Является ли «научное богословие» интеллектуальным нонсенсом? Диалог с Ричардом Докинзом. - Алистер Макграт

Прежде всего, необходимо пояснить, что Тертуллиан никогда не писал слов «в это все верят, поскольку это абсурдно». Эта ошибочная интерпретация приписывается ему часто, особенно в сочинениях сэра Томаса Брауна, которого Докинз также цитирует здесь. Но это ошибочное цитирование, которое известно уже достаточно давно[25]. Итак, по крайней мере, мы можем с уверенность утверждать, что Докинз не читал самого Тертуллиана, но взял эту цитату из ненадежного, хотя и влиятельного вторичного источника.

Тертуллиан, однако, написал слова «несомненно, ибо невозможно»[26]. Контекст, однако, делает очевидным, что он совершенно не высказывался в пользу «слепой веры». В этом пассаже, в противоположность тому, что думает Докинз, Тертуллиан не обсуждает отношение веры и разума или доказательную основу христианства. Смысл высказывания в том, что христианское Евангелие является глубоко контр-культурным и контр-интуитивным в своем акценте на центральности смерти Христа на Кресте. Так почему кто-то желает утверждать это, если по стандартам мудрости это неправдоподобно? Затем Тертуллиан пародирует пассаж из «Риторики» Аристотеля, утверждающего, что экстраординарное утверждение может быть истинным именно потому, что оно выходит за рамки обычного. Это был риторический прием, нацеленный на тех, кто был знаком с Аристотелем. С 1916 г. стало очевидно, что Тертуллиан в этом высказывании творчески использовал некоторые идеи Аристотеля. Джеймс Моффат, который впервые указал на это, замечает очевидную абсурдность слов Тертуллиана, перед тем как обратить внимание на это поверхностное суждение: это один из наиболее дерзких парадоксов у Тертуллиана, одно из кратких, говорящих предложений, в котором он, не колеблясь, разрушает смысл слов для того, чтобы акцентировать внимание. Он умышленно преувеличивает для того, чтобы обратить внимание на истину, которую он говорит. Эта фраза часто ошибочно цитируется, и еще более часто предполагается, что она содержит иррациональное предубеждение, как если бы он презирал и отвергал значение интеллекта в религии - предположение, которое не выдерживает критики при первом же знакомстве с сочинениями африканского отца[27].

Но это только один из серии аргументов в пользу христианской веры, которые использует Тертуллиан, и совершенно неправильно определять все его отношение к рациональности на основании одной изолированной фразы[28]. Отношение Тертуллиана к разуму со всей определенностью видно в следующем высказывании: «Итак, разум является свойством Бога, так как не существует ничего, что Бог, Творец всех вещей, не предвидел, расположил и определил посредством разума. Более того, не существует ничего, чего Бог не пожелал исследовать и понять посредством разума»[29]. Основная линия мысли в том, что не существует пределов того, что может быть «исследовано и понято разумом». Тот же Бог, который создал человечество со способностью разума, ожидает, что этот разум будет использован в исследовании и представлении мира. И на этой позиции стоит подавляющее большинство христианских богословов современности, и так было и в прошлом. Несомненно, есть исключения. Но Докинз, кажется, предпочитает рассматривать исключения, как если бы они были правилом, не предлагая никакого свидетельства в поддержку этого весьма спорного заключения. Вера, говорит нам Докинз, «означает слепое доверие при отсутствии доказательств, даже если доказательства "в зубах"». Возможно, именно так думает Докинз; однако, не так думают христиане. Позвольте мне представить определение веры, предложенное У.Х. Гриффит-Томасом (1861-1924), англиканским богословом, который был одним из моих предшественников на посту руководителя Уиклиф-холла в Оксфорде. Определение веры, которое он предлагает, является типичным для любого христианского автора: «Вера влияет на всю природу человека. Она начинается с убеждения разума, основанного на адекватном свидетельстве; она продолжается в уверенности сердца или эмоциях, основанных на убеждении, и она венчается согласием воли, посредством которой выражаются убеждение и уверенность»[30]. Это хорошее определение, синтезирующее ключевые элементы, характерные для христианского понимания веры, и в то же время показывающее характерную озабоченность проповедника тремя составляющими проповеди, которые начинаются с одной и той же буквы алфавита (в англ. языке). Для Гриффина-Томаса вера «начинается с убеждения разума, основанного на адекватном свидетельстве». Другие христианские авторы с легкостью бы поддержали эту позицию[31]. В любом случае, Докинзу следовало бы продемонстрировать на основании строгих аргументов, что его искаженное и бессмысленное определение «веры» является характеристикой христианства. Фальшивая апелляция к Тертуллиану вряд ли добавит уверенности его позиции.

