Гефсиманский сад - Виктор Поповичев

– Машина ждет вас в двадцати шагах от моста. Торопитесь.

Ночной гость вышел.

В салоне «Кентавра» пахло чем-то неприятным. Водитель, отгороженный от салона пластиковой перегородкой, что-то напевал на незнакомом языке.

– Куда мы сейчас? – спросил Никифор у продолжавшего прятать лицо незнакомца, усевшегося напротив.

– Не пройдет и пяти часов, как вы будете в безопасном месте, недосягаемом даже для самого изощренного убийцы.

– Пять часов?.. – Никифор сладко зевнул. Достал было жестянку, но, передумав курить, сунул ее за пазуху. – Пожалуй, я успею хорошенько выспаться, – сказал, повалившись на сиденье.

Чья-то заботливая рука сунула под голову Никифору что-то мягкое, похожее на меховую игрушку. Автомобиль слегка покачивало. По давней привычке Никифор мечтательно улыбнулся, мысленно представив перед собой образ Прекрасной Сильвестины Козловой, которой он в давние времена бросил под ноги шкуру последнего на планете тигра. Но сегодня от Сильвестины пахло луком. Она никогда не употребляла в пищу этот вонючий продукт. Никифор разлепил глаза. Свет дорожных фонарей отражался в узких полосках глаз склонившегося над ним человека: лицо морщинистое и коричневое, похожее на скорлупу грецкого ореха.

– Японец, – прошептал Никифор, вздрогнув. – Это ты торговался за лицензионный билет на отстрел последнего тигра дольше других... Чего ты хочешь?

– Пришла наша очередь, – сказал японец голосом прекрасной Сильвестины и сорвал с головы Никифора шляпу. – Время работает на нас. – И костлявая рука японца угрожающе взметнулась.

Но Никифор Пастухов никогда не сдавался без боя. Увернувшись от цепких пальцев, успевших-таки сдавить самый кончик носа, резко изогнулся и ткнул кулаком в ненавистное лицо...

– Господи, и за что же мне мука такая выпала!.. Чуть ведь в глаз не попал. Да ты будешь вставать?!

Никифор зажмурился от яркого света. Ощупал под собой ватник, глянул на жену, стоящую перед ним на коленях, на часы.

– Сильвестина, два часа ночи... Чего ты еще выдумала?

– Какая я тебе Сильвестина! Я – Евдокия, Ев-до-ки-я. Ну что за дурацкое имя ты мне выдумал?.. Так и будешь всю жизнь на полу спать?

– Ночь на дворе, – проворчал Никифор, доставая с подоконника пепельницу. – Дня мало скандалить? Опять за талоны будешь пилить! Не убивать же, в самом деле, из-за утерянных талонов!

– То есть как это... Потерял?.. Да ты соображаешь, что говоришь? Теперь и на сахар потерял?

– На сахар – нет. Ты же, я думал, опять про талоны на мыло вспомнила, которые я в прошлом месяце... – Никифор, разминая пальцами окурок, старался не смотреть на жену.

– Нет, у людей нормальные мужья, а этот... В прошлом месяце ты талоны на мыло потерял, сегодня – на сахар, а завтра любовницу в ресторан поведешь!

– Завелась... Старая пластинка.

– Хватит раскуривать. – Евдокия вырвала из рук Никифора консервную банку с окурками. – Поднимайся!

– Дура ты баба. И чего тебе не хватает?.. Да у нас этого мыла до следующей перестройки хватит, – сказал он, натягивая спецовочные штаны, куртку. – И чего ты вдруг на ночь глядя луку нажралась?

В дверь их комнаты постучали.

– Нельзя ли потише? – ехидным голосом спросил сосед по коммунальной квартире.

– Только я одна должна обо всем думать, – прошептала жена, обидчиво поджав губы. – Нет, почему другие мужики все сами устраивают, а мой – трутень!.. Сегодня наша очередь у мебельного магазина дежурить... Вот тебе химический карандаш, тетрадка: будешь отмечать очередь во время переклички и записывать вновь прибывших... Хорошо б двухспальные привезли. – Евдокия мечтательно прикрыла глаза.

– Мне и на полу прекрасно спится, на ватнике, – сказал Никифор, вытряхивая из консервной банки окурки в свернутый из газеты кулек. – Полгода отмечаться таскаемся... Там на сигареты талонов не планируют, не слыхать?

– Никиша, говорят, на следующее полугодие запланировано диваны привезти и тумбочки под телевизор. Может, и нам достанется. А детские кроватки будут в следующем месяце. Так что скоро наш младшенький переселится из коробки из-под телевизора в настоящую кроватку.

– А зачем нам тумбочка, если у нас телевизора нет?

– Не зли меня, – прошептала жена. – Иди. И смотри не вздумай отметить того, кто на перекличку не явится. Вычеркивай сразу. Понял?

У мебельного магазина уже собиралась толпа. До начала переклички