Золотая нить времен. Новеллы и эссе. Люди, портреты, судьбы. - Светлана Макаренко-Астрикова

Все вокруг увлеченно читали уже не «Собор Парижской Богоматери», а романы господина Бальзака, пространные «мариводажи», смешанные с неуклюжими описаниями финансовых операций и афер, ростовщических интриг и вексельных махинаций, человеческих пороков и страстей..

Впрочем, трехэтажный особняк барона Жоржа Д` Антеса, дельца и сенатора, банкира и держателя паев железнодорожных концессий, тоже кипел своими страстями: искренними, подлинными и словно бы просящимися на страницы очередного романа или повести «толстого писаки в засаленном жилете» – так зло и ядовито называли О. де Бальзака парижские бульварные газеты…

11.

На фоне упрочившийся карьеры, важного дипломатического поприща, которое обрел Д` Антес, благодаря покровительству принца – регента, связям в дипломатическом мире, его осведомленности об иностранных дворах, которою он был обязан барону Геккерну» (Луи Метман), семейная, родительская, отцовская жизнь Д`Антеса была полна ужасных противоречий, боли, холодности, немого отчаяния. Его прелестная красавица Леони, более всех похожая на покойную «русскую баронессу» внешне, отреклась от веселой и беспечной жизни светской девушки, отказалась бывать при дворе. По воспоминаниям ее родного брата Луи – Жозефа, она затворилась в своей комнате и целыми днями наизусть заучивала строфы из «Онегина» и «Кавказского пленника» или «Дубровского» и «Капитанской дочки»..

12.

Эта красивая девушка, умеющая необыкновенно тонко чувствовать, обладала «еще одною особенностью истинно русской женщины», писал Луи Дантес – Геккерн с любовью и грустным восхищением вспоминая о покойной сестре, – «она любила науку, любила учиться.

В то время дочь сенатора Второй Империи, где бушевало такое шумное веселье, знаете что она делала? Она проходила, конечно, – дома, весь курс Эколь Политекник*4и, по словам своих профессоров, была первой»!

Барон Жорж любил дочь и потакал, на первых порах, всем ее прихотям, быть может, ему льстило, что красавица Леони считалось в парижском свете «девушкою необыкновенною» (А. Ф. Онегин – Отто)?

Или так он заглаживал вину свою перед ужасным прошлым, кто знает?

13

Влюбленная в творения, эпоху и жизнь Пушкина до крайности разума, Леони Д`Антес в один из вечеров осмелилась резко и прямо высказать отцу свое истинное мнение о его безобразном поступке, а в ответ на его «жалкий лепет оправданья» о том, что он «тоже человек и защищал свою честь», заявила, что отказывается говорить с ним понимать его и назвала отца убийцею Пушкина! В доме барона на два года воцарилось тяжелое молчание.. После этого скандала здоровье Леонии – Шарлотты Д`Антес стало резко сдавать.. По свидетельствам современников, брата и сестер вскоре она была помещена в одну из парижских лечебниц для душевнобольных и провела там все годы жизни, вплоть до кончины в 1888 году. В минуты просветления она была оживленна и доброжелательна и все просила родных принести ей только книги «дядюшки Пушкина»! Они были с нею до смерти. В момент кончины ей было сорок восемь лет. Могила Леонии – Шарлотты на фамильном участке кладбища ухожена и на беломраморной надгробной плите без католического креста (!) в любое время года лежат цветы. Значит, недуг ее все – таки не прятали и не стеснялись его? Луи Метман говорит о том, что посещая могилу младшей дочери, «почтенный и одинокий старец барон Д`Антес Геккерн становился необыкновенно грустным и задумчивым и все протирал рукою надгробие, пытаясь поудобнее уложить цветы: маргаритки или фиалки»… О чем он думал в те моменты, не ведал, конечно, никто..

14.

Барон – сенатор нигде не писал и не говорил о том, что кара Божия настигла его и накрыла смертельной тенью, но можно ли подумать иначе, зная короткую историю жизни и судьбы его младшей дочери, Леонии – Шарлотты Д`Антес, русской лишь на пол – четверти по крови, и совсем – совсем не француженки по Духу?!

Кто – то из французских современных писателей сказал: «Мы не можем до конца почувствовать всю боль сердец русских, потерявших Пушкина, но неизвестно, что мы сказали бы и какою грязью забросали пресловутого Д *Антеса, убей он на дуэли, к примеру, нашего гения – Виктора Гюго! Все, увы, познается в сравнении!» 5Неужели же Леонии – Шарлотте Д` Антес дано было почувствовать сердечную боль всех русских и она искупила страшную вину отца горьким проклятием посмертной своей любви?!! Что ж! Для Небес нет ничего невозможного. Было ли все это совпадением, насмешкою Судьбы, ее карою: жизнь Леонии Д`Антес, покрытая мраком тайны и безумия? Или все это и есть – таки – истинное возмездие? Я не могу никак и ни о чем судить.. По праву автора. Он обязан сохранять беспристрастное молчание. Пусть думает и судит обо всем мой читатель.

