Самый лучший коммунист 2 (СИ) - Смолин Павел

— А теперь меня еще и отдельно от сборной повезут, — вздохнул я, поднимаясь по трапу самолета.

Товарищи летят сразу в Мюнхен, а нам с нигерами придется приземлиться в ГДРовской части Берлина и дальше ехать поездом. Для черных друзей такие меры предосторожности излишни, но им со мной интереснее, чем с незнакомцами.

— Что, нигер? — спросил так толком и не освоивший русский язык Фанки Фанк.

— Радуюсь, что лететь недалеко, — решил я его не грузить.

Мы зашли в самолет, расселись. Еще с нами летят вся комсомольская делегация и Сергей Павлович Павлов, председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров Советского Союза. Последний немало времени провел в Комсомоле — ставленник Шелепина — поэтому первую половину полета я просидел возле него, набираясь аппаратной мудрости.

Вторую половину разделил с заскучавшими неграми, по второму кругу (на передаче про это говорили) слушая их рассказы о поездке по Африке:

— Знаешь, что меня больше всего удивило, нигер? — спросил Джим.

— Что?

— Нигерам типа помогает куча разных фондов, которые ворочают миллиардами баксов. Мы с нигерами на районе считали, что фонды реально работают. Я понял, что что-то не так, когда мы приехали в одну из деревень. Рядом с тем, что ездивший с нами гидом чувак — он из ООН — назвал дорогой, стояла табличка с логотипом нашего (американского то есть) говнофонда. Они типа возят жратву и одежду. Мы поговорили с нигерами и охренели: до прихода фондов вокруг деревни были фермы, которые приносили деревне хоть какие-то доходы: на них работали все нигеры, которые уже научились ходить. Ты знал, что белые, получив деньги от других белых, закупают жратву в США и везут ее на американских кораблях?

— Знал, — признался я.

В этом логика есть — бабло остается в родной экономике.

— Но эту жратву не раздают просто так, нигер. Ее ПРОДАЮТ.

— Двойная выгода, — кивнул я. — Продавать то, что уже куплено.

— Продают очень дешево, — продолжил Джим. — Дешевле, чем свою продукцию продавали африканские фермеры. Фермеры из-за этого разоряются, и нигеры впадают в еще большую нищету. Прикинь, нигер, в деревне даже колодца не было, и нигерам приходилось ходить за водой к источнику в паре километров. Знаешь, во сколько мне обошлось нанять нигеров для рытья колодца?

Я знал — это тоже было в телеке:

— Два бакса.

Вот об этом товарищ Крылов и говорил — из замкнутого круга нищеты Африку можно выдернуть только одним способом: строительством социализма.

— А потом мы поехали в Танзанию, — добавил Тайрон. — И просто охренели — ни одного праздношатающегося нигера! Все взрослые работали, дети — учились. Пока снежинки распиливают пожертвования и обирают нигеров, комми реально помогают.

Приятно, конечно, но есть нюансы — например, сопротивление тех самых «нигеров», которые праздношатание очень любят. Ну Африка, блин, с ней просто не бывает, но Танзания по сравнению с другими местами нынче самая настоящая конфетка — товарищи с самодеятельностью «правящих нигеров» с приходом Андропова мириться перестали, и условия выкатывают очень простые: либо делаешь, что говорят, либо с тобой и всеми тебой любимыми неграми произойдет что-то очень плохое. Где-то вождей образцово-показательно уже поменяли самым кровавым и ужасающим способом, подав пример остальным. Судя по Танзании — работает.

А вот Уганду проворонили — эксцентричный дяденька Дада Уме Иди Амин, как и в прошлой реальности, провернул государственный переворот и теперь строит нормальный африканский национализм. Советский Союз ему в этом зачем-то помогает поставками оружия. Не благотворительно, по бартеру, но выгоды там и с лупой не сыскать. Товарищи из Кремля сильно удивили, ответив на посланную им записку с просьбой разобраться вежливым, но непреклонным «не лезь». Они и понятно — геополитика тоже часть природы, и пустоты не терпит — сольем Иди Амина мы, его подхватят капиталисты, и Уганда будет для нас надолго потеряна. Но она же и так потеряна — Иди Амина быстро не сковырнешь, какао у него мало, так нахрена в черную дыру прибавочную стоимость сливать? Скоро, кстати, кофе подорожает — в Бразилии плантации сократят. Вот кофе в Уганде есть, но Иди Амин же его тоже с наценкой продавать будет, как и все остальные. Ну какой смысл? Совсем скоро гражданин Амин начнет эпатировать мировое сообщество заявлениями формата: «Ошибка Гитлера в том, что он убил недостаточно евреев». Нет уж, пусть капиталисты с этим дебилом возятся. Ладно, это до возвращения домой отложим, а пока пристегиваем ремень и приземляемся.

