Пятый промышленный - Артем Полярин

не грабить же успешных

капиталистов, разоривших тебя, средствами технического

прогресса и разделения труда в процессе честной

конкуренции, на улицах.

Вторая произошла, когда в производстве началось

преобразование энергий. Газовые светильники,

преобразующие химическую энергию в тепловую, а потом и

в электромагнитную, позволили увеличить

продолжительность рабочего дня. Европейские дети,

вкалывавшие в мануфактурах, вряд ли были рады такому

прогрессу.

Жаркие и гремящие паровые машины преобразовывали

химическую энергию сгорающего угля в механическое

движение. Станки, насосы, молоты уже не надо было

приводить в действие силой мышц. Зато надо было таскать

уголь и с черным чумазым лицом закидывать его большой

тяжелой лопатой в топку. Смог накрыл стремительно

разрастающиеся города в которых смертность намного

превысила рождаемость. Действительно, зачем рабочему,

ютящемуся в подвале жена и прожорливые детки, если он и

сам то с трудом выживает?

Со временем, машины преобразующие энергии взяли на

себя труд копателей, шахтеров, грузчиков, тягловых

животных. При этом у человека появилось множество

других обязанностей, связанных с созданием и

обслуживанием машин. Правила опять усложнились.

Вторая промышленная революция – это революция машин

преобразующих энергии. Она открывает индустриальную

эпоху. Открывает ворота в ад огненно-стальной.

Третья промышленная связана с эпохой машин,

преобразующих информацию. Деревянная логарифмическая

линейка, железный арифмометр, счеты с задорными

шайбами сменились пластиковым калькулятором с

приличными кнопками. Какое счастье! Не надо теперь

калякать на бумаге или в уме! Компьютеры, преобразующие

информацию все быстрее и быстрее, взяли на себя труд

бухгалтеров, конструкторов, проектировщиков, инженеров.

Вообще всех, кто работал не руками, а головой. Хочешь

проект огромной многоэтажки со всеми расчетами,

коммуникациями и спецификациями за неделю – получи!

Один инженер, один компьютер, одна программа. В

прежние времена проектные бюро трудились над этим

месяцы и годы. Десятки задротов за десятками кульманов.

Кто-то этому, конечно же был рад. Наверное, было много и

таких, что не раз всплакнули у кульмана с логарифмической

линейкой в руках.

Зато прибавилось работы у тех, кто преобразователи

информации создавал, обслуживал, находил новые

направления их использования. Электронщики и

программисты. Их отцы строили механизмы из стали,

говорили с ними на языке покорителей материи – они

создают механизмы из полупроводников, операторов и

функций, говорят с машинами на языке формальной логики.

Где-то здесь начинается эпоха постиндустриальная. Где-то

здесь приоткрылись врата в цифровой ад.

Четвертая промышленная революция произошла, когда

машины преобразующие информацию стали управлять

машинами преобразующими материю и энергию. Когда

человек в этой самодостаточном считающем и кующем

механизме стал необходим лишь на верхних уровнях его

иерархии. Ученый, технолог, программист. Все остальные в

крупном производстве стали не нужны. Наконец-то человек

вернулся к состоянию, чем-то похожему на то, что было до

первой промышленной революции. Не зря существовали в

прядильно-ткацких адах наши далекие предки, не зря

подбрасывали уголек в топки, крутили краны, жали на

рычаги, паяли схемы, строчили код. Казалось бы, вот оно!

Свершилось!

Пятая промышленная революция удивила в очередной

раз. Оказалось, что люди уже не могут делать новые

научные открытия и писать новый, более совершенный код.

Оказалось, что существует работа настолько сложная, что

даже огромные, хорошо организованные и технологически

оснащенные коллективы с ней не справляются.

Затянувшийся кризис научно-технического прогресса был

преодолен гениально простой сменой ролей. Переворотом

привычного порядка вещей с ног на голову. На то она и

революция.

Если люди, оснащенные умными машинами, не могут

двигаться в авангарде, то это должны делать машины

умеющие использовать ресурс человека. Машины умеющие

включить человека в глобальные процессы как

незаменимую, бесконечно-сложную деталь. Это новый

уровень организации коллектива в сложную

социотехническую систему. Высший уровень глобализации.

Так родился искусственный интеллект, которому

оказалось под силу решить самые сложные задачи, что

только могли возникнуть перед человечеством. Этот

гениальный монстр, собранный из миллионов людей и

компьютеров, смог поставить перед собой такие проблемы,

которые самым дальнозорким умам даже и не снились.

Новые совершенные операционные системы за

несколько дней. Новая программа за несколько минут –

достаточно правильно составить тех задание.

Проектирование любого устройства за часы. Самые

совершенные архитектуры процессоров. Удивительные

открытия и прорывы во всех областях знания.

Ученые, программисты, писатели, дизайнеры, которые

раньше трудились как ремесленники и цеховики перед

первой промышленной революцией, мануфактуры, которые

существовали длительное время, не выдержали

конкуренции. Нейрохаб делал все в сотни раз быстрее,

качественнее и дешевле. Для этого Нейрохабу нужны были

мозги. Как и на заре научно-технического прогресса, те, кто

остался за бортом, должны были идти и становиться за

станок принадлежавший капиталисту. Отделения Нейрохаба

наполнились светлыми головами. Открылись врата в пятый

круг ада.

Глава 5.

Я согласился. Если раньше предрешенность и

неизбежность как-то сдерживали меня, то теперь, само

упоминание о возможности вырвать свой уставший мозг из

цепких объятий нейроинтерфейсов манило меня к заветной

свободе. Как же мне хотелось верить этой загадочной

женщине увешанной пресловутым и старомодным золотом.

Может быть, еще больше чем той, милой моему сердцу, что

загнала меня в Нейрохаб.

Я согласился. Достаточно было крупиц надежды на то,

что ближайшие шесть лет я проведу не на опротивевшей

кушетке, а, хотя бы, на своем стареньком жестком

диванчике. Как и тогда, в той страшной истории, взвесив все

за и против, я решил рискнуть. Она обрадовалась. Еще раз

объяснила, что это совершенно безопасно и законно.

Рассказала о деталях нашей работы. Обнадежила, что

Нейрохаб сам распознает мою профнепригодность и

исключит меня из своей книги смерти навсегда.

Я должен был ходить к ней три раза в неделю. Садиться

в ее глубокое, всепоглощающее кресло. Слушать

инструкции направленные на успокоение и релаксацию.

Она одевала мне на голову серебристую шапочку тонкой

вязки. Подключалась к моему, привыкшему к посторонним

вмешательствам, мозгу и я засыпал. Ровно через три часа я

приходил в себя. Пил с ней сладкий, на удивление, горячий

чай. Мы мило беседовали о развитии современных

технологий. Просто болтали о нелегкой жизни обычного

человека, коротающего век в коморке из полутора комнат на

нищенское пособие эпохи пятой промышленной. Она

оказалась интересным собеседником. Я расслабился и

совсем позабыл, что умная женщина может оказаться и

очень опасной. Я не помнил об этом целых четыре встречи, пока не случилось то страшное и ужасное. То, о чем я

мечтал на протяжении года. Пока я не увидел. Пока я не

умер, лежа на кушетке в отделении Нейрохаба, и на ней же

не воскрес.

Это было неожиданно. Как обычно я, тяжело вздохнув в

очередной раз, прилег, и Кристина накрыла мою голову

полусферой нейроинтерфейса. Как обычно, я закрыл глаза и

приготовился проснуться. Это была ночная смена, поэтому, в момент