Р.S. Остальные дети барона Жоржа Д` Антеса де Геккерна и баронеcсы Екатерины Николаевны, урожденной Гончаровой? прожили обычно безмятежную жизнь. Умница Матильда вышла замуж за бригадного генерала Луи Метмана и дала начало новой ветви Д`Антесов Метманов, упрочивших древний род и его богатство, положение и репутацию. Берта – Жозефина, красавица и хохотушка, была блистательною светскою дамой, супругою генерального директора почт Франции, государственного советника, графа Вандаля. Сын Д`Антеса, наследник титула и баронских гербов и земель, и вовсе не сделал никакой карьеры.

Вышел в отставку в чине капитана гвардии и поселился в Сульце, родовом поместье, где умерла его мать.. Он холил виноградники и сады, фермы и поля и опекал отца – сенатора, умершего в возрасте девяноста трех лет и похороненного рядом с женою.. В судьбе барона Луи Жозефа Д`Антеса де Геккерна не было ничего запоминающегося, увы! Яркая искра памяти на брегах непостоянной, легкомысленно – шаловливой Леты, часто впадающей в океан Истории, досталась только его сестре, озарила только ее Бытие.. Так иногда бывает, увы!

* Новелла публикуется в авторской редакции с привлечением материалов личной библиотеки автора и не является полной биографией героини.

Николай Корсаков в лицейском мундире. Источник иллюстрации В. Вересаев «Спутники Пушкина»» стр 307, указ изд. Личное собрание автора.

Николай Александрович Корсаков: «Крохи жития любимца Аполлона»

?… 1800 г. – 26 IX. 1820 гг. Флоренция. Италия.

Несколько слов от автора.

Опять мне в душу вспышкою, крохотной звездою памяти упала забытая история жизни двадцатилетнего молодого человека.. Из прошлого, нет, уже позапрошлого, столетия. Упала и вспыхнула там, горячею, обжигающей искрою..

Полурассыпанные страницы книг, тщетные поиски дат, фактов, портретов.. Нахожу лишь карандашный рисунок (*карандаш – итальянский?) высокий лоб, курчавые волосы ореолом вкруг него, пухлые, несколько чувственные, губы, совершенно юношеский овал лица и грустные, серьезные глаза, дипломатический фрак – сюртук, небрежно завязанный узел шейной косынки.. Знакомьтесь, мои читатели: Николай Александрович Корсаков, выпускник Царскосельского (Императорского Александровского) Лицея, соученик – Пушкина, под нумером сорок три.. Большой нумер. Просто потому, что комнат в Лицее было более, чем пансионеров – учеников… По списку же фамилий Корсаков шел вслед за Александром Пушкиным, Егозою и Французом.. У него не было лицейского прозвища. А, может, и было, да не запомнилось. К примеру: «Корсак», «Гитарист»?…

Потом, после пушкинских блестящих строк стали называть его «кудрявым певцом, любимцем Апполона». Но это было уже не прозвище – признание очевидности, холод факта. Его спутницею всегда была гитара. Властительница чувств в то время….

Комната Александра Пушкина в Царскосельском Лицее. Источник иллюстрации: ж-л «Отдохни» №35, 2012 г. стр.46. Личная коллекция автора..

Я буду писать о ее владельце и она сама незримо будет присутствовать в описании моем, как молчаливый зритель, свидетель, собеседник.. Прислушавшись, быть может, мы с Вами, читатель, уловим сквозь толщу веков ее нежный, печальный глас.. Быть может…

1.

1811—1812 гг. Сарское Село. Императорский Лицей.

…Сергей Гаврилович Чириков обмакнул чересчур скрипучее перо в чернила, звякнув крышечкою прибора, изображающего арапчонка с чашею фруктов на голове, и, выловив кончиком стило жирную муху, плавающую в черной густоте явно не час, а, верно, целых три дни,6 продолжал писать далее, аккуратно заполняя графы лицейской ведомости – журнала:

«Корсаков Николай: весьма пылок, непризнателен* (* старинное – неблагодарен – Р.), скрытен, нерадив, неопрятен, насмешлив; впрочем, усерден, услужлив, ласков. При больших способностях к учению и самонадению, менее прочих прилагает старания. Николай Корсаков столько счастлив памятью и одарен понятливостью, что с первого взгляда, обняв в мыслях изъяснение, считает себя свободным от внимания, и, кажется, не чувствует пользы постоянного прилежания, однако же успехи его в обоих языках довольно хороши..»