Маленькая дрянь (ЛП) - Джейнс Дженнифер

Даже когда они спали, она была при полном макияже, красившись косметикой из дешевого магазина, поэтому прилагала все усилия, чтобы не выставлять напоказ свою естественную внешность. Внешность, которая часто пугала ее саму. Она была осторожна, стараясь создать образ той, кем отчаянно хотела стать… Образ, который он, должно быть, наконец-то увидел насквозь.

В последнее время она все же ослабила бдительность, чего, как знала, ей не следовало делать. Впервые это случилось однажды ночью, когда она составляла компанию Джонни на его обычном маршруте, пробеге из Хьюстона в Бридж-Крик, штат Оклахома. Она сидела на пассажирском сиденье грузовика, высасывая желе из пончика и потягивая охлажденную «Корону», когда пьяно призналась, что ей всего пятнадцать. Он выплюнул свой «Доктор Пеппер».

— Итак, если ты из Луизианы и тебе всего пятнадцать, как, черт возьми, ты оказалась здесь? — спросил он.

Она пожала плечами.

— Автостопом.

— В пятнадцать лет? Моя мать едва выпускала меня из виду в пятнадцать лет. Кроме того, тогда я ни хрена не знал.

Элли начинала думать, что она тоже ни черта не знает. Девять месяцев назад у нее, казалось, было больше ответов. Теперь она ощущала себя еще более потерянной… и в еще большем отчаянии, чем когда-либо.

— Да ладно, дома все не могло быть так плохо, — подтолкнул он.

— Ну, вообще-то было. Кроме того, там никого не осталось.

— В смысле?

Она уставилась в окно.

— Это долгая история.

— Ну, мы примерно в сотне миль от нашей следующей остановки, так что я почти уверен, что у меня есть время. Давай. Расскажи мне.

Элли глубоко вздохнула, а затем, по глупости, выпалила все это. Она рассказала ему о том, как ее отец бросил семью. О том, что ее мать была проституткой… и как она сбрасывала тела в пруд за домом детства Элли. О том, как эта женщина издевалась над своим сыном и каким испорченным он стал. Затем о том, как ее брат убил их мать и в конечном итоге заботился об Элли. Как он оплачивал счета и покупал еду, но потом заболел головой и тоже начал причинять людям боль.

— Девять месяцев назад он покончил с собой, и теперь осталась только я. Вот что я имею в виду, когда говорю, что совсем одна.

У Элли скрутило живот, когда она выдавила последние слова, потому что, рассказывая свою историю, у нее возникло ощущение, что она делает что-то не так. Как будто совершает огромную ошибку, рассказывая Джонни правду о том, откуда она пришла. О том, кем она была.

«Есть причина, по которой ты мало рассказываешь, Элли. Просто помни об этом», — напомнила она себе.

Они ехали молча. Элли уставилась на остатки пончика с желе у себя на руке и пожалела, что не может отменить последние несколько минут.

— И ты хочешь сказать мне, что тебя никто не ищет?

Элли пожала плечами.

Джонни повернулся и уставился на нее, затем его взгляд вернулся к дороге. На мгновение тишина стала оглушительной. Потом он начал смеяться.

Элли нахмурилась, совершенно сбитая с толку. Но через несколько секунд она поняла. Он подумал, что она шутит.

— У тебя богатое воображение, Малышка! — сказал он, а затем снова начал смеяться. — О боже. Действительно, ты — нечто! Ну ка, отдай мне это пиво. Думаю, ты выпила слишком много!

Элли поймала себя на том, что тоже смеется — от облегчения, — потому что поняла, что если бы он ей поверил, то, скорее всего, больше не захотел бы ее видеть. Что он ее не спасет.

Теперь, сидя перед окном номера мотеля, она закурила еще одну сигарету и отчитала себя. Она должна была понять, что он собирается уйти. После трех недель совместных путешествий туда и обратно по его кондитерским маршрутам, два утра назад он без всякой причины сказал:

— Иди домой, Элли. Наверняка кто-то скучает по тебе. Кроме того, ты понятия не имеешь, кто я на самом деле. — Его голубые глаза не отрывались от ее, когда он говорил это. И это был первый раз, когда она видела его таким серьезным.

Но он ошибался. Никто не скучал по ней.

Все, что она сказала в грузовике, было правдой. И ей все равно, кем он был на самом деле. Он бы ей понравился, несмотря ни на что. В конце концов, кто она такая, чтобы кого-то судить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через два часа, выкурив все сигареты, кроме трех, она наконец поднялась. Ее сердце сердито забилось в груди. Никотин ничуть ее не успокоил. На самом деле, казалось, все совершенно наоборот.

Ее положение казалось практически безнадежным, и она так сильно устала. У нее нет ничего и никого. Мир стал пугающим местом. Местом, которому она, казалось, никогда не принадлежала. Она устала и просто хотела, чтобы все это закончилось.

Сунула руку в рюкзак брата и, порывшись в своих вещах, вытащила пузырек с таблетками, которые украла у водителя грузовика. Она изучила этикетку и подумала, достаточно ли их, чтобы покончить со всем — со всей этой жалкой неразберихой в ее жизни.

Она пошла в маленькую ванную комнату, чтобы наполнить пустую пивную бутылку водой из-под крана. Затем села на кровать и приняла таблетки по две за раз — всего двадцать три, — пока пузырек не опустел.

Включился кондиционер, зашипел вентилятор. Она вернулась в грязную ванную и уставилась на себя в зеркало. Ее серые глаза были опухшими и воспаленными. Черная тушь покрывала щеки, а из ноздри вытекала тонкая струйка прозрачных соплей.

«Неудивительно, что тебя никто не любит. Ты отвратительна».

Набрав в ванну теплой воды, она разделась, села и закурила еще одну сигарету. Затем прислонилась к стеклопластику и закрыла глаза, радуясь комфорту отдаления от своего мира. Подальше от невыносимого одиночества.

«И, надеюсь, снова к своему брату».

Глава 4

Симпатичная блондинка из супермаркета была в хозяйской ванной комнате, принимала ванну.

Он ждал в соседней спальне сразу за дверью, прислушиваясь к каждому ее движению. С охотничьим ножом в руке он стоял неподвижно, наслаждаясь приливом адреналина. Жаром, струящимся по его венам.

Его короткое пребывание в качестве местного жителя маленького городка вызывало у него клаустрофобию. Он с радостью вернулся бы в большой город. Но еще не мог уйти. Нет, он должен подождать. У него имелись обязанности. Люди, о которых наконец-то нужно позаботиться.

Время от времени она тихонько плескалась. Но по большей части вела себя тихо. Она читала роман. Он наблюдал, как она взяла его с собой. Какой-то триллер.

Очевидно, ей нравится бояться.

Несколькими минутами ранее она вышла из спальни в ванную, ее упругий маленький голый зад покачивался при ходьбе. Она держала бутылку вина, бокал и что-то еще. Что-то странное.

Только что заточенный нож.

«Странно», — подумал он.

Даже жутковато.

На самом деле, первые тридцать минут своего пребывания там он наблюдал, как она точила два ножа на кухне. Она положила один под подушку, прежде чем исчезнуть в ванной. Другой сейчас находился с ней в ванной.

Он улыбнулся про себя. «Как будто, направив нож против кого-то вроде меня, она будет в безопасности».

Может быть, нож имел какое-то отношение к триллеру, который она читала. Может быть, книга просто немного ее напугала. Хотя он видел, как она проверяла замки на всех дверях и окнах дома, возможно, все еще чувствовала себя неуверенно. Если так, то у нее есть на то веские причины. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы открыть дешевый замок на задней двери.

С тех пор как он оказался в доме, он узнал несколько вещей об этой женщине. Глядя на книги, разбросанные по ее комнате, и на утверждения, нацарапанные на нескольких стикерах, которые она разместила на различных зеркалах и стенах, он мог интерпретировать ее самые личные проблемы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У нее имелись проблемы в отношениях или они были в какой-то момент ее жизни.

Она искала совета, как выбраться из долгов.

И еще она хотела похудеть.

Он думал, что ее тело совершенно. На самом деле, голым оно выглядело гораздо лучше, чем, когда она носила одежду. К счастью, он находился рядом, когда она раздевалась, и смог запечатлеть этот образ в памяти. То воспоминание, которое он мог прокручивать снова и снова столько раз, сколько ему хотелось.