Подсвечник Чпока - Илья Фальковский

— Давай, Петух! — хохоча, покрикивал, понукал Сухостой.

Петух на миг прервался, повернулся к Чпоку и призывно подмигнул. Потом спустил штаны и продолжил свое ремесло, оголив белый как соевый сыр зад и подергивая им в такт. Вздыбились брюки у Чпока, и он ринулся присоединиться. Вскоре вместе они с Сухостоем ладно покрикивали:

— Давай, Петух!

Облизывая пересохшие губы, Чпок вспоминал детство, когда в очередной раз загремел в больницу. Тогда у него долго держалась температура, а никаких других симптомов не было. Родители и отвезли его в Райцентр, в детскую лечебницу. Тамошние врачи тоже никаких других симптомов заболевания обнаружить не могли, вот и заподозрили в Чпоке симулянта. К тому же когда Чпок мерил температуру, лежа на кровати, то она почему-то была высокой, а когда его для проверки вызывали на пост медсестры и совали под мышку термометр, то она внезапно пропадала. Это еще больше укрепило подозрения. Однажды Чпок играл в шашки с соседом по палате. Передвинул рукой фигуру, забыв о градуснике под мышкой, он начал падать, Чпок попытался его прижать локтем, и, вот те на, он хрустнул и сломался.

— Вот гад, — говорили медсестры, — небось, так температуру себе хотел намерить, что тер градусник, тер, вот и разбил.

Как-то перед сном мальчик по фамилии Занездра предложил сходить в палату девочек. Пять или шесть мальчиков из палаты Чпока, и Чпок в том числе, отправились в гости к девочкам. Девочки уже лежали на кроватях. Одна девочка при виде Чпока ласково протянула:

— А это что за новенький, симпатичненький? Такой черненький. Иди ко мне, посидим.

Чпок покраснел от смущения, но все же присел к ней на кровать. О чем говорить, он не знал. На соседней кровати мальчик трогал девочку за грудь. С других кроватей доносились какие-то странные слова:

— Ты мне сегодня дашь? Не дам!

Что это значит, Чпок тоже не знал. В палату вдруг ворвалась медсестра.

— Ишь, охальники, а ну спать!

— Щас, Вера Ивановна, шас! Пять минут и пойдем! — заголосили ребята.

— Через пять минут шоб разошлись, — велела медсестра и вышла из палаты.

— Давайте выключим свет и спрячемся, как будто здесь нас уже нет, — предложил кто-то из мальчиков.

Все согласились. Выключили свет. Куда прятаться, Чпок не знал совсем. Поэтому забрался под кровать своей ласковой подружки. Снова влетела медсестра.

— А ну, негодяи, убирайтесь отсюда! — раздался ее басовитый голос.

Включила свет. Со страху Чпок плотнее прижался к стенке. Оказалось, он один залез под кровать. Все остальные предпочли спрятаться на кроватях под одеялами девочек. Иванна погнала их пинками прочь, а Чпока не заметила. Подружка Чпока про него забыла. Что делать, он не знал. Идти обратно страшно. Так и остался лежать под кроватью. Через пару часов задремал. Разбудили его удары метлой.

— Вот паскуда, симулянт херов, бабник ебаный, пиздорыл вшивый, а ну вылезай! — кричала медсестра.

Под утро прошел положенный обход отделения. Вот она и заметила в палате мальчиков одно пустое место. Так по всей больнице прогремела слава Чпока. Слава хулигана. Который один всю ночь развлекался с десятью девочками в их палате. Дошло до того, что Чпока вызвал на разборку настоящий самый главный хулиган их отделения. Здоровый дылда лет пятнадцати. Его подручные схватили Чпока и приволокли к нему в палату.

— Соси, сука, — велел он и стал лениво расстегивать штаны.

Что такое «соси», Чпок опять же не знал. Но сразу понял, что делать ему это не хочется. Стал изо всех сил вырываться, как-то вывернулся и убежал.

В конце концов, Чпок заболел свинкой. Это было чудесным избавлением и для врачей, и для него. Так ничего и не найдя, врачи с достоинством вытурили его из больницы. Зато, к явному неудовольствию своего отца, за время пребывания там Чпок узнал слишком много ненужного. И еще выучился двум вещам — цедить слюну, а затем заправски ругаться матом и смачно сплевывать ее сквозь зубы.

— Соси, сука, — кричал Чпок, вспоминая дылду, и залихватски сплевывал, получая тяжелую затычину от отца.

— Соси, сука, Петух ебаный, — гаркнул Сухостой. И Чпок поддержал.

— Давай, Петух, наяривай, наяривай, давай! — прокричал он, смачно сплюнул на пол и в тот же миг излился в теплую промежность Петуха.

Пеший

Чпок вышел из автобуса на трассе и пошел к деревне по проселочной дороге. Марево мягко стелилось от земли к небу. Иногда проезжавшие грузовики обдавали его столпом пыли, и тогда Чпок купался в ней, закрывая глаза и видя перед собой желтую пустоту.

На дороге появилась маленькая фигурка. Вскоре она выросла и поравнялась с Чпоком. Внешность человека была выдающаяся. Отвисшая нижняя челюсть его съехала куда-то набок, и, издавая мерную дробь, стучала редкими зубами о верхнюю. Все лицо его пересекал широкий белый шрам. На лбу виднелись еще три шрама помельче. Безумным блеском горели глаза. Грязные спутанные волосы разметались по плечам. Чпок сразу понял, что это Добытчик.

— Тебя как звать? — спросил он человека.

— Я — Пеший, — отвечал тот.

— Лысого отдай, — сказал Чпок и протянул руку.

Ему понравилось, как Пеший отдавал Лысого. Не дергаясь, и с достоинством. Дальше идти Чпоку не было смысла. Обратно они пошли вместе.

Так Чпок подружился с Пешим. Надо сказать, что внешность Пешего не всегда была такова. Ее сформировала и отточила череда неприятностей и неурядиц. Пешему по жизни не везло. В детстве, учась в школе, он сидел за последней партой. Со шкафа упал диапроектор и пробил ему голову. Как-то он решил вслед за одноклассниками спрыгнуть с обрыва в речку, промахнулся и вписался лицом в каменистое дно. В другой раз, в пору его странствий по Стране, он вышел в тамбур поезда, где встретил толпу веселых Бычарок. Бычаркам сразу не понравился Пеший, и они сбросили его на полном ходу с поезда.

Последняя случившаяся с ним история, перед тем как он стал Добытчиком, была следующая. Однажды, шляясь по Северу, Пеший решил попасть на Соловецкие острова. Зелень у Пешего еще не водилась, так что расплатиться с матросами он собрался портвейном. А портвейна у него с собой было много, семь бутылок. Катер на Соловки ходил единственный, по имени «Надежда». Приехав с вечера в Кемь, Пеший предложил одному из матросов «Надежды» две бутылки. Матрос охотно согласился и в свою очередь предложил их выпить вместе. Так, сидя на пирсе, одну за другой, выпили все семь. Потом матрос вспомнил, что на катере в трюме у капитана есть бочка самогона. Перебрались на катер. Залезли в трюм. Подробностей дальше Пеший не помнил. Но плыл он две недели. Хотя ходу до Соловков всего час. Говорит, что каждый раз просыпался, когда катер то уже отплывал от берега, то берег еще только маячил вдали. Как концовку, Пеший предлагал две равнозначные версии. По одной, отсутствие самогона в бочке обнаружил капитан и выгнал Пешего вместе с матросом, обнявшихся и горланящих песни, на берег в Кеми. Так что на островах он так и не побывал. По другой Пеший решил, что господь не хочет пускать его в таком виде на святую землю, стиснул зубы, перестал пить и сошел все же на соловецкий берег, синий, с не только трясущейся челюстью, но и всем телом, выплясывающим пляску святого Вита. Но факт остается фактом — с тех пор Пеший завязал бухать и подался в Добытчики.

Пеший ходил по дальним территориям, куда ленился добираться Чпок, а то и забредал аж на сам Левый берег. Лысых он забирал совсем за копье и сдавал их Чпоку. Так у Чпока появился помощник. Иногда он ночевал на шкафу в доме Чпока. Пеший был тих и бузлукал мало. Даже когда Чпок приводил себе в дом Петухов, Пеший не присоединялся, не шумно лежал себе там на шкафу, делая вид, что спит. И лишь иногда Чпок ловил на себе любопытный взгляд его горящих во тьме безумных глаз.

Объява

Со стороны казалось, что Скупщик чистит картошку. На самом деле, он отколупывал от Лысых барельефы с изображением самого Лысого и скидывал их в мусорное ведро.

— Платина нам не нужна, — говаривал Скупщик.

На длинном столе перед ним вереницей были рассыпаны три десятка Лысых, ожидавших своего часа. Очищенные от ненужных портретов золотые пластины Скупщик отгребал рукой налево.

Чпок сидел напротив и не знал, как объявить о своем решении. Вслед за Пешим у него появились и другие помощники. Вначале пришел Боксер. Тощий и невысокий, детским выражением лица он напоминал пятиклассника. Боксер был чемпионом своего района в легком весе. Еще рассказывали, что в юности Боксер любил лазать по горам. Даже входил в какую-то сборную по горному лазанию. Однажды их команду отправили в Столицу, где неделю или две проходили сборы. Водили по экскурсиям. Кормили мороженым. Но без гор Боксер заскучал. Тогда он придумал себе свой вид спорта — переходил большие дороги с оживленным движением спиной вперед, крепко зажмурив глаза. Машины свирепо гудели, объезжая его стороной. Но Боксеру все равно не хватало гор. В конце концов, ночью он нашел самую высокую в столице гору и без всякой веревки залез на ее вершину. Горой оказалась башня столичного Крема. Под утро Боксера с башни стянули Серые. Побили, как водится, и сдали в дурку. Там его подлечили, из сборной выгнали и отправили домой. Так Боксер переключился на бокс.