Поминки по Арлекину - Юрий Лорес

Поэт

Что я хочу? Услышать снова голос,Запомнить, передать его стихами.А за окном метель не утихает,И на земле пустынно, снежно, голо.

Летят снега, как искры от костра,Как будто пламя тянет руки к небу,Как тянут звук далекого молебна,Поет метель с утра и до утра.

Поет метель и мечется в окне,Как будто тени бегают в огне.И эта мочь — все через край, все чересчур.Итак, вопрос: чего же я хочу?

Стою и знаки на окне черчу:Антарес, Сириус, Капелла, Альтаир.О, как бы ужаснулся мир,Когда бы вдруг узнал, что я хочу!

Я заблужусь в узорах на окне,Я на крылатом улечу коне.В смешеньи звезд и снежного огняКоторый век не достает меня.

Что я хочу? Стою и хохочу.И это отражение моеТерплю, как поражение свое.О, если бы я знал, чего хочу!

Песня масок

Танцевать, танцевать до упадуОт рожденья до судного дня.По Адаму и Еве родняМы друг другу меж войн и парадов.

Чтоб не слышать, как время спешит,Мы шагаем со временем в ногу.И снежок, что следы порошит,Как посланник от мира иного.

В пашем ганце и смерть и любовь.Пусть обнимутся истина с ложью.Как смешалось сияние лбовС белизноюу хоженной кожи.

Танцевать, танцевать, до упаду.Если пить и любить — так до дна.Просто жизнь нам досталась одна —Ну порадуй себя, ну порадуй!

Потому что все наши делаДо смешного похожи на танец.Те же души и те же тела,Тот же блеск, а точней, тог же глянец.

В этом чапцс и смерть и любовь,И кружение белого снега,Словно сорок библейских хлебовБезнаказанно падает с неба.

Танцевать, танцевать, до упаду.Мы вдвоем: я — один, ты — одна.Роль заучена, сцена видна.Ну скажи, почему ты не рада?

Ради бога, не надо огня —Никакой из огней ни к лицу нам,Словно кто-то глядит из окна,Под которым мы вечно танцуем.

Все равно только смерть и любовьВ сочетаньи становятся жизньюИ теряет рассудок любой,Отраженный оконною призмой.

Танцевать, танцевать, до упаду,Осторожно потрогать карнизИ не выдержать долгого взгляда.Задыхаться от крика «не надо!»,Танцевать, танцевать… Oтвернись.

Действие второе

Сцена I

Занавес открыт. Помост у задника представляет собой крышу, за которой видна панорама летнего города. Звучит песня.

Песня

Мой город, в котором впервые увидел я свет,Где все потеряю, пожалуй.Живу и не знаю, люблю я тебя или нет.Наверно, люблю, если не уезжаю.

Каков этот город, и жизнь такова:Чужие дома, пустыри, перекрестки.Но рад, что любовь на пустые словаРастрачивать мне не придется.

Мой город, в котором все было со мной в первый разИ, видимо, будет в последний.Каким бы ни стал ты, каким бы ты ни был сейчас,Хвалить и бранить я тебя не посмею.

Я выйду из дому в пургу тополей,Чтоб древнею пылью твоей пропылиться.Как жаль, что с годами мне все тяжелейВ кварталах твоих заблудиться.

Мой город, в котором когда-то не будет меня,Не будет, как не было прежде.Но все-таки рад, что таким тебя знал только я,А ты не останешься тем же.

Когда на твоих перекрестках часыСмеются в глаза запоздалым прохожим,Я вдруг понимаю, что все же твой сын —С годами с тобой мы все больше похожи.

Мой город, в котором смешались тоска и гульба,Бог, правящий мной, я тебя не исправлю.Но счастлив я тем, что оставлю тебяДругим, а не просто оставлю.

На крышу поднимаются Поэт и Дьявол

Поэт. Зачет ты притащил меня сюда?

Дьявол. Затем, что падшего всегда тянет наверх. Там внизу — бездна. Бездна, называемая жизнь. Взгляни — она пышет жаром, словно только что испеченный пирог. Так и хочется перешагнуть и упасть, и впиться в него всем телом. Но, увы, там, внизу, сам становишься частью этого пирога.

