучи еще совсем пацаном, я побывал в домашней лаборатории Профессора, еле ноги унес оттуда… Лаборатория, кстати, находилась в тогдашнем Харькове, нынешнем Вавилоне. А спустя много лет я побывал в его вотчине в Чернобыле[7]… Но это дела давно минувших дней, о которых вспоминать не хочется.

– Так вот, папочка возил меня на этот объект. Те здания, что мелькали в кадре, это комплекс лабораторий. А ворота и бетонный забор… Ты слышал когда-нибудь о Полигоне?

Еще бы я не слышал. О Полигоне в нашем городе слагают легенды, Полигоном пугают непослушных детей. Болтают всякое, зачастую откровенную ересь несут, но никто толком не знает, что это такое и зачем. Знают только – где.

– А номер на бронетранспортере в ролике был… – начала моя благоверная.

Перемотав видео на кадр, где оторвало заслонку водомета, я показал Милене экран: слева от открывшегося свища даже в пучке осколков отлично просматривались циферки «382».

Мы обернулись к телевизору – по новостному каналу в очередной раз транслировали сенсационное известие о дерзком ограблении. Так и есть: камеры наблюдения зафиксировали на броне именно тройку, восемь и два бала.

– Представители общественных организаций «Америка», «Африка» и «Азия» обещают крупное вознаграждение за информацию, которая поможет в расследовании инцидента. Напоминаю, что речь идет о вознаграждении в один миллион евро…

У меня в руке – самый дорогой девайс, который когда-либо был представлен на рынке электроники.

– Папочка, у тебя новый телефон? – Патрик поднялся с пола. – А можно я в «птичек» поиграю?

– Сынок, катай машинки, ладно? – дружно выдали мы с Миленой.

Сообразив, что пострелять в виртуальных свиней ему больше не дадут, Патрик со вздохом опустился на реальный ковер.

Глава 2

ФУРГОНЧИК ДЯДЮШКИ МОКУСА

Потянуло горелым.

Охнув, Милена метнулась на кухню, откуда радостно сообщила, что ужинать мы будем чем угодно, но только не пельменями, потому что она за здоровый образ жизни, а здоровый образ жизни и полуфабрикаты, которые еще неизвестно из чего сделаны, несовместимы категорически.

– Выбросила в мусорное ведро! – гордо заявила она.

– То, что подгорело? – я почуял недоброе.

Накануне у меня точно третий глаз открылся и на последние деньги я забил весь холодильник дешевой замороженной жраниной.

– Макс, ты что?! – возмутилась Милена. – Вообще все – в ведро! Мы пойдем ужинать в ресторан. Еще не поздно, Патрику еще можно… А завтра спим, сколько хотим! Ни в детский сад, ни на работу никому больше ходить не надо!

– Меня уволили, – буркнул я.