Ух, толпа! Можно поюродствовать — мол делегацию встречают, но плакаты и факты говорят об обратном: спортсмены же в Мюнхене, а на плакатах многочисленные заверения немецких фанатов в большой и светлой любви лично ко мне.

— Shi-i-i-t! — синхронно прокомментировали столпотворение негры.

На обратном пути три концерта в ГДР дам — один бесплатный, собственно в Берлине, и два нормальных, в Лейпциге и Карл-Маркс-Штадте (в девичестве — Хемниц). Два дня назад билеты в продажу поступили, и уже через три часа их было не достать. Приятно!

Спустившись по трапу, я отправил Джима и Тайрона грузиться в транспорт — нафиг лучшей половине Германии рэпер из гетто? Они его и знают-то только косвенно, как «сережаассоциированного». Но на концертах мы с Джимом споем две совместные песни, может и пробудится интерес.

Добравшись до сдерживающего толпу ограждения — заборчики по пояс и много полицейских — принялся улыбаться, пожимать руки и раздавать автографы, параллельно отвечая журналистам:

— В вашей замечательной стране я проездом, но после Олимпиады задержусь подольше.

— На вражескую территорию еду в качестве главы комсомольской делегации — должностные обязанности сильнее личных предпочтений.

— Семья чувствует себя замечательно, спасибо за такой хороший вопрос.

— Ольга поправится, но потеряла легкое. Вчера был у нее в больнице — идет на поправку, сохраняет оптимизм, твердо настроена и дальше приносить пользу мировому рабочему классу — через работу в ВЛКСМ и вступление в Партию.

Ей углы срезать особо нельзя — она же обычная, пусть и умная да разумная, девочка, но через пятилетку я планирую ее видеть в Канцелярии ВЛКСМ как минимум кандидатом в ЦК.

Покинув аэропорт на машине, добрались до вокзала и на поезде отправились на Запад. Берлинская стена с прошлого моего визита претерпела изменения: раньше народ бежал в ФРГ, поэтому восточная сторона стены навевала грусть вышками, пулеметами и патрулями с собаками. Теперь все это с западной стороны, а с восточной — в основном легковооруженные полицейские и симпатичные будки с ехидными табличками: «Помощь переселенцам». Почти не используются — до них попробуй доберись, через стену-то, но в качестве вызывающей зубовный скрежет у врагов «инсталляции» годится. Основной поток «беженцев» представляет собой либо невозвращенцев, либо родственников граждан ГДР — такие почти кончились, потому что давно в социализм сбежали — либо нарушителей границ в других местах: стена же не по всей Германии тянется. «Нарушителей» сажают на месячный карантин — вполне достаточно для проверки по «базам данных», а потом выдают ГДРовские документы. Поражение в правах имеется — госдолжности первому поколению мигрантов занимать нельзя, но их детям уже никаких препятствий не чинят — все, как у нас.

Поезд покинул вокзал, и я начал ловить флешбеки: от вокзала и до самой границы с ФРГ вдоль путей выстроились немцы. Вот это я понимаю культ личности! Высовываемся в окно, улыбаемся и машем. На границе поезд остановился, и по вагонам прошлись псы кровавого ФРГшного режима, со лживыми улыбками на рожах проверяя документы и сверяясь со списками. Далее потянулась приграничная зона, после которой вдоль путей снова обнаружились немцы, но уже ФРГшные. Ничего, товарищи, потерпите еще немного — скоро (по историческим меркам) освободим вас, уже не от Гитлера, а от капитализма — он, при всей ненависти к усатой гниде, гораздо страшнее.