Гниль - Владимир Голубь

— К примеру, в моем случае?

— Верно, — он кивнул. — Я бы предпочел поработать с вами подольше, чтобы полностью раскрыть проблему, однако вы сами утверждаете, что у вас экстренная ситуация. Я вас правильно понял?

Я в нерешительности прочистил горло. Его слова заставили меня на секунду задуматься, но затем перед глазами снова всплыла изъеденная гноем фигура моей фальшивой жены и ее огромный живот, готовый взорваться в любую секунду, исторгая из себя внутренности…

Я глотнул чая, пытаясь подавить рвотные позывы. Пальцы сами собой сжались в кулак, и, клянусь, кожей я ощутил приятный холодок рукоятки кухонного ножа.

— Да, — пробормотал, а затем чуть громче. — Да, ситуация, как вы говорите, экстренная. Вы думаете, этот гипноз и правда поможет?

— Разумеется, — подтвердил Валентин Петрович.

— Н-но вы же сами говорили, что нельзя подавлять одни симптомы. А сейчас предлагаете это сделать.

Валентин Петрович слабо улыбнулся. Его взгляд на секунду метнулся в сторону двери, но затем лицо снова разгладилось, изображая спокойствие и участие.

— Поймите, Леонид, я не собираюсь гипнозом подавлять ваше бессознательное, как выразился бы один мой коллега. Я лишь хочу вывести его на свет и узнать, что вызывает у вас такой страх и навязчивые мысли. Того же самого можно добиться с помощью пары-тройки обычных сеансов, однако мы оба желаем предотвратить худшее как можно быстрее, верно?

— Угу… Извините, я немного нервничаю…

Ладони стали неприятно липкими от пота.

— Все в порядке, — снова успокоил меня мужчина. — Так вы согласны? Или можем продолжить в прежнем темпе. Только тогда я бы порекомендовал вам обратиться в больницу.

— Больницу?

Я вздрогнул. Это слово отозвалось в теле неприятной дрожью, словно от удара током, и я почесал под локтевым сгибом через тонкую ткань рубашки.

— Психиатр, Леонид, — уточнил Валентин Петрович; голос его звучал глухо и угрожающе, от чего я невольно заерзал на диване. — Я бы посоветовал вам пройти психиатра.

— А е-если я соглашусь на гипноз, этого можно избежать?

С надеждой я взглянул в его глаза сквозь очки, но мужчина отвел взгляд и почему-то снова посмотрел на дверь.

— Я бы предпочел, чтобы вы в любом случае прошли психиатра, и все же указывать вам я не в силах, лишь дать совет. Так или иначе, могу пообещать, что гипноз сейчас убережет вас от многих проблем в будущем, — он печально вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Поверьте, я искренне хочу вам помочь, пока у меня есть такая возможность.

Я нахмурился. Создавалось такое впечатление, что он чего-то не договаривал, однако в данный момент меня волновали проблемы куда серьезнее. Неужели я и правда мог причинить вред своей жене?

Нет, он был прав. Учитывая, что происходило со мной сейчас, я в любой момент мог допустить оплошность. Секундное промедление, одно малейшее проявление слабости, и скрытое внутри моей головы безумие тут же вырвется наружу.

Только мог ли я ему доверять?

— Сделайте это не ради жены, а ради себя, — словно прочитав мои мысли, сказал мужчина. — Примите ответственность за свои поступки. Я лишь хочу помочь. В любом случае, вы вольны делать что угодно. Если откажитесь, я не стану вас останавливать.

От напряжения хотелось расцарапать лоб и вытащить мозг наружу, но я лишь потер липкими пальцами переносицу и в конце концов кивнул.

— Ладно. Да, вы снова правы. Мне не помешает помощь.

Морщины на его лбу разгладились, и он широко улыбнулся.

— Я рад, что вы решили мне довериться.

Он протянул вперед правую руку. Она оказалась тонкой, жилистой, с худой кистью, обтянутой сухой загорелой кожей, а пальцы сплошь украшали мелкие бледные шрамы, словно когда-то давно он сунул их по неосторожности в мясорубку. С запястья свисали механические часы с металлическим ремешком, что тихо отсчитывали секунды.

Тик-так… Тик-так…

Еще раз вздохнув, я ответил на рукопожатие и спросил:

— И как мы будем проводить этот ваш гипноз?

— Вам не стоит об этом беспокоиться, — ответил он успокаивающим тоном. — Только помните: вы решили довериться мне. Это ваш выбор. Надеюсь, вы простите меня за то, что мне придется сделать.

— Что?

Его вторая ладонь накрыла мою руку, и стоило прохладной шершавой коже мягко коснуться моей, как силы вдруг покинули мое тело, и я завалился на стол, опрокинув полупустую кружку с чаем.

Свет померк.

Часть третья. Все глубже в омут

Холодно.

Снова холодно.

Как я устал…

Я брел по дороге. Под ногами хрустел свежий снег. Яростный ветер завывал вокруг, закручивая снежинки, и пронизывал морозом до самых костей, заставляя непрерывно дрожать и стучать зубами.

Шаг за шагом я продвигался вперед в этой темноте. Над головой раскинулось бескрайнее ночное небо, усыпанное мелкими серебристыми звездами. Бледный диск луны скрылся за огромными клубами туч, но даже когда показывался, вьюга все равно перекрывала обзор.

Кутаясь в дряхлый тулуп, я поглубже натянул на голову шерстяную шапку и закрыл все лицо вонючим шарфом, так что наружу торчали только глаза да ресницы с налипшим на них инеем.

— Кха-кха!..

Легкие горели огнем. Сунув ладони в варежках под мышки, я обхватил грудь руками, чтобы защитить ее от ледяного ветра, однако спину все равно задувало. Что хуже, трудный путь заставлял потеть, после чего пот этот мгновенно застывал от холода.

Сопли ручьем лились с носа, пропитывая влагой колючий шарф. Мышцы непрерывно сокращались, пытаясь себя согреть, и от этого начал болеть живот, и подкатывала к горлу тошнота.

Внезапно под ногу попался лед, и я, не удержавшись, хлопнулся лицом в сугроб, от чего дыхание мгновенно перекрыло.

— Ч-чтоб т-тебя!.. — заикаясь, выплюнул я и тут же принялся торопливо подниматься.

Снег забился в ботинки, и носки начали неприятно прилипать к пальцам от растекшейся по ним талой воды.

Я отряхнулся. Ветер заметно усиливался, и от редких порывов меня сносило в сторону, а непрекращающийся снегопад перекрывал видимость дальше полуметра.

Сколько я уже шел?

Не помню.

Наверное, долго, потому что сил идти дальше уже не оставалось. Тем не менее, выбора не было, и я продолжил свой путь.

Скыр-скыр-скыр…

Стельки из овечьей шерсти хлюпали от влаги. Я шел в темноте абсолютно один. Дорогу замело, и я едва ли не сбился с пути. Мог сто раз заблудиться, но вряд ли это