История Рима - Сергей Иванович Ковалёв

Это обращение несомненно было связано с теми общими историко-философскими, или методологическими, исканиями первого поколения советских антиковедов, для реализации которых римский материал оказался особенно благодатной почвой. И первой естественно явилась тема рабских восстаний, позволившая на конкретном материале опробовать важнейшие положения марксизма о ведущей роли классовой борьбы и социальных революций в истории. Первым опытом С. И. Ковалева в этой области стала большая статья, написанная в содружестве с С. А. Жебелевым, о великих восстаниях рабов в Риме в период поздней республики.[15] К этому сюжету в плане конкретно-историческом С. И. Ковалев вернется и позднее в статье, специально посвященной датировке спартаковского восстания.[16]

В теоретическом плане проблема великих восстаний рабов в Риме во II—I вв. До н. э., трактуемых как первый этап социальной революции, подведшей черту под античной рабовладельческой формацией, была обстоятельно рассмотрена С. И. Ковалевым в методологическом этюде 1934 г.,[17] а затем, как было уже сказано, в университетском курсе 1936 г. Позднее, в послевоенное время, С. И. Ковалев пересмотрел этот свой тезис и, считаясь с исторической реальностью, высказал более осторожное и более обоснованное мнение как о восстаниях рабов, так и в целом о гражданских войнах в Риме в последние века республики. «Гражданские войны II—I вв., — писал он в 1947 г., — не были социальной революцией. Они являлись очень сложным революционным движением, направленным против всей системы социально-политических отношений той эпохи. Это были восстания рабов против господ, восстания провинциалов против римских угнетателей, это была борьба за землю деревенской бедноты, борьба италиков за права гражданства, борьба римской демократии, городской и сельской, против олигархии нобилей. Это было мощное, сложное и длительное революционное движение, но оно не могло перерасти в революцию. Оно было подавлено благодаря стихийности восстаний рабов и их изолированности от движений свободного населения, благодаря слабости римской и италийской демократии, благодаря крепости всей римской рабовладельческой системы. Оно было подавлено и, в конечном результате, привело только к созданию военной диктатуры, к новой политической системе, известной под названием „империи“».[18]

Подлинная социальная революция, знаменовавшая конец античного мира, развернулась, как указывал теперь С. И. Ковалев, лишь в III—V вв., и носила она гораздо более сложный характер, поскольку наряду с рабами и вместе с ними выступали уже и колоны, а наряду с низами римского общества — еще и соседствовавшие с Римом племена варваров. Эту революцию С. И. Ковалев по-прежнему именовал «революцией рабов», хотя у него одновременно уже появилось и более развернутое определение: «социальная революция рабов и колонов».[19]

Эта точка зрения нашла отражение и в опубликованном С. И. Ковалевым в 1948 г. университетском курсе истории Рима. Позже он еще раз вернулся к названной проблеме. В статье 1955 г. он предельно уточнил характер антагонистических противоречий, подрывавших античное рабовладельческое общество в эпоху империи, состав и взаимодействие тех сил, которые направляли развитие кризиса.[20] Не называя более разрушавшее античный Рим движение «революцией рабов», он, однако, не счел обязательным отказываться от более общего, принципиального положения о социальной революции, сокрушившей античную рабовладельческую формацию.[21]

Другие специальные темы римской истории, неоднократно привлекавшие к себе внимание С. И. Ковалева, — это две, так сказать, крайние точки — становление римской гражданской общины и падение западной Римской империи. Разработка первой темы нашла отражение в ряде работ, посвященных проблеме патрициев и плебеев, в особенности проблеме формирования этих двух римских сословий.[22] С. И. Ковалев справедливо критиковал распространенные в науке теории происхождения патрициев и плебеев за их односторонность, обусловленную опорой на какой-либо один пласт античной традиции. В противовес им он выдвинул то, что он назвал «комплексной теорией»: патриции первоначально были просто коренным населением Рима, но затем стали римской знатью, между тем как слой плебеев составился за счет переселения — добровольного или принудительного — в Рим жителей соседних подчиненных общин, может быть, даже благодаря чужеродным этническим привнесениям (этруски), а также — не исключено — вследствие социально-экономической деградации части коренного римского населения.

С другой стороны, С. И. Ковалева всегда интересовала и противоположная «горячая» точка римской истории — ее трагическое завершение. Он касался этого вопроса и в связи с обсуждением общей проблемы социальной революции в античности, и в более конкретном историческом контексте, при разборе социально-экономических сдвигов в период поздней империи,[23] и, наконец, в связи с изучением такого оригинального феномена, своего рода итогового продукта античной цивилизации, как христианство.

Античное христианство, и прежде всего его генезис, его происхождение, — еще одна, наряду с ранним эллинизмом и собственно римской историей, важная сфера научных изысканий С. И. Ковалева. В последние годы жизни она стала для него важнейшей — и вследствие самой природы античного христианства, соединившего в себе творческие импульсы угасавшей древней цивилизации и потому предоставлявшего возможность наблюдать, как через фокусирующую линзу, само это угасание, и вследствие задач современной пропаганды, современной полемики с христианством, от которой С. И. Ковалев никогда не отгораживался. В особенности естественными и необходимыми стали для него занятия античным христианством с тех пор, как он возглавил работу Музея истории религии и атеизма. Эти занятия нашли отражение в массе работ — в популярных лекциях, публиковавшихся в виде отдельных брошюр обществом «Знание»,[24] в ряде научных статей и рецензий,[25] наконец, в большом обобщающем исследовании по истории античного христианства, опубликованном уже посмертно в составе сборника избранных трудов С. И. Ковалева по проблемам христианства.[26] По теме античного христианства С. И. Ковалев на протяжении ряда лет читал также в Ленинградском университете специальный курс, который с тех пор остается традиционным в учебном комплексе кафедры истории Древней Греции и Рима. Автор этих строк дважды прослушал курс С. И. Ковалева о происхождении христианства, и, хотя оба раза лектор так и не пошел дальше обстоятельного разбора источников и литературы вопроса, впечатление было огромное: это было подлинное введение в научное изучение проблемы, доставлявшее надежное основание для дальнейших занятий тем, кто пожелал бы вслед за учителем, опираясь на его работы, углубиться в историю раннего христианства.

В чем заключалась суть того научного подхода к теме христианства, который демонстрировал в своих лекциях и трудах С. И. Ковалев? В постановке и исследовании, в точном соответствии с указаниями основоположников марксизма, проблемы исторических предпосылок, т. е. тех объективных, закономерно действовавших факторов — социально-экономических, политических, идеологических, психологических, — особенное сочетание которых и вы звало к жизни новую форму мировой религии, отвечавшей потребностям в утешении клонившегося к упадку