Семь дней Мартина - Дмитрий Мансуров

Луна скрылась за тучами, но темнота не мешала волкам пировать. Правич слышал, как хищники вгрызались в тушу монстра, отрывая и глотая большие куски мяса. Старшие волки поначалу отгоняли молодняк, но, пресытившись, добровольно отходили в сторону. Мяса оказалось много, очень много. Отдающего непривычным вкусом, но вполне съедобного.

Правич несколько раз напряг и расслабил мышцы. Почувствовав себя достаточно согревшимся, он зевнул, закрыл глаза и неожиданно быстро заснул: расслабился, убедившись, что волки не допрыгнут до него и не ухватят зубами за ногу. А самое главное, что спина уже не болит. Только желудок подводит – бурчит время от времени.

Ночное пиршество продолжалось до самого утра. Но уходить наевшиеся волки не торопились. Вместо этого они устроились вокруг недоеденной туши и решили продолжить праздник с приходом нового дня.

Глава 2

Целый вечер ушел у мага Григория на уговоры ученого Ор Лисса заняться взаимовыгодным межпланетным сотрудничеством. Находясь за закрытыми дверями в его кабинете, Григорий беседовал с ученым о многообразии сложностей жития-бытия на Земле и дальних планетах и попутно описывал плюсы от будущих совместных дел.

– Ор Лисс, – убеждал он пришельца, – вам хорошо известно, что повторение – мать учения.

– Наслышан, – согласился тот. – Но этот тезис давно опровергнут нашими учеными.

– С какой стати? – удивился Григорий.

– Мы отыскали среди древних земных рукописей окончание: «Повторение – мать учения и мачеха знаний».

Маг опешил: использовать в качестве умных мыслей не собственную многовековую мудрость, а фразу, оброненную невесть кем на захолустной планете – что за бред?

– Это двоечники сказали, – буркнул он. – И вообще, вы только что утверждали, что земные знания для вас – не указ.

Ученый не стал спорить со вторым утверждением, но заметил, что в любой культуре есть рациональное зерно, которое не грех использовать в личных целях.

– По себе знаю, – сказал он, – что от повторов одного и того же материала мозг отключается начисто и отказывается воспринимать вообще что бы то ни было. А в век высоких технологий у нас просто нет времени на повторение изученного. Мы должны учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы ознакомиться с минимальным объемом накопленных за тысячелетия знаний. Отдать восемнадцать лет обучению в школе – это вам не шутки.

– Господи, боже… Да вам надо памятник при жизни поставить! – воскликнул Григорий.

– Не откажусь, скромно ответил ученый. – Из мрамора – в самый раз. А к чему вы вспомнили этот тезис?

Григорий помахал руками, словно собираясь с мыслями и думая, как точнее высказать свою идею. Ор Лисс скептически сдвинул брови, и маг понял, что рисоваться не имеет смысла: ученый не любит политические методы ведения дискуссий, ему требуется внятно изложенная мысль. Как минимум в виде доказанной теоремы, а как максимум – в виде непререкаемой аксиомы.

– А к тому, что вы начали за здравие, а закончили за упокой! – воскликнул он. – Сейчас разложу по пунктам. Во-первых, вы начали давать человечеству новые знания, но внезапно забросили это дело, и за прошедшие с тех пор века люди напрочь забыли о том, что вы им вдалбливали в головы. Во-вторых, вы, образно выражаясь, покрутили перед нашим носом вкусной конфеткой, но выдали только обертку от нее, а корфету съели сами. И даже не поперхнулись от такой наглости.

– Я вас не понимаю, Григорий, – Ор Лисс обдумал слова мага, и не нашел в них никакого смысла. – Перестаньте говорить конфетами, в смысле, загадками: я не люблю читать и слушать между строк.

– Хорошо, но вы сами напросились, – предупредил Григорий. – Я спрашиваю: что толку в одноразово выданных знаниях, если для поддержания интеллектуального уровня общества требуется непрерывный процесс тренировки мозгов? Учите нас дальше, нечего стесняться.

– Так вот в чем дело! – ученый отпил глоток чая и поставил кружку на журнальный столик. Стоявший рядом с ней чайник удлинил носик и заглянул им в чашку, чтобы проверить: требуется ли долить чай, или гостю за уши хватит и налитого, – Предлагаете нам повторить прежние ошибки и снова наступить на те же грабли?

– Грабли? – на этот раз не понял Григорий, – Вы о чем?

