Последствия хандры - Андрей Расторгуев

– Да, – поддакнул тот. – Особых проблем с демонами никогда не было. Но в последнее время…

– С полгодика уж, – опять влез доктор. – О нашем Бармаглоте ни слуху, ни духу. Зато вокруг его поместья такое завертелось!..

– И медленно расползается по городу… Того и гляди, скоро всё поглотит.

– Участились несчастные случаи. Самые безопасные местечки превращаются в смертельные ловушки. Нежить с ума сходит, бесчинствует…

– Про демонов я вообще молчу. Взбесились будто. Не проходит и дня без нападения на людей. А в камере их разве удержишь? Заговорённая клетка, и та не всегда помогает…

– Стоп, стоп, стоп! – я умоляюще приподнимаю с колена здоровую руку. В голове сплошное броуновское движение от излитого на меня ушата абсолютно невероятной информации. Они что, всерьёз?! Сердце испуганно дёргается в предчувствии чего-то чертовски неприятного. – Вы зачем это всё мне сейчас рассказываете?

Доктор с милиционером переглянулись.

– Говори ты, Лёшенька, – любезно позволил ММ и уткнулся в раскрытую историю болезни, напустив на себя вид очень занятого человека.

Алёхин прокашлялся, словно докладчик перед началом длинной лекции.

– Видите ли, Дмитрий Наильевич… Как я уже сказал, вы очень, просто невероятно везучи. К тому же, бывший офицер. А офицеры бывшими, как известно, не бывают…

– Ближе к телу, капитан, – перебиваю нетерпеливо.

«Ты мне присягу ещё припомни, агитатор хренов, или долг перед Отечеством».

За милиционера вступился ММ:

– Лёша хочет сказать, что в социуме действует закон равенства сил. Если вдруг одна чашечка весов становится тяжелее и тянет вниз, это приводит к созданию противовеса в другой чашечке.

– Иными словами, – Алёхин поспешил вернуть инициативу в свои руки, – вы появились не случайно, и просто обязаны нам помочь.

Во как! Я уже кому-то чем-то там обязан. Хрен вы угадали!

– С какой это стати? – бросаю с вызовом.

– А с такой, гражданин Хайдаров, что деваться вам некуда. Попав под воздействие усадьбы Бармаглота, вы оказались в западне, и выбраться из Артёмовска самостоятельно уже не сможете.

– Что, силой держать будете? – пристально вглядываюсь в лицо капитана, по старой привычке прищуривая левый глаз.

Алёхин вдруг снисходительно улыбнулся и с показным спокойствием сложил на груди огромные ручищи, мгновенно надувшиеся рельефными мышцами.

– Делать нам больше нечего. Сколько угодно можете пытаться уехать. Никто из нас палец о палец не ударит, чтобы остановить одного больного, ни во что не верящего придурка.

– Лёша, Лёша, – укоризненно покачал головой ММ. – Нельзя же так… Простите, Дим… Дмитрий. Нервишки у него пошаливают. Все мы нынче слегка на взводе. Ситуация, так сказать… Но Лёшенька прав – из города вам не уйти, уж поверьте. На вас ПЗП, то есть «Печать замкнутого пространства».

– Это как?

– А когда постоянно возвращаешься к той точке, из которой вышел или где получил Печать.

– Да-а-а? – я всё-таки не удержался от сарказма. – И где же, по-вашему, меня того… приложило Печатью этой?

Глаза доктора за стёклами очков оставались серьёзными.

– Напрасно иронизируете, мил человек. Вас приложило, как вы изволили выразиться, в месте аварии, недалеко от усадьбы Бармаглота. Она как раз там, на окраине городка стоит. Правда, с трассы её не видно. Вот туда, к лесному массивчику и будете постоянно выходить, сами того не замечая. Можете попробовать, если хотите…

Верить или нет

Из ординаторской я вышел злой, как собака. Попадись кто под горячую руку, загрыз бы, не задумываясь. Если всё, что сказали мне доктор с милиционером – правда, то ситуация очень хреновая. И самое противное, что я был склонен им верить. Особенно после того, как в коридоре мимо меня, приветливо кивнув, прошествовал небритый ММ с выглядывающим из халата розовым воротником. Это притом, что другой ММ, только в голубой рубашке, остался сидеть в ординаторской, мирно беседуя с Алёхиным.

Они дали мне время подумать и занялись обсуждением планов на ближайшее будущее. Капитан собирался заехать ещё в пару адресов и вернуться в ГОВД «разгребать дела», а доктор – сдать дежурство, прийти домой, умыться, переодеться, немного перекусить и снова топать на смену. Просто какой-то трудоголик. Жаловался, что не справляется, вот и решил… Дальше я не совсем понял. ММ хотел помочь не кому-либо из коллег, а себе самому. По крайней мере, прозвучала такая фраза:

– …Много чего не успел. Надо бы нагнать. Вернусь во вчерашнее дежурство. В четыре рученьки, глядишь, и управлюсь. Тем более, больные поговаривали, что видели меня там, где я и не был.

