Три месяца на любовь (СИ) - Алиса Евстигнеева

Алиса Евстигнеева

Три месяца на любовь

Пролог

Она свалилась ему на голову неожиданно. Причём свалилась буквально: рухнув со своих дурацких каблуков с барной стойки, на которую залезла за минуту до этого в неясном душевном порыве. Он хоть и удивился, но куда сильнее разозлился, оказавшись на полу, бессовестно опрокинутый навзничь барышней нескромных размеров. На мгновение замер, судорожно соображая: а что это, собственно, было? Женское тело сверху тоже не спешило шевелиться, хотя девушка явно была в сознании, о чём свидетельствовал её невнятный шёпот: «Вы целы?» Андрей Исаев задумался и даже на всякий случай пошевелил пальцами ног — те работали, как и прежде, без каких-либо нареканий.

— Кажется, — в тон незнакомке прошептал мужчина, всё ещё лежа на полу и отходя от лёгкой степени офигения.

— Чудесно, — уже чуть более чётко проблеяла барышня, беспомощно путаясь в подоле собственной юбки, ногах и руках. Последние, похоже, вообще отказывались её слушаться. В конце концов мадемуазель отказалась от попытки занять вертикальное положение, пойдя на сделку с совестью и заняв позу наездницы на его, Андреевых, бёдрах. Теперь две жертвы алкоголя и гравитации смотрели друг другу в глаза. В огромных зелёных глазах плескалось что-то непонятное, то ли испуг, то ли любопытство, в мигающем свете стробоскопов Исаев так и не смог определить точно. Он даже попытался повернуть голову чуть набок в поисках лучшего освещения, но шею вдруг прострелило импульсом боли, что и привело Андрея в чувство. Первоначальный шок стремительно сменялся гневом на эту кобылу, так абсурдно нарушившую его покой. Наверное, что-то такое отразилось на его лице, потому что глаза барышни сделались ещё больше, а рот её нелепо замер буквой «О».

— Ну всё, Андрюха, — хохотнул знакомый голос над его головой, — ты теперь просто обязан жениться.

И прежде чем Исаев успел выплюнуть презрительное: «На ком?! На ней?!» — девушка вдруг скривилась и… разрыдалась.

— Светка, ну ты чего?! — перекрикивая музыку, ворвался в кадр ещё один голос над их головами, на этот раз женский.

— Заму-у-у-уж, — прорыдала та, которую именовали Светкой, — не хочу заму-у-у-уж…

Глава 1

Утро встретило меня приступом тошноты и головной боли. Я долго лежала на неудобном диване, ловя вертолётики и пялясь в потолок, не в силах разобрать, по какой такой причине точечные светильники на нём поменяли своё расположение. А потом как поняла… Поняла и застонала, с ужасом заглянув под плед, коим оказалась укрыта. Но, то ли к счастью, то ли к сожалению, весь комплект одежды (изрядно помятой) нашёлся на мне в полной целости и сохранности.

Легче от этого не стало, ибо наличие на мне юбки с футболкой говорило отнюдь не о целомудрии и разумности, а о степени моего вчерашнего опьянения. Это же надо было так… нажраться. Напивалась я редко, но, видимо, метко… За тридцать лет жизни можно было по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз я теряла над собой контроль. Хотя вполне вероятно, что эта сторона натуры всегда присутствовала во мне, просто поводов достойных до этого не находила, чтобы явиться на свет божий.

Я болезненно поморщилась и попыталась повернуться на бок, устав от пляшущих перед глазами лампочек. Тело тут же отозвалось чугунной тяжестью во всех конечностях.

— Чтоб тебя… — прохрипела я, вдруг осознав, что ещё пару мгновений, и попросту умру от обезвоживания.

Пока я пыталась соскрести свою болезненную тушку с дивана, мозг решил со скрипом, но всё же заработать. События вчерашнего вечера всплывали в сознании урывками, вырисовывая странную канву повествования. Клянусь, если бы мне не было так плохо, я бы, наверное, даже покраснела.

В центре всего кружилась картина того, как пьяная я зачем-то полезла танцевать на барную стойку… Что было потом, я помнила плохо, скорее это походило на вспышку, яркую и оглушающую, а уже в следующий момент я гордо восседаю верхом на незнакомом мужчине. Кадром далее я рыдала на плече у подруги Лерки и зачем-то пила ещё. Последним, что я помнила более-менее отчётливо, было то, как приятельница запихивала меня в такси, строго велев таксисту везти меня домой. Но, судя по незнакомой комнате, в которой я таки соизволила прийти в сознание, с домом мы вчера так и не встретились.

— Господи, за что?! — обреченно застонала я, накрывая лицо ладонями. — За что?

Должно быть, всевышний со мной после вчерашних выходок не разговаривал, ибо ответа на мои стенания не последовало, зато в тишине чужой квартиры послышался грозный мужской тембр:

— И что мне с ней делать?! — ругался кто-то за стеной. — Да оно не меньше центнера весит, я её вчера пока полуживую до дома дотащил, чуть спину себе не сорвал!

Наверное, в этом месте мне следовало начать чувствовать стыд, но мне было слишком хреново, чтобы ещё беспокоиться о неизгладимом впечатлении, которое я вчера умудрилась произвести на местных обитателей. А в том, что оно было неизгладимым, сомневаться не приходилось, ибо голос за стеной не желал успокаиваться:

— Литвинов, это у тебя там была ночь любви! А у меня сплошной стресс… и храп на всю квартиру до четырёх часов утра.

Вот здесь я уже обиженно скривилась. В чём-чём, а в храпе до сегодняшнего утра я замечена не была.

Грузно оторвавшись от дивана и пару раз покачнувшись, я отваживалась выйти из комнаты.

Как оказалось, голос доносился из кухни, светлой и просторной, состоявшей из строгих линий и блестящих поверхностей. В общем, помещение мне понравилось, в отличие от хозяина квартиры, который стоял за кухонным островком, прижимая к уху телефон и яростно воззрившись в мою сторону. Назад я, конечно, не попятилась, но живот втянула, нервно одёрнув футболку.

— Очухалась, — сообщил он неведомо кому, то ли мне, то ли абоненту на том конце трубки. — Приезжайте и забирайте свою спящую красавицу.

Тон мне его не понравился, но вдаваться в полемику я не стала, выдавив из себя лишь:

— Воды и ванную.

Он окинул меня ещё одним гневным взглядом и ткнул куда-то за спину:

— Там.

***

Пила прямо из-под крана, жадно глотая холодную воду, и старалась не думать ни о чём.

Настолько позорных эпизодов в моей жизни доселе не наблюдалось. Отражение в зеркале окончательно добило моё паршивое состояние — эффект панды после вчерашних рыданий был, как говорится, на лицо. Еле-еле привела себя в относительный порядок, смыв остатки макияжа и с трудом расчесав спутавшиеся