Три месяца на любовь (СИ) - Алиса Евстигнеева

— Ну если ты так не хочешь увольняться, не увольняйся. Тебя же никто не гонит.

Почесала кончик носа, подбирая нужные слова. Вот как объяснить другому то, что сама понимаешь едва?

— Лер… понимаешь, мне уже тридцать лет, и что дальше? Всю жизнь на одном месте? А смысл в этом какой? Пойми, я жить хочу. Жить. А не с утра до ночи как белка в колесе с выпученными глазами.

Крутикова согласно покивала в такт моим словам, после чего выдала сакральную мысль, к которой рано или поздно приходили все:

— Семью тебе надо. Ребёночка своего, а не чужих воспитывать.

Первой моей реакцией было сказать что-нибудь злое и едкое, я умела, но вовремя остановилась, напомнив себе, что Крутикова всё это говорит не со зла, переживает вон. Только… как донести до всех переживающих за меня, что семьи у меня нет не потому, что я не хочу, а потому, что банально… не зовут?

— Замечательный совет, — чуть саркастично улыбнулась подруге, — вот и покажи мне… мастер-класс, — и кивнула в сторону Литвинова, который прохаживался в отдалении от машины.

— Не сравнивай, — непривычно серьёзным тоном попросила она, — я всей этой семейности как огня боюсь, ты же знаешь. Моя натура — стрекоза, а твоя…

— Баба на чайнике.

— Света! — чуть с упрёком, — Ну я же не это имела в виду.

— А я это. И давай закроем этот разговор.

Мы немного помолчали, пока Лерчик вдруг не вскинула голову, наткнувшись на очередную гениальную идею в своём мозгу.

— Слушай, а как тебе Андрей? Ты же у него ночевала. У вас с ним что-нибудь было?

Закатила глаза.

— Таблетка яда была между нами, — фыркнула я, но наткнувшись на растерянный взгляд Крутиковой, пояснила: — Ну какой Андрей? Его же, бедного, перекашивает при виде меня.

— Не наговаривай на себя.

Она правда не понимала, поэтому пришлось начать играть в свою любимую игру «Надменная и независимая»:

— Да и зачем он мне. Он же туп как пробка, у него это на лбу написано.

Лерчик надулась:

— А Серёжа совсем другое говорит.

— Вот и сватай за него своего Серёжу.

Крутикова надулась, из-за чего я поспешила переключить её внимание, потребовав подробности сегодняшней ночи. Принцип «не хочешь рассказывать про себя, расспрашивай про чужую личную жизнь» ещё ни разу меня не подводил.

Разошлись мы через пять минут, вполне довольные друг другом. Махнув им с Сергеем на прощание, я поспешила скрыться в подъезде.

Глава 2

Утро понедельника началось с воплей. Я как раз заходила в кабинет, когда заскучавшие Марк и Никита решили выскочить на улицу через окно. Но что-то пошло не так: ломанувшись одновременно в открытую створку, они запутались в собственных конечностях и застряли, повиснув в раме, при этом активно ругаясь и жестикулируя.

— Дебил! — вопил Маркуша. — Куда ты сунулся?!

— Сам дебил! — разобиделся Никитос и попытался двинуть другу в нос, но тот увернулся. В итоге пластиковое окно зловеще затрещало. Если честно, я была уверена, что такое невозможно, но два пятиклассника, видимо, решили доказать обратное.

Остальные дети собрались перед окном полукругом и с неподдельным восторгом комментировали происходящее, кто-то даже фоткался на фоне злополучной парочки.

Если я сейчас тихонечко выйду из кабинета, какова вероятность того, что они разберутся сами, не разнесут мне кабинет и не свернут себе шеи?

Желание спрятаться в домик и сделать вид, что ничего не происходит, было вполне объяснимо. Но чувство долга, да и обида за испачканный подоконник всё-таки взяли верх.

— Класс коррекции. Картина маслом, — зычным голосом объявила на весь кабинет. Мои пятиклашки вздрогнули, резко обернулись и… зашлись радостным смехом. Чувство вины им было знакомо смутно. — Чего стоим-то? Помогаем товарищам. Влад, Антон…

Через пять минут они уже всем составом сидели за партами, правда, на общий уровень дисциплины это не оказало никакого влияния. На дворе стоял непривычно тёплый конец апреля, в воздухе уже во всю витало наметившееся лето, словно вечер пятницы, сулящий насыщенные выходные. Поэтому сидеть в душных стенах школы не хотелось никому. Но ВПР, итоговые контрольные и годовая аттестация не давали возможности расслабиться… учителям, детям же было уже абсолютно до лампочки, что они там должны, им хотелось общаться, гулять и жить. Я их понимала, вот только поделать с этим ничего не могла.

Классный час мы прожили с минимальными потерями друг для друга. Я вклеивала в дневники листочки с оценками, а дети всеми силами старались не смотреть и не слушать видео, посвящённое дню театра. Вертели они этот день театра на… вертеле.

После звонка с первого урока я чувствовала себя опустошённой и подавленной. По-хорошему нужно было стукнуть кулаком по столу и взбодрить всё это болотце, но я… решила приучать себя к тому, что совсем скоро это всё станет не моей ответственностью. Правда, от этих мыслей стало ещё грустнее. Наверное, что-то такое читалось в моём выражении лица, потому что практически тут же началась моя любимая рубрика «Капитан-очевидность».

— Светлана Анатольевна, а какой сейчас урок?

— В расписании посмотри.

— И в каком кабинете?

— В расписании.

— А сколько у нас уроков?

— В расписании.

— А математика будет?

— Расписание.

Здесь возникла краткая пауза, и я почти успела выскочить из кабинета, когда Соколова осенило, что мы обсудили далеко не все вопросы:

— А что сегодня в столовой дают?

— А булочка будет?

— А после кого урока мы сегодня обедаем?

Стоит ли напоминать, что это конец учебного года и ничего нового в происходящем не было? Самое печальное заключалось в том, что они не издевались, а реально тупили, ну или таким вот дурацким способом добивались моего внимания. Временами это умиляло, а временами ставило в тупик.

В итоге спас меня десятый класс, ввалившийся в кабинет без особого на то разрешения и глянувший на мою «мелочь» как на досадную помеху. Мои в долгу не остались и выразили всеобщее недовольство в лице Тёмы Тюлина, который не смог придумать ничего лучше, чем показать этим двухметровым шкафам средний палец. Пришлось подсуетиться и выставить его за дверь, прежде чем старшеклассники успели бы среагировать на произошедшее.

***

Счастье моё было недолгим, и уже минут через десять от начала урока я стала скучать по своим бандерлогам, по крайней мере, они хоть на что-то отзывались. Десятому классу же было всё… фиолетово. Если честно, меня часто на их уроках посещало ощущение, что я говорю в пустоту, ибо реакции на мои слова не было никакой. Нет, письменные задания они выполняли, особенно после парочки строгих взглядов и обещаний