История Рима - Сергей Иванович Ковалёв

Выработанная, таким образом, в общих чертах концепция древней истории нашла естественное приложение в университетском преподавании. Вообще в жизни С. И. Ковалева с момента, когда он возглавил вновь созданную кафедру истории древнего мира (1934 г.), университет стал постепенно выходить на первый план. С. И. Ковалева всегда тянуло к преподаванию, к общению с широкой молодежной аудиторией; он умел и любил читать лекции. С увлечением отдавался он также новому и важному делу — составлению полноценных, опирающихся на факты и проникнутых марксистскими идеями учебников по древней истории. Ему было поручено руководить работой группы специалистов по написанию первого такого учебника для средней школы, который и вышел в свет в 1940 г. под редакцией А. В. Мишулина. Позднее, уже после войны, С. И. Ковалев издал собственный учебник для средней школы (История древнего мира. М., 1954), который отличали добротность и ясность изложения, наличие содержательного исторического рассказа, простое, но не в ущерб науке, объяснение хода древней истории, т. е. качества, которые безусловно необходимы, но не всегда присутствуют в современных пособиях.

Еще более трудоемким делом, если не сказать — более ответственным, являлась разработка нового университетского курса античной истории. С. И. Ковалев оказался тут в полном смысле слова новатором: такой курс, составленный из лекций, читанных на историческом факультете Ленинградского уни верситета, был им издан уже в 1936 г.[9] Это был первый созданный в советское время полноценный учебник по античной истории для высшей школы.

Конечно, не все в этом курсе было удачно; некоторые из развитых, в нем идей были данью распространенным в то время социологизаторским построениям. Так, в 1-й части курса С. И. Ковалев, прямолинейно толкуя ход греческой истории как движение от безусловно более примитивного состояния к более развитому, вслед за Б. Л. Богаевским признавал крито-микенское общество первобытнообщинным, а в угоду стадиальному учению Н. Я. Марра отрицал значение миграций, в частности факт дорийского переселения, и в критянах, микенцах и последующих греках видел лишь исторические уровни одного и того же, в общем, эгейского массива. Во 2-й части столь же прямолинейным было утверждение о единой социальной революции, сокрушившей Рим. Начало этой революции, ее первый этап, С. И. Ковалев считал возможным видеть в восстаниях рабов II—I вв. до н. э., несмотря на то, что эти выступления были отделены от позднейших смут III—V вв. н. э. полосой стабилизации в целых три столетия и явно не имели никакого прямого продолжения в век Империи.[10]

Однако эти очевидные теперь слабости должны рассматриваться скорее как издержки роста, нежели как некий органический порок. Богатство поднятого исторического материала, как и его общая глубокая интерпретация с позиций марксизма, яркая демонстрация своеобразия античной цивилизации, в отличие от обществ Древнего Востока, особенностей ее развития в Греции и Риме, значимости ее вклада в историю европейской культуры, наконец, живость и простота самого изложения сделали этот курс С. И. Ковалева своего рода образцом, на который равнялись потом многие аналогичные издания. А для самого С. И. Ковалева этот курс явился важным этапным произведением, позволившим заново пересмотреть всю античную историю в свете недавно выработанной общей концепции и наметить новые темы для последующей специальной разработки. В несомненной связи с этим изданием стояли и последующие обобщающие труды по древней истории, осуществленные при участии и под руководством С. И. Ковалева. Мы имеем в виду опубликованную тогда же, т. е. еще в 30-е годы, в качестве одного из последних предпринятых ГАИМК коллективных трудов «Историю древнего мира» в 3-х томах, из которых один был посвящен Древнея»у Востоку, а два других — Древней Греции.[11] История Рима будет обработана и издана несколько позднее, уже после войны; это и будет та книга, новое издание которой предлагается теперь вниманию читателей.

С. И. Ковалев был редактором названной «Истории древнего мира» и автором двух разделов в томе, посвященном классической и раннеэллинистической Греции: «Возвышение Македонии и завоевание Азии» (глава XV) и «Философия и искусство Греции эпохи расцвета» (глава XVII). Интерес к вопросам античной культуры не требует пояснений — он всегда был характерен для выдающихся исследователей античности, а С. И. Ковалеву был присущ, может быть, даже в большей степени ввиду его особенного внимания к общим историческим проблемам и в этой связи — к тому вкладу, который античность внесла в историю европейской цивилизации вообще. Что же касается греко-македонской державы Филиппа и Александра, то здесь мы несомненно сталкиваемся с более специальным научным интересом к политике, давшим, кстати, и первые специальные плоды.

Еще в 1930 г. С. И. Ковалев напечатал большую статью, посвященную складыванию Македонского государства при Филиппе и Александре.[12] Анализ своеобразного патриархального уклада древней Македонии, выражавшегося в существовании унаследованной от героических времен царской власти, в одновременном засилье родовой знати, но также и в большой роли крестьянской массы и войскового собрания, привел С. И. Ковалева к важным, безусловно, заслуживающим вниманиявыводам о характере политических отношений и борьбе группировок в правление Филиппа и Александра. Эти выводы были им развиты и уточнены как в названном разделе в «Истории древнего мира» и в вышедшей тогда же научно-популярной монографии об Александре,[13] так и в серии статей, опубликованных уже в послевоенное время.[14]

В убийстве Филиппа в 336 г. до н. э. С. И. Ковалев справедливо усмотрел последствия непрерывно развивавшейся конфронтации македонского царя, строившего сильное централизованное государство, с родовой знатью, цеплявшейся за свои древние, прямо-таки княжеские привилегии. Устранение Филиппа было делом рук представителей этой аристократии, тешившей себя надеждой, — как оказалось, совершенно напрасной, — на восстановление прежнего своего положения при новом юном царе. В свою очередь, недоразумения между Александром и его ближайшим окружением во время восточного похода явились следствием разногласий между царем-завоевателем и новой македонской знатью «филипповской формации», с тревогой следившей за опасной, как им представлялось, трансформацией Македонского государства в наднациональную мировую державу, а их царя — в монарха восточного стиля. Устранение недовольных оказалось для Александра делом нетрудным, поскольку основная масса македонских воинов осталась на первых порах равнодушна к выступлениям оппозиции. Недовольство этой массы проявилось лишь позднее — отчасти во время стоянки у Гифасиса, когда усталые солдаты отказались следовать за царем в глубь Индии, а в особенности по возвращении из похода, в Описе, в связи с развернувшейся реорганизацией армии и широким привлечением к военной службе восточных элементов.

По сравнению с этим интересом к македонской политике специальное обращение С. И. Ковалева к проблемам римской истории обнаруживается чуть позже.