Крошечные травмы. Как повседневные неприятности провоцируют наши проблемы со здоровьем - Мег Арролл

Связи, которые мы формируем с главными опекунами (как правило, это мать и отец, но могут быть приемные родители, тетя, дядя или любой другой человек, который воспитывает ребенка), приводят к определенному стилю привязанности. В конце 1950-х, а также на протяжении 1960-х и 1970-х годов знаменитые психологи, в том числе Джон Боулби и Мэри Эйнсворт, заметили, что у детей развивается одна из четырех моделей поведения и темперамента в ответ на окружающую среду [3]. (Мы подробнее поговорим об этом в Главе 8, посвященной любви.) Стили привязанности изучались во многих экспериментах, и они показали следующее: реакция опекуна на ребенка определяет, насколько защищенным последний себя чувствует. Надежный тип привязанности встречается в семьях, где дети получают последовательную и чуткую обратную связь на свои действия. Избегающий тип привязанности формируется в том случае, если родители отстранены или отвлечены. Это важно, поскольку мы переносим детские шаблоны поведения в свои взрослые отношения. Иногда это хорошо, а иногда нет, поскольку любой стиль привязанности, кроме надежного (тревожный или избегающий), может привести к субоптимальным ситуациям, из-за которых мы бóльшую часть времени чувствуем себя плохо.

Именно благодаря воспитанию КТ могут передаваться из поколения в поколение. У наших опекунов может быть множество КТ, которые не было возможности исследовать. Некоторые бытовые факторы могут привести к тому, что дети периодически чувствуют себя одинокими. Например, многие из нас приходили домой из школы в пустой дом и занимались своими делами, пока взрослые не возвращались с работы. В этом нет БТ: многим родителям приходится работать полный день, чтобы оплачивать счета. Тем не менее именно так общество наносит людям КТ.

Прежде чем некоторые начнут критиковать «неженок», я хочу уточнить: одного этого недостаточно для развития сильного психологического дистресса. Тем не менее подобные бытовые ситуации имеют значение, поскольку некоторые детские модели поведения проявляются во взрослых отношениях, причем не только романтических, но и дружеских. Но, зная основы программирования, можно поменять скрипт, вызывающий проблемы.

Вполне возможно, что вы и ваши опекуны – совершенно разные люди. Некоторым кажется, что их родители похожи скорее на инопланетян, чем на близких людей. Представьте себе отца-экстраверта, который таскает сына по футбольным матчам и походам, хотя ребенку хочется писать рассказы под одеялом с фонариком. Никто не назовет такого отца плохим, и многие скажут, что выведение ребенка из зоны комфорта полезно. Однако исследования показывают, что подобное несовпадение приводит к крошечным царапинам на чувстве привязанности [4]. Очень важно чувствовать, что тебя любят и принимают таким, какой ты есть.

Таким образом, ранние годы жизни формируют нас бесчисленным количеством способов, но важно запомнить одну важную вещь: в большинстве случаев родители не являются пренебрежительными, жестокими или плохими. Просто их стиль воспитания не соответствует уникальным особенностям личности и темперамента ребенка. Осознать свои КТ крайне важно, поскольку опыт, контекст и отношения с другими людьми могут оказать на нас негативное влияние даже без каких-либо явственных проблем. Без осознания этого (помните, что это первый шаг подхода ОПД) мы застрянем в странном состоянии, которое нельзя назвать ни плохим, ни хорошим, и будем тратить время впустую.

Нам ни к чему образование: КТ, полученные в школе

Школу можно любить или ненавидеть, но бессмысленно отрицать, что она играет важнейшую роль в развитии человека. Возможно, в школе вы были Феррисом Бьюллером[1]. Школьный секретарь Грейс говорит Эду Руни, директору школы и врагу Ферриса: «Спортсмены и умники, дураки, простаки, болваны, нюхачи, нытики, лентяи – все они его обожают. Все считают его классным парнем». Или, может быть, вы были «качком, байкером или гиком»? Школа – это микрокосм, где нас часто классифицируют, причем делают это не только сверстники, но и зарождающаяся самоидентификация [5].

КТ являются результатом скорее повседневных взаимодействий, чем конкретного насилия, например травли. Последняя может нанести серьезную травму, и многие дети, к сожалению, сталкиваются с ней. Другие получают КТ в результате менее очевидной жестокости сверстников, неспособности вписаться в окружение, насмешек в спортивном зале, стресса, вызванного экзаменами, и зацикливания на отметках, а не на процессе обучения.

Несколько лет назад я работала с человеком, которого все назвали бы невероятно успешным. Он был высокооплачиваемым топ-менеджером в счастливом браке и воспитывал двух чудесных детей. Мо был душой любой компании, у него было множество друзей, великолепный дом, спортивный автомобиль и немало других благ. Казалось, такой человек должен быть полностью доволен жизнью, однако Мо набирал килограмм за килограммом без видимой причины и не мог остановить этот процесс. Мо объяснял прибавку в весе обедами с клиентами и возможностью покупать первоклассные продукты и вино, однако такое объяснение не казалось правдоподобным ни ему, ни мне, поэтому я спросила его:

«Какое событие или переживание сильно повлияло на вас, но при этом вы всегда считали его недостаточно значимым, чтобы о нем говорить?»

Я прибегаю к этому упражнению практически со всеми клиентами на первых занятиях и почти всегда выявляю травму в той или иной форме. У некоторых людей данный вопрос вызывает положительные воспоминания, однако неприятные события задерживаются в глубине нашего сознания дольше, поэтому в большинстве случаев это упражнение позволяет выявить КТ.

Вот что ответил Мо:

«Когда мне было девять лет, у моего брата диагностировали СДВГ[2]. В то время отношение к этому было совсем другим. В школе все отказывались говорить об этом диагнозе и принимать его. Другие родители и сообщество в целом считали, что Ван [брат Мо] был плохим и непослушным ребенком, который всегда пытался привлечь внимание. В школе я постоянно присматривал за братом, чтобы никто его не травил, включая учителей. Драк не было, но я привлекал всеобщее внимание шутками. Я, вне всяких сомнений, был школьным клоуном. Чем чаще другие дети и учителя смеялись, тем меньше внимания они обращали на Вана. Возможно, именно поэтому я смеюсь даже в сложных ситуациях [смеется]. Однако мне кажется неправильным говорить об этом, ведь Ван не виноват в том, что я поправился. Ван вообще ни в чем не виноват».

Мы с Мо явно наткнулись на что-то очень важное