Право хищника - Анна Альфредовна Старобинец

… то есть курицу и отдаёте на растерзание виновных, либо мы устроим Большую охоту. И возглавит её великий охотничий пёс Полкан. — Он кивнул на Полкана. — Я надеюсь, в Дальнем Лесу ещё помнят его мёртвую хватку?

— Помнят, — уважительно кивнул Барсук. — Мы специально пригласили на эту встречу ветерана прошлой Лесной Охоты …

— Чую старого знакомого. — Полкан потянул носом и оскалился. — Чую старого пушного зверька …

Из чащи леса на поляну прихрамывая, но с достоинством вышел пожилой Хорёк. На груди его красовалась медаль за зверскую отвагу.

— Приветствую тебя, беспощадный Полкан, — произнёс Хорёк.

— Приветствую тебя, бесстрашный Хорёк, — ответил Полкан.

— Помню твою знаменитую мёртвую хватку, — сказал Хорёк. — Как ты вцепился в мою заднюю левую лапу … до сих пор она ноет при перемене погоды.

— Помню, как ты в ответ вонзил свои зубы мне в ухо, — усмехнулся Полкан. — Оно так и не заросло.

— Нам ведь не нужно повторение той страшной охоты, не так ли? — прищурил красные глазки Хорёк.

— Не нужно, — кивнул Полкан. — Пусть Дальний Лес выполнит наши требования — выдаст курицу и виновных в её похищении, и охоты не будет.

— Видите ли, — сказал Барсук, — выполнить ваши требования невозможно. Дело в том, что никакого похищения не было. А значит, нет и виновных.

— Как это — похищения не было? — изумился Мухтар. —

А курица?

— А курица, — Барсукот слегка пнул курицу в бок, — сейчас выскажется по этому поводу.

— Хочу заявить, — спохватилась курица, — что я ушла из курятника в Дальний Лес со своей подругой Лисой по собственному желанию и никто меня не принуждал.

— С какой это стати наши куры дружат с лисицами? — Полкан приподнял густую бровь. — И уходят из уютного курятника в дикий Дальний Лес?

— Это самое, — растерялась курица, — как его …

— Скажи своими словами, — прошептал ей на ухо Барсукот. — Скажи, почему ты не хочешь возвращаться в Охотки.

— Не хочу в Охотки! — завопила курица. — Меня там съедят! Из меня сварят суп! А собакам потом дадут мои ко-ко-ко-косточки! Я ушла из курятника в Дальний Лес со своей подругой Лисой по собственному желанию, и никто меня не принуждал! Я ушла из курятника в Дальний Лес со своей подругой Лисой по собственному желанию, и никто меня не принуждал!

— Сами видите, уважаемые собаки, никакого похищения не было, — развёл руками Барсук Старший. — А нет похищения — нет преступников.

— Хор-р-р-рошо же, — прорычал Мухтар. — Но курицу мы забираем.

— Пожалуйста, — пожал плечами Барсук. — Если она согласится с вами уйти.

— Мы не собираемся спрашивать курицу! Она принадлежит Охоткам.

— Вы сейчас находитесь на территории Дальнего Леса, — гордо сообщил Барсукот. — Тут действуют наши законы. По законам Дальнего Леса всякий зверь и всякая птица является свободным животным и самостоятельно решает, где и как жить.

— Я тебе сейчас покажу свободное животное, свинокот! — Мухтар приблизился вплотную к Барсукоту и оскалил кривые и острые, как колья покосившегося сельского забора, зубы. — От тебя несёт бездомной кошатиной. Ненавижу бездомных кошек …

Из пасти Мухтара пахло смертью и несварением желудка.

Барсукот зажмурился и прижал уши к голове.

— У меня инстинкт, — Мухтар облизнулся, — как увижу бездомную кошку — душу!

Мухтар разинул пасть и клацнул своими зубами-кольями в сантиметре от шеи Барсукота — тот едва успел отпрыгнуть в сторону.

— Ой, а мальчики из-за меня будут драться? — мечтательно поинтересовалась курица.

Мухтар издал утробный рык.

