Чёрный занавес - Корнелл Вулрич

Человек бежал за ним не скрываясь. Ясно, что ему нужен именно Таунсенд и он намерен схватить его любой ценой.

Внизу Таунсенду предстояло либо пересечь под землей улицу, выйти наверх и снова бежать — тогда погоня продолжалась бы по противоположной стороне, — либо притаиться на платформе станции метро. Но в этом случае даже минута ожидания поезда сделает его положение безвыходным.

Из туннеля донесся громкий рев, словно оттуда рвался на волю штормовой ветер, и показались два огонька — зеленый и красный. Это решило дело. Правда, очень скоро платформа очистится от людей, но одной-двух минут хватит, чтобы затеряться в толпе пассажиров. Таунсенд бросился к турникету, и в это мгновение из жерла туннеля с грохотом вырвался освещенный изнутри состав, заполняя пустоту перед платформой.

Он благословил себя за то, что с педантичной аккуратностью всегда носил в отдельном кармане пятицентовые монеты, не смешивая их с остальной мелочью, и пользовался ими для оплаты проезда на работу и домой. Это позволяло ему сэкономить несколько секунд и не рыться в горсти монет. Сейчас эта привычка помогла предотвратить катастрофу, которая неминуемо произошла бы, если бы ему пришлось встать в очередь к разменной кассе. Через мгновение Фрэнк миновал турникет.

Таунсенд знал, что в каждый следующий миг все может в корне измениться, но ставка в игре уже сделана, и обратного хода нет. Он не бросился в первый же вагон, понимая, что этот шаг таит опасность. Он побежал вдоль состава, на ходу прикидывая, сколько остается времени до закрытия дверей. Когда створки начали сдвигаться, он находился у третьего вагона и нырнул внутрь между сходящимися резиновыми кромками, едва не оказавшись зажатым между ними; в таком случае двери вновь открылись бы, и отправление поезда было бы задержано.

Он победит. Или уже победил? Маленькая красная лампочка, загорающаяся на остановках при открывании дверей, погасла. Сигнал готовности передан машинисту. Таунсенд уже был надежно отгорожен от всего, что происходило на платформе, хотя поезд еще не тронулся. Но если у его преследователя хватило сообразительности в последний момент вскочить в один из других вагонов, тогда тот, может быть, уже рядом.

От этой мысли у Таунсенда внутри похолодело. Чувствуя, как его оставляют силы, он оперся о стенку вагона и опустил плечи. Поезд тронулся, и перрон заскользил назад.

До самого дома ему суждено было мучиться тревогой в ожидании того, что в любой момент из безликой толпы опустится ему на плечо тяжелая рука с железными пальцами. Или, что еще хуже, он, сам того не подозревая, окажется под пристальным наблюдением, и преследователь нагонит его где-нибудь в пустынном месте.

Внезапно Фрэнк заметил на платформе незнакомца. Что-то помешало тому сесть в вагон. Любая из бесчисленных мелочей могла ему помешать. Может быть, у него не было наготове нужной монеты, хотя он мог бы бросить любую, чтобы не пролезать под рычагом турникета, что казалось самым простым в его ситуации. Может быть, его внимание было рассеяно между платформой, входом в станционный туалет и пространством за громоздкими уборочными машинами, где было легко спрятаться, — и минутная задержка лишила его последней возможности. Но скорее всего он не успел пробиться сквозь толпу спешащих к выходу пассажиров, мимо которых Таунсенд успел вовремя проскочить и — выиграл этот раунд.

Мужчина шел по платформе вдогонку уходящему поезду, постепенно отставая от него, но тем не менее заглядывая во все проплывающие мимо окна. Наконец в его поле зрения попала застекленная дверь, за которой находился Таунсенд, и их взгляды встретились во второй и в последний раз за этот день. Угроза еще оставалась, хотя Таунсенд чувствовал себя в безопасности, и теперь безопасность обрела под собой реальную почву.

Человек за мутным стеклом двери больше не пытался казаться равнодушным. К собственной досаде, он упустил Таунсенда. И теперь уже не притворялся, что у него нет конкретной цели или что цель его иная, нежели Таунсенд. У мужчины не дрогнул ни один мускул на лице, не промелькнула искра в холодных серых глазах, когда он сунул руку под мышку и вытащил пистолет.

Ужас сковал Таунсенда, он ничего не мог сделать — даже не пригнулся, чтобы укрыться за нижним стальным щитком вагонной двери. Обычно в таком состоянии у людей подгибаются колени, а у него коленные суставы вдруг окаменели. Он напоминал птицу, завороженную взглядом змеи. Кроме того, его плотно окружали ничего не подозревающие пассажиры, и он не мог отшатнуться.