В высшей степени упрощенная модель рассуждения, предложенная Докинзом, признает только два варианта: 0 % вероятность (слепая вера) и 100 % вероятность (вера, вызванная неоспоримым свидетельством). Все же большая часть научной информации нуждается в том, чтобы обсуждаться в терминах вероятностных заключений, достигаемых на основе доступных свидетельств. Такие подходы широко используются в эволюционной биологии. Например, Эллиот Собер предложил понятие «модус Дарвина» для аргументации в пользу общего дарвинистского предка на основе настоящих сходств между видами[32]. Этот подход может работать только на основе вероятности, приводя к вероятностным суждениям. В этом нет никакой проблемы. Он является попыткой количественно оценить надежность выводов. Но я не вижу никакого признания Докинзом необходимости вероятностных суждений или достижения заключений, которые подтверждены, хотя и не доказаны окончательно, определенными свидетельствами.

Интересно обратиться от этого, довольно сырого анализа образа наших суждений к более тщательным аргументам Ричарда Суинберна, бывшего ранее профессором философии религии Оксфордского университета, и использующего теорию вероятностей для того, чтобы оценить достоверность веры в Бога - или, в более узком смысле, христианской веры в то, что Иисус Христос есть Воплощенный Бог[33]. Я не ожидаю, что Докинз согласится с теистическим выводом Суинберна или его провокационными вычислениями высокой вероятности существования Бога. Но я желаю ему показать то же пристальное внимание к деталям оценки относительной вероятности веры и неверия вместо используемых им обычных популистских риторических предубеждений.

Прежде всего, Докинз, а не Суинберн позиционировал себя как ученого. Однако здесь существует также и другой вопрос. Многие из большой склонности к философии желают задать Докинзу вопрос: признавая, что естественные науки получают свои выводы из наблюдаемых данных, как может он быть столь уверен в атеизме? Временами Докинз говорит с убеждением истинно верующего об определенном отсутствии Бога. Это как если бы атеизм был неизбежным результатом подобных логических аргументов. Но как можно достичь такой уверенности, когда естественные науки не являются дедуктивными по своим методам?

Эта трудность озадачила меня во время чтения работ Докинза. Определенности в его ответе нет, а потому необходимо предпринять огромный труд, чтобы не сделать преждевременных выводов. Так как же Докинз пришел к уверенности в отсутствии Бога? Другие исследовали подобные свидетельства и пришли к совершенно противоположным выводам.

Как становится ясно из вышесказанного, настойчивое убеждение Докинза о том, будто атеизм является единственным законным мировоззрением для естествоиспытателя - в высшей степени ненадежное суждение. Мое беспокойство не ограничивается искаженными примерами, которые Докинз использует в поддержку своих убеждений; я обеспокоен более дикостью, с которой он утверждает свой атеизм. Очевиден ответ: основания атеизма Докинза лежат не в его науке, а в чем-то ином - в том, что обусловливает столь эмоциональный аспект его убеждений. Но все же я не натолкнулся на что-либо, что побуждает сделать меня этот вывод. Ответ должен лежать где-то в другом месте.

Я начал искать ответ на мой вопрос во время тщательного анализа специфического стиля рассуждения, который мы находим в сочинениях Докинза. В важном сравнительном исследовании Тимоти Шанахан указывает на то, что подход Стивена Джея Гоулда к вопросу об эволюционном прогрессе определяется индуктивным подходом, основанным, главным образом, на эмпирических данных[34]. О Докинзе он говорит, что он «занимался разработкой логики «"адаптационистской философии" для дарвиновского рассуждения». Это предполагает, что заключения Докинза определяются набором логических предпосылок, которые, в конечном счете, хотя и косвенным образом, основаны на эмпирических данных. «Сама природа правильного дедуктивного аргумента такова, что из определенных предпосылок с логической необходимостью следуют определенные выводы совершенно независимо от того, являются ли эти предпосылки верными». Докинз использует индуктивный подход для того, чтобы защищать дарвиновское мировоззрение, а затем извлекает из этого мировоззрения набор предпосылок, из которых посредством дедукции могут следовать его выводы. Хотя Шанахан ограничивает свой анализ исследованием того, как Гоулд и Докинз приходят к столь противоположным выводам в отношении эволюционного прогресса, его анализ очевидно можно расширить и на его религиозные взгляды. Считая, что дарвинизм является лучшим объяснением того, что может быть наблюдаемо в мире, Докинз пытается преобразовать временную теорию в определенное мировоззрение. Атеизм, таким образом, представлен как логический вывод из серии аксиоматических предпосылок, имеющих надежность дедуктивного вывода.