— А ну-ка фу! — закричал Барсук Старший. — Всем успокоиться! Не терзать!

Мухтар снова зарычал. Барсукот угрожающе зашипел в ответ.

— Отважный мальчик. — Красные слезящиеся глазки Хорька при взгляде на Барсукота наполнились особенно крупными слезинками.

Барсукот выгнулся дугой и распушил шерсть на спине и хвосте, чтобы казаться как можно больше.

«Однако же больше, чем эта жуткая псина, я всё равно не стану, — подумал Барсукот и выпустил все свои когти на максимальную длину. — Кажется, дело дрянь. Наши силы неравны. Эти двое, охотничий и сторожевой, преспокойно растерзают нас троих. Ведь Хорёк — инвалид, Барсук не в форме, а один я не справлюсь с двумя бешеными псами, несмотря на то что я очень ловок, провор …»

Додумать свою мысль Барсукот не успел: зубы Мухтара снова клацнули рядом с ним, и ещё, и ещё раз — а потом настала полная темнота, потому что голова Барсукота оказалась в собачьей пасти. Темнота, помойная вонь и нарастающая боль — Барсукот чувствовал, как собачьи челюсти медленно и неумолимо смыкаются на его шее. Он размахнулся и вслепую ударил Мухтара когтистой лапой по морде. Пёс взвыл, но челюстей не разжал. Из внешнего мира до Барсукота доносились звуки — глухие, едва различимые, словно из другого леса. Кудахтанье курицы. Невнятные вопли Хорька. Беспомощный, отчаянный голос Барсука Старшего:

— Фу! Отпусти его! Это нападение на сотрудника полиции!

Мухтар не отпускал, а челюсти его сжимались всё сильнее. «Сейчас раздастся хруст, — подумал Барсукот. — Сейчас он перегрызёт мне глотку. Какая позорная смерть для молодого и ловкого сотрудника полиции. Умереть в пасти сельской охранной собаки …»

«Сейчас я перегрызу ему глотку, — подумал Мухтар. — Наглый котохомяк заслужил позорную смерть …»

— Оставь его, — неожиданно вмешался Полкан. — Оставь сотрудника полиции, друг.

— Мо у мемя вэ имфпынкф, — не разжимая челюстей, отозвался Мухтар.

— Инстинкт — великая страсть, — кивнул Полкан. — Но ты должен быть сильнее своих страстей. Отпусти этого суслокота.

Мухтар на секунду задумался, а потом разжал зубы.

— Я не суслокот, — пробормотал Барсукот, шлёпнувшись на землю. — Я Младший Барсук Полиции Дальнего Леса. Между прочим, за нападение на сотрудника полиции …

— Скажи спасибо, что живой, младший суслик полиции, — ухмыльнулся Полкан. — Пойдём, Мухтар. Нам здесь больше делать нечего. А курица пусть остаётся с ними.

— А курица пусть остаётся с ними?.. — Мухтар наклонил голову набок, пытаясь постигнуть некий тайный, дополнительный смысл сказанного.

— Да, — спокойно кивнул Полкан. — Потому что это предательская курица. Она предала свой курятник. Сама сбежала, а сестёр и братьев оставила в беде. Нам в Охотках предатели не нужны. Пойдём, друг.

И собаки молча трусцой побежали к ручью.

— Я не предатель, — прошептала Кура-четыре, глядя им вслед.

— Как хорошо, что всё обошлось, — заулыбался Хорёк.

— Сынок, ты ранен? — Барсук Старший склонился над Барсукотом. — Дай я взгляну.

— Я не предатель, — снова сказала курица. — Я люблю свой курятник. Своих сестёр несушек.

— Ничего, рана не серьёзная. — Барсукот встал и отряхнулся. — Но шрам, думаю, останется.

— Шрамы украшают зверя, — сообщил хромой Хорёк.

— Я не предатель. Я должна вернуться в курятник.

— Да что ты городишь? — поморщился Барсук Старший. — В какой ещё курятник? Ты же знаешь, тебя там съедят.

— Я должна сделать всё что могу, —