Но человек не выстрелил, хотя Таунсенд ждал выстрела. Он лишь поднял руку над головой и с размаха ударил рукояткой пистолета по вагонному окну. Раздался глухой звук, по стеклу побежали белые трещины, оно прогнулось внутрь, но выдержало и ни один осколок не выпал.

По-видимому, незнакомец хотел выбить стекло, чтобы дотянуться до рукоятки стоп-крана и остановить поезд. Это не удалось, и он с маниакальным упорством поставил ногу на узкую подножку, ухватился руками за поручни, которыми пользуются кондукторы, переходя из вагона в вагон, и прижался к двери, чтобы продержаться до въезда поезда в туннель. Он пытался разыграть свою карту в надежде, что поезд кто-нибудь остановит, увидя повисшего на подножке пассажира.

Но вмешались посторонние силы, и его рискованная и почти безнадежная затея сорвалась. Руки дежурного по станции схватили человека и резким движением сдернули с опоры. Эта сцена, чем-то напоминающая скульптуру Лаокоона, быстро уплыла назад. Огни платформы пропали за окном, поезд вошел в темный туннель и беспрепятственно набрал скорость.

Всю оставшуюся дорогу до дому Таунсенда мучила мысль: «Он мог застрелить меня, но, кажется, хотел, чтобы я оставался в живых». Почему? Надежда остаться живым не избавляла от страха.

Он ничего не рассказал Вирджинии о случившемся. Да и что он мог рассказать? Какое-то непонятное происшествие, по существу лишенное смысла. Незнакомец на улице стал преследовать его. Он понятия не имел, кем был этот человек и чего от него хотел. Он даже не знал, кем сам был целых три года, — ведь именно это поставило его в положение преследуемого.

Однако он был уверен, что зияющая пропасть его неизвестного прошлого не останется безмолвной и непременно даст о себе знать. Только что на него оттуда, как из кратера вулкана, полыхнуло красным пламенем, словно для того, чтобы затянуть обратно и уничтожить.

Глава 3

Ползущая тень

Назавтра был тихий день, у ветра как будто перехватило дыхание, потом он задышал свободнее, но на третьи сутки снова задохнулся. В этот день Таунсенд снова встретил Лицо в толпе.

Он спасся лишь благодаря маленькой неприятности, обычному недоразумению, которое часто вынуждает человека остановиться. Выходя из того здания, где он работал, Таунсенд почувствовал, что у него развязался шнурок. Он пригнулся к ботинку и вдруг заметил, как мимо прошел Агатовый Глаз — человек, который гнался за ним в метро. Они оказались в считанных сантиметрах друг от друга, ближе, чем три дня назад. Образно говоря, столкнулись нос к носу. Человек прошел мимо арки входа и исчез из виду. Но из-за дурацкого шнурка, который на этот раз так своевременно развязался, Таунсенд оказался почти у него на пути.

Таунсенд знал, что не ошибся, — это был тот самый человек. Его образ не выходил у Фрэнка из головы, как воспоминание о дурном сне: массивные плечи, атлетический торс, походка враскачку — свидетельство большой физической силы и ловкости. Та же одежда, та же шляпа, те же глаза: холодные, жесткие, темные.

Первым порывом Таунсенда было укрыться в только что покинутом здании, отгородиться спасительными стенами от непонятной угрозы. Но странная и неодолимая сила заставила его пойти вслед за незнакомцем, следить за ним и попытаться выяснить, что тот намерен предпринять.

На полдороге от дома, где работал Таунсенд, до ближайшего угла находилась будка чистильщика обуви; оттуда было удобно наблюдать за автобусной остановкой. Таунсенд вовремя заметил, как серая фигура отделилась от толпы, поднялась на хлипкий помост чистильщика и заняла кресло. Над помостом был натянут полосатый матерчатый тент, защищающий клиентов от солнца. Свисающий край тента закрывал верхнюю часть лица серого незнакомца. Развернутая газета заслонила все остальное. Человек превратился в ничем не примечательную пару ног, покоящихся на подставке перед чистильщиком.

Хозяин тряхнул пыльной бархоткой и нагнулся, чтобы приступить к работе. Потом почесал в затылке и пару раз взглянул вверх на широкий газетный лист, словно не понимая, чего от него ждут. Ботинки блестели и явно не нуждались в его услугах. Но Таунсенд знал, что незнакомец уселся вовсе не затем, чтобы привести в порядок обувь.

Серый человек решил танцевать сразу от двух печек. Во-первых, резонно было ожидать, что именно к этой автобусной остановке придет вечером Таунсенд. Во-вторых, именно в это время у Таунсенда заканчивается рабочий день и он отправляется домой. Преследователь мог ошибиться в обоих своих предположениях, но Таунсенд знал, что Агатовый Глаз все рассчитал верно.