Реализация (СИ) - Дашко Дмитрий Николаевич

- Возьмите.

- Что это?

- Деньги, конечно.

- Я уже получил расчёт в бухгалтерии.

- То была ваша зарплата. А это от меня лично, премия за то, что вчера скрутили налётчиков. Если что — возвращайтесь. Я вас с удовольствием снова возьму вас на работу.

- Буду помнить.

После ресторана поехал на вокзал, покупать билеты на поезд.

Над городом висели свинцовые тучи, шёл долгий, затянувшийся дождь. Настроение было паршивым, теперь я понимал, почему в «Трёх сёстрах» Чехова Ирина с такой тоской и яростью повторяет строки: «В Москву, в Москву, в Москву!»

Вряд ли переезд решит все мои проблемы, скорее создаст новые, но под лежачий камень вода не течёт.

А ведь я совсем недавно был на этом вокзале, выходил из вагона с каким-то радостным ощущением от хорошо сделанной работы. А потом — раз! И радужная картинка побледнела.

Кассирша меня узнала, ну да, я ведь успел навести тут шороху в прошлую поездку, сразу сделалась самой любезностью. Она ведь не знала, что «корочек» опера в моём кармане больше нет, а я — рядовой гражданин РСФСР, ставший «перекати-полем».

Взяв билет, пошёл в «коммерческий» магазин — надо посидеть со Степановной, проститься по-человечески. Если нормально устроюсь в Питере, перетащу к себе — после всего, что она для меня сделала, не хочется оставлять её одну. За эти дни мы буквально сроднились.

О своём решении я ей сообщил ещё вчера, когда вернулся из милиции. Степановна жутко расстроилась, хотя вида старалась не подавать, однако я слишком хорошо успел её изучить.

Набрав в магазине колбасы, сала, чая, сахара, конфет и прочих угощений к столу, нанял извозчика и покатил с подарками домой. А ведь я действительно привык уже считать его своим домом.

- Вас как — с ветерком прокатить? — обернулся ко мне извозчик.

- Можно и с ветерком, — согласился я.

- Тогда с богом!

Ещё на подъезде к дому Степановны я заметил знакомый автомобиль и не удивился, когда навстречу мне вышел Смушко. Хотя, если честно, видеть его здесь было странновато, тем более уже вчера мы с ним успели обстоятельно переговорить. Полундра был прав — Кравченко твёрдо стоял на моём пути. Казалось, в мире нет силы, способной его сковырнуть.

- Здравствуй, Жора! — Лицо Смушко расплылось в широкой улыбке.

- Здравствуйте. Чем обязан? Неужели проводить приехали?

- Так ты всё-таки собрался уезжать? — погрустнел начальник уголовного розыска.

- Да.

- И когда?

- Уже сегодня. Даже билет купил. Пойдёмте внутрь, посидим — я отвальную устраиваю.

- Погоди Жора с отвальной.

- А что? — замер я.

- Кое-что изменилось.

- Только не говорите, что Кравченко сняли.

- Кравченко никуда не делся.

- Тогда для меня лично ничего не изменилось. Нам с ним в одном городе слишком тесно.

- А никто и не говорил про один город, — Смушко хитро прищурился.

- Я вас не понимаю.

- Пойдём, прогуляемся, — он бросил взгляд на небо. — Дождь как раз закончился.

- Хорошо, я только покупки в дом занесу.

Зайдя в дом, первым делом обратил внимание на лицо Степановны. От намётанного взгляда не укрылось, что она недавно плакала: глаза её покраснели и припухли. Сердце сжалось от боли и переживаний за эту прекрасную в своей доброте женщину.

Я обнял её и поцеловал в щёку.

- Степановна, я выйду ненадолго. Ко мне тут бывший начальник заехал…

- Так пусть в дом заходит, — всплеснула руками она.

- Не хочет чего-то. Мы с ним слегка проветримся, а там будет видно — может, и вместе зайдём. Да, это вот тебе, — я положил на стол авоську с продуктами.

- Ой, Жора! Ты же кучу денег, небось оставил.

- Ничего страшного, Степановна. Один раз живём.

- Это ты верно сказал: один раз жизнь нам дадена. Ну, давай, погуляй — только недолго, а я покуда стол накрою. Билеты-то купил?

- Купил, Степановна.

- И когда поезд?

- Уже сегодня.

- Сегодня, — вздохнула она.

Мне снова стало как-то не по себе.

- Ты не расстраивайся так. Как только устроюсь — за тобой приеду.

