Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер

У Марка нашлись и иные аргументы в пользу его планов. Сейчас в сезон выпадает мало дождей, но это временно. Такое иногда случается, но потом природа сама себя исправляет. Ведь правда же? Вопрос не в деньгах. После продажи нашей части двухквартирного дома в пригороде столицы мы получим достаточную сумму, чтобы купить сельский домик в западной части страны с большим наделом земли. И после покупки должны даже остаться деньги. А еще существовала материальная компенсация за несправедливое увольнение из органа местной власти. А еще я унаследовала кое-что после смерти отца. Короче говоря, на первое время этих денег должно было хватить. Мы оба имели сбережения. Энджи оказалась весьма непритязательным с материальной точки зрения ребенком. Не будешь же ты платить органам системы медицинского обслуживания населения, социальным работникам и инспекторам по работе с несовершеннолетними правонарушителями, которые видели нашу дочь чаще нас. Мы испортили своего внука Люсьена, постоянно его балуя, однако слово испортили мне не нравится. Уж слишком оно двусмысленно. Как бы ни разворачивались события, теоретически на пару лет наших сбережений должно хватить, если мы, конечно, будем рачительными хозяевами, а к тому времени мы поймем, сможем или нет преуспеть в новом начинании. Хотя мы говорили о небольшом имении, на кону на самом деле были наши отношения.

Мы не хотели утруждать себя поисками полной информации о Велл. Прямого видеоканала не было, а что-либо, с чем нельзя тотчас же связаться по интернету, казалось не заслуживающим потраченных на это сил. Мы хотели видеть рай тотчас же, а не договариваться о встрече с ним.

– Следовало бы взглянуть, – сказал Марк.

– Только если еще два или три других имения в тот же день, – сказала я.

Да, вот только одно имение продали за два дня до нашей поездки, а другое передумали продавать. Остался только Велл. Мы поссорились, но все же поехали. Люсьена взяли с собой. Энджи оставила его у нас на две-три недели, пока сама в очередной раз пыталась привести себя в норму. Мальчику было тогда четыре года.

– Малышу повезло, что у него такие дедушка и бабушка, – говорили нам соседи всякий раз, когда мы забирали Люсьена к себе.

Не думаю, что они говорят это сейчас.

Выдался необычно жаркий осенний денек, последнее дикое неистовство солнца, за которым скучное засушливое лето сменится не менее скучной и засушливой зимой. Синоптики уже тогда предсказали, что зима будет засушливой. Различные ограничения, впервые введенные на юго-востоке, уже распространились на остальные регионы страны. Еще в апреле серьезные газеты выходили со статьями, посвященными принудительной установке счетчиков воды. Желтая пресса разрывалась между картинами грядущего Армагеддона и фотографиями знаменитостей крупным планом, которые из-за жары надевали на себя минимум одежды. Никто не подозревал, куда же в конечном счете заведет нас все уменьшающееся количество осадков.

Карта производила сильное впечатление. Велл располагался на одной из тех страниц, на которых красные и желтые линии дорог едва касаются краев, а все остальное занято белым цветом с проселочными дорогами, бегущими вдоль границ частных владений давным-давно почивших в мире владельцев имений. Дороги эти делают большие крюки, чтобы довести вас до старинных каменных мостов. По этим дорогам вьючные лошади прежде переезжали от рынка к рынку. Марк предпочитал пользоваться спутниковой навигацией, но, когда мы находились уже совсем близко от места назначения, спутниковая навигация отключилась.

– Черт побери! Где мы?

– Не кричи на меня. Это была твоя идея тащиться к черту на кулички в поисках дырки от бублика.

В ответ – тишина.

– Извини. Я не хотела, – сказала я, а затем перевернула карту и прищурилась. – Мне кажется, мы просто проехали поворот.

Марк умудрился осуществить разворот автомобиля в три приема у проездных ворот, на дороге с канавами вдоль каждой из обочин. Когда мы познакомились, Марк не был излишне раздражительным человеком. Многие его характеризовали как весьма целеустремленного. Это всякие голословные обвинения, которые в конечном счете привели к его отставке, сделали Марка таким. Хотя даже в лучшие свои годы он легко выходил из себя. Мы медленно принялись ползти обратно на холм, пока не увидели знак, обозначающий пешую тропу. На нем был изображен человечек с рюкзаком за спиной. В руке – палка. Никаких названий.