– Сам-то что, ни разу себя не встретил за смену? – удивлённо поднял брови Алёхин.

– Дважды в одну воду не войдёшь, Лёшенька. Данное утвержденьице верно и для времени. Я-сегодняшний всегда буду находиться там, где нипочём не появлюсь Я-вчерашний. Это незыблемый закон, который разводит нас по разные стороны, не давая сталкиваться… Правда, не представляю какое воздействие окажет на него аномалия Бармаглота…

За разговором они совершенно перестали меня замечать. Чувствуя себя если не пустым местом, то уж точно человеком-невидимкой, я встал и вышел молчком, совершенно забыв пожаловаться на жёсткую кровать и больную спину, ради чего, собственно, сюда и направлялся.

– Ну, как? – услышал, всё ещё стоя возле ординаторской.

Повернулся на голос. На придвинутой вплотную к стене кровати лежал незнакомый мужик. В пижаме наподобие моей, только более ношенной да сильно измятой. На голове повязка в форме каски полностью скрыла волосы. Один виток бинта для надёжности охватывал щетинистый подбородок. Остальное – руки, ноги – вроде бы целы.

– Чего мент? Сильно донимал? – уточнил мужик свой вопрос.

– Да ну его, – машу рукой сгоряча.

– Оборотень, – понимающе вздохнул мужик и отвернулся к стенке, подкладывая согнутую руку под голову.

– В смысле? Продажный, что ли? – решаю уточнить.

– Та не-е-е, – не поворачиваясь, лениво тянет забинтованный. – Всамделишный. Из нежити он…

Зевнув, мужик замолк, а я, переваривая свежую порцию откровений о городе и его обитателях, потопал в дальний конец коридора, где была моя койка. Понял вдруг, что на протяжении всей беседы внешность Алёхина не давала мне покоя. То-то его зубы показались чересчур острыми. И сильные пальцы с длинными ногтями, больше похожими на когти…

Только сев на свою кровать, вспомнил, зачем ходил к доктору. Ну, не возвращаться же теперь, в самом-то деле. Эх, убрать бы к чёртовой бабушке этот проклятый щит из-под матрасов. Одному-то мне вряд ли справиться.

С надеждой глянул на соседа. Тот спал. Рука у него вся в бинте от подмышки до кисти. Левая, как и у меня. Вдвоём, возможно, мы щит и вытянем. Подожду, пока проснётся.

Деревяшка подо мной слегка накренилась.

Повернув голову, обнаружил рядом с собою моего ночного визитёра. Этого, как бишь его… Чепушило, вот.

– Проблемы? – спросил тот, почёсывая бороду.

– Нет… То есть да. Помоги щит с кровати снять.

– Зачем?

– Спина болит.

– Хм, – Чепушило призадумался. – Боюсь, что Степановна не одобрит.

– Почему это?

– У тебя ж перелом? Перелом. А с такими болячками жёсткая постель полагается. Степановна в энтом деле толк знает. О пациентах заботится. И я тоже.

– Если вы все такие заботливые, сделайте, чтобы у меня спина не болела.

– Как же я энто сделаю? – домовой развёл пухлыми ладошками.

– Щит убери. Спина же из-за него болит.

– Да пожалуйста, – Чепушило щёлкнул пальцами, и кровать тут же просела. Щит просто исчез. А домовой сказал с гордым видом: – Всё заради блага пациента…

Визит к Минотавру

Смыться, несмотря ни на что, я всё-таки попробовал. Надо же проверить правдиво ли то, в чём тебя так настойчиво пытаются убедить. Но бежать на голодный желудок как минимум глупо. Поэтому побег отложил до «после завтрака».

На завтрак давали слипшуюся рисовую кашу и до безобразия прозрачный чай. Мало того, что в нём практически не было сахара, так ещё и заварку пожалели. Совсем, видимо, дела здесь плохи. Ладно, хоть на кипятке не стали экономить.

Ели в три смены. Столовая, не рассчитанная на столь большое количество едоков, не могла вместить всех одновременно. Поэтому моя подготовка к побегу немного затянулась.

Я съел всё. С армии не привык разбрасываться едой, когда не знаешь, удастся ли сегодня ещё чем-нибудь перекусить. Кое-как, орудуя правой рукой, переоделся в свои шмотки, которые не успел сдать в гардероб. Они были сырые и неприятно холодили тело, зато не запрели. Ничего, на мне высохнут. И денёк нынче выдался на удивление солнечный.

Бог знает, с какой по счёту попытки застегнул молнию на ветровке. Пустой левый рукав запихал манжетой в боковой карман. Так, не забыть документы. Ну, теперь, вроде бы, всё…