– Мы обучали человечество достаточно долго, – пояснил ученый. Он скосил взгляд и пристально наблюдал за действиями хозяйственного чайника: не ровен час, решит доливать после каждого глотка, тогда чашку придется допивать часа три, не меньше, – но большая часть учеников не проявила должного старания и объявила, что наши знания бесполезны и потому не нужны. Значит, люди еще не доросли до обучения, и им самое место в средней группе детского сада. Но греметь погремушками им на радость мы не намерены – и без этих глупостей хватает дел.

– Детсад?! Средняя группа? – переспросил растерянный маг. – Вы не могли бы употреблять термины, которые мне известны?

– Могли бы. Детсад – это школа жизни для малышей, включающая в себя уйму запретов на использование любых детских игрушек.

– И зачем нужны подобные издевательства над собственными детьми? – ужаснулся маг. – Не думал, что вы тираны.

– Это для того, чтобы выработать иммунитет к жизненным трудностям, – отпарировал ученый, – Можно подумать, у вас такого нет?

– Не было.

– Было. Если вы не в курсе, то у вас подобное воспитание спонтанно происходит в каждой семье, а у нас оно тщательно выверено, систематизировано и проходит под надзором профессиональных воспитателей и психологов.

Маг задумался над словами пришельца: тот явно желал показать свое превосходство и намекал на то, что землянам для начала необходимо увеличить словарный запас, и иже после этого приступить к изучению внеземных наук.

Ор Лисс невозмутимо попивал чай и ел приготовленный Ягой пирог с яблоками. Обычными, не молодильными. В тарелке стало на два куска меньше, прежде чем до мага дошло, что пришелец банально заговаривает ему зубы, не желая отвечать на поставленный ребром вопрос.

– Слушайте, вам наговорили глупостей тупоголовые идиоты! – возмутился Григорий. – А вы вместо того, чтобы найти и обучить достойных, свернули лавочку и обвиняете нас в собственной недальновидности! Это издевательство над нормальными людьми, которые давно стали бы равными вам по знаниям и летали бы не на примитивных коврах, а на самостоятельно спроектированных и собранных летающих тарелках!

Григорий эмоционально стукнул по журнальному столику. Посуда подскочила, чайник носиком поправил на себе сдвинувшуюся крышечку, а чашки закачались, не давая заколыхавшемуся чаю выплеснуться на стол.

– А не издевательство ли выслушивание упреков учеников о том, что мы обучаем их отвлеченным теориям вместо того, чтобы показать, как заработать на данном материале большие деньги и стать богаче самого царя? – рявкнул в ответ ученый.

Маг не нашелся, чем ответить: аргумент на самом деле достойный и уважительный. С одной стороны – ученики правы, упрекая воспитателей в бесполезности лежащих мертвым грузом знаний, но с другой – правы пришельцы: люди не учитывали жадность и завистливость большинства царей. Ни один властитель не позволит подданным стать богаче себя безнаказанно и надолго.

– Что скажете? – напирал Ор Лисс.

Григорий сочувственно развел руками.

– Я скажу, что вам сказочно повезло с идиотами. И даже знаю, почему! – воскликнул он. – Вы набирали людей на городских площадях, объявляя набор для всех желающих, правильно?

– Правильно.

– Вот и сами себе бакланы: у нас в толкучке первые ряды занимают наглые и пробивные, а умные уходят, чтобы не портить себе нервы. Устройте новый набор, сами убедитесь. Только тех, кто прорвется к вам по головам других, вносите не в белый, а в черный список, и обучайте тех, кто остался на дальнем плане. После этого никаких проблем с обучением и обвинениями не будет по причине их отсутствия.

Ученый допил чай. Волшебный чайник доковылял до его чашки и вновь наполнил ее. Кусочек сахара нырнул в воду и закружился, распадаясь на крохотные кристаллики и растворяясь в кипятке. Ученый глотнул и внезапно ответил усталым голосом:

– Идея верная, но лишь теоретически – мы проверяли ее на практике. Проблема в том, люди в любом случае попытаются извлечь из знаний экономическую выгоду. Учить наглых или умных – большой разницы нет. Их все равно превратят в машины для производства денег, а на хорошую жизнь наложат запрет. Прожигать жизнь – пожалуйста, а жить – ни-ни.

– Ор, что вы добавили в чай? – забеспокоился маг, потягивая носом воздух. – Что-то вас на странные речи потянуло.

– Ничего, – ученый на всякий случай отпил глоток и прислушался к вкусовым ощущениям, – в конце концов, это же ваш чай.

– Наш, – согласился Григорий, – Но допингов нам не надо, у нас и свежий воздух пьянит.

– Да ну?! – изумился Ор Лисс. – И много платите за такое удовольствие?