- Зачем я тебе нужна, перечница старая?

- Глупости не говори, Степановна. Всё, пора мне — скоро вернусь! — ещё раз обняв Степановну, я вышел из дома.

- Только не простудись! — донеслось вслед.

Прямо как мама, Царствие ей Небесное! Та тоже часто напутствовала меня такими словами и укутывала в три слоя одежды.

Эх, мама, мама… Как обидно, что больше никогда не сядем с тобой за одним столом, не поговорим, не поделимся новостями.

Жизнь скоротечна, летит — не заметишь, и очень часто приходиться терять тех, кто нас любит больше всех на свете.

Проглотив вязкий комок слюны, вышел на крыльцо — посмотрел на небо. Тучи постепенно рассосались, но и солнцем не пахнет.

- Освободился, Жора?

- Так точно.

- Ну пошли, прошвырнёмся по улице. На ходу как-то легче думается.

- О чём думать станем, товарищ Смушко?

- О тебе, Жора.

- А чего обо мне думать — всё ведь решилось. Я уезжаю в Петроград. Деньги есть, попробую снять квартиру на первое время.

- Почему у сестры не хочешь остановиться?

- Тесно будет. Они ведь пополнение в семействе ждут, зачем им лишняя обуза.

- Деликатный ты, Жора.

- Какой есть. — Я остановился. — Товарищ Смушко, я ведь знаю, что вы — человек крайне занятой, и если приехали ко мне, то по какому-то важному делу. Не надо ходить вокруг да около, говорите сразу, пожалуйста.

- Да я и не собирался тянуть, — усмехнулся Смушко. — Просто у меня возникло такое впечатление, что ты серьёзно обиделся.

- На обиженных воду возят.

- Жора, только не надо мне врать, — пристально посмотрел он на меня.

- Хорошо, вы меня раскололи: меня действительно задело, но я — большой мальчик, как-нибудь переживу, — улыбнулся я.

- Да я в этом и не сомневаюсь. Но мы тут по другому вопросу. Беда у нас случилась, Жора.

- Что за беда? — напрягся я.

- На днях был убит начальник уголовно-розыскной милиции Рудановска, мой хороший друг Боря Токмаков.

- Примите мои соболезнования. Я знаю, каково это — терять лучших друзей, — искренне сказал я.

- Спасибо, Жора. Борис был отличным оперативником и настоящим коммунистом. Три месяца назад его поставили на эту должность и вот… — Смушко замолчал.

- Нашли убийцу?

- Сам понимаешь, времени прошло слишком мало. По горячим следам расследовать не получилось, значит, впереди долгая и кропотливая работа по поиску преступников.

- Как это произошло?

- Очень жестоко и кроваво. Бандиты ворвались в их квартиру, убили Бориса, жену и двух детей: младшему было всего пять лет, Жора! Ты представляешь — всего пять! Жену и дочку изнасиловали, демонстративно, прямо на глазах у Бориса, и только потом застрелили.

- Звери! — со злостью бросил я.

- Хуже зверей. Во сто крат хуже! И мы во что бы то ни стало должны отыскать этих сволочей, — твёрдо объявил Смушко.

- Мы? — замер я. — Вы сказали — мы?!

- Ты не ослушался, Жора. Мы! И у тебя будет ключевая роль в этом расследовании. Ты хорошо показал себя, поэтому я предлагаю тебе занять должность начальника милиции Рудановска и найти того, кто убил Бориса и его семью.

- Подождите, товарищ Смушко — даже если я соглашусь, Кравченко употребит всё свое влияние, чтобы этого не произошло, — заметил я.

- Ещё вчера у него бы получилось, — с горечью сказал Смушко.

Его глаза сверкнули.

- А сегодня, как я тебе уже говорил, кое-что изменилось, — продолжил он. — Петроградское ГПУ прислало благодарственное письмо в твой адрес, и не просто письмо, а за подписью самого товарища Маркуса. Я даже боюсь спрашивать — откуда ты его знаешь и что такого ты сделал для петроградских чекистов.

- С товарищем Маркусом действительно довелось встретиться, — не стал вдаваться в подробности я. — Но ничего из ряда вон выходящего я не совершил.

- Не надо скромничать, Жора. В общем, не знаю, чем ты так помог петроградским чекистам, но они о тебе очень высокого мнения. И это письмо серьёзный аргумент против любого довода Кравченко, — победоносно заключил Смушко. — Что скажешь, товарищ Быстров?