Поэт. И ты отхватил себе кусок по вкусу, чтобы сожрать здесь, в уединении?

Дьявол. Сожрать? Нет, это по вашей части: одни жрут друг друга, другие самих себя. А я, как и ты, всего лишь пекарь. Но ты печешь в собственном воображении, а я — в действительности. Мир несовершенен. Сколько еще придется вложить труда, чтобы переделать его.

Поэт. Слушая тебя, необходимо помнить, что ты — Дьявол.

Дьявол. Дьявол? Да есть ли у вас существо более близкое, чем Дьявол? Я — олицетворение всех ваших желаний.

Поэт. Или раб своих собственных?

Дьявол. Во всяком случае я имею то, к чему вы только стремитесь.

Поэт. А к чему мы стремимся?

Дьявол. К тому, чтобы ни к чему не стремиться.

Поэт. Это смерть. Разве мы стремимся к смерти?

Дьявол. Нет, вы стремитесь к жизни. О, какое это удовольствие совершать бесполезные поступки! Все прекрасное — бесполезно. Мир прекрасен потому, что Бог, создавая его, не заботился о чьей-либо пользе.

Поэт. Дьявол ли это говорит?

Дьявол. Дьявол.

Поэт. В чем же смысл?

Дьявол. Я не люблю прекрасного.

Поэт. Что же ты любишь?

Дьявол. Свободу.

Поэт. Почему же не истину?

Дьявол. Истина — это порядок, а значит — зависимость. Чем выше порядок, тем больше зависимость. В познании добра и зла определение пользы. Что толку от вещи, к которой ни прибавить, ни отнять? Либо принять и стать зависимым, либо разрушить и стать свободным.

Поэт. Свобода ради свободы?

Дьявол. Поэт ли это говорит?

Поэт. Поэт. Дьявол. В чем же смысл?

Поэт. Я не люблю Хаоса.

Дьявол. Как же это по-человечески! А ведь существуете вы для того, чтобы извлекать пользу.

Поэт. А пользу мы извлекаем ради существования?

Дьявол. А как по-твоему?

Поэт. Чтобы творить бесполезное.

Дьявол. Ублажать души и давить на умы? Существует ли Бесполезное? Приходит время и из него извлекается польза.

Поэт. Не это главное.

Дьявол. А что же?

Поэт. То, что создавалось оно как Бесполезное.

Дьявол. Как отличить? Да и зачем? Взгляни вокруг. Что больше всего хочется здесь, наверху?

Поэт. Прыгнуть.

Дьявол. Чтобы упасть?

Поэт. Нет, чтобы взлететь.

Дьявол. Так попробуй!

Поэт. Зачем?

Дьявол. Чтобы понять, что такое Свобода, надо упасть. Свобода не в полете, а в падении.

Поэт. Почему же тогда падшего тянет наверх?

Дьявол. Потому что внизу некуда падать.

Поэт. А как после этого жить?

Дьявол. А как жить с хаосом в душе?

Поэт. Писать стихи.

Дьявол. Считая, что творишь бесполезное. Пока не появится некто и скажет: «А почем нынче человечьи души? Не настало ли еще время, когда, продав свою, за бесценок скупают чужие». Но как бы он ни старался, лучшим ценителем человеческих душ остаюсь я.

Поэт. Зачем они тебе?

Дьявол. Кроме свободы, я люблю людей.

Поэт. Ты любишь людей?

Дьявол. Я просто обожаю их! Какая прекрасная картинная галерея! Вот они идут по улице. В каждом целый мир. Возле каждого вращается вселенная. И если б каждый имел свободу, то, не раздумывая, стал бы править миром, потому что у каждого своя истина, и чтобы он ни говорил и ни делал, он всегда повторяет одно и то же.

Появляются маски. Они проходят по авансцене.

1-я маска В этой жизни все больны и каждый твердит, что он больнее других.

2-я маска Требования грамматики падают, потребность в проституции растет.

3-я маска Я вижу в чудовищном неведении: я не знаю, что произведу на свет.