Мы развернулись. Марк остановил автомобиль, убрал руки с руля и сложил их перед собой так, как обычно делают священники. Никаких следов домика видно не было. Впечатление на нас произвел не дом, а окруженный голубоватой дымкой полукруг мира, раскинувшийся перед нами. От увиденного перехватило дыхание. Вдали на севере и западе холмы тянулись за холмами, бросая друг на друга тени, пока не окунались где-то за горизонтом в воды Атлантического океана. Ближайшие к нам холмы по ту сторону долины поросли лесом, окрашенным в яркие осенние цвета. Хвойные деревья темнели на фоне припыленного золота полей, с которых не так давно собрали урожай. К востоку янтарная земля высушенных пастбищ пестрела квадратиками огороженных живыми изгородями наделов, освященных многовековым земледелием. Позади нас виднелись мрачные осыпи Крэга.

– Мы приехали, бабушка Р?

– Да, Люсьен, приехали.

Дорога перед нами представляла собой пунктирную линию, поверх которой нам следовало расписаться.

– Вот он, – сказали мы друг другу, когда увидели сначала амбар, а затем покрытые щербинами дымоходы, сложенные из красного кирпича, которые возвышались над каменным сельским домиком в викторианском стиле.

В мгновение ока мы вновь превратились в маленьких детей, которые сидят на заднем сиденье автомобиля, пока родители везут их на море. Машина останавливается, и крик восторга вырывается из груди первого, кто увидел это самое море. Вот оно! Смотри! Мы приехали! Мы подписались на все, как только вышли из машины, вот только тогда мы не имели не малейшего понятия, на что же мы на самом деле подписываемся.

Агент по торговле недвижимостью поджидал нас, опершись на ярко-красный внедорожник. Он курил.

– Сейчас из-за опасности пожаров не стоит так поступать, – сказал он, затаптывая сигарету толстой каучуковой подошвой своей парусиновой туфли.

Мы обменялись рукопожатиями. Как по мне, агент излишне долго смотрел на Марка, а руку отдернул слишком поспешно. Сердце привычно застучало в груди. Бывали моменты во время слушаний по делу Марка, когда я начинала бояться людей. Бывали и другие похожие случаи в других городах, о которых я читала в прессе. В тех городах люди забывали о должном порядке судопроизводства и брали закон в свои руки. Я оглянулась на подъездную дорожку. Отсюда не убежать.

Однако агент по торговле недвижимостью посмотрел на свою машину, и напряжение спало.

– Вам необходимо приобрести вот такого красавца, – излишне громко и нарочито весело произнес он, похлопал рукой по капоту и извинился за его состояние, заметив, что с закрытыми автомойками и запретом на шланги на лучшее рассчитывать не приходится.

Глубоко дыша, чтобы не сорваться, я поддержала его на шутливой ноте:

– Лучше будет завести ослика. На сколько процентов в этом году подорожал бензин? Вы не припомните?

– На сто двадцать! – произнес мужчина так, словно называл счет в игре в дартс.

Марк завел с агентом мужской разговор о клиренсе и низкой передаче автомобиля. Видно было, что ему не терпится все здесь скорее посмотреть, но таким уж был характер мужа: он всякий раз старался произвести на людей приятное впечатление, чтобы они при общении с ним вели себя естественнее. Каковы бы ни были первоначальные опасения агента, Марку удалось быстро их развеять. Именно так он поступил во время нашего знакомства… Утро после вечеринки. Последний семестр последнего года обучения остался позади. Экзамены успешно сданы. Будущее виделось довольно туманно. Оно как раз очищало холодильник от залежалых продуктов и готовилось возмещать все предыдущие капиталовложения. Я спала в кресле. На плечи мне было накинуто чье-то пальто. Когда я проснулась, высокий темноволосый джентльмен, которого я прежде не знала, предложил мне кофе. Он вернулся, и больше мы не расставались. Мы провели вместе ту ночь и оставшиеся ночи до конца моей учебы. Мы изменили наши планы и провели лето вместе. Спустя четыре месяца я была на пятом месяце беременности. Мы отправились в бюро записи актов гражданского состояния. Слишком быстро из юных мы стали взрослыми.

Хлопнувшая дверца вернула меня в реальность. Агент вытаскивал из машины планы. При этом он потревожил белую бабочку, сидевшую на запоздалом цветке летней сирени, которая росла у ворот. Все в этом году не по сезону. А еще мне подумалось о том, куда же завело нас время. В прошлом мы спешили не растратить впустую отведенное нам время, а теперь посмотрите-ка на нас. Теперь мы перебираемся в село так, как делают люди, достигшие пожилого возраста. Инстинктивно я коснулась живота рукой, вспомнив слова Марка, когда я сказала ему, что беременна: «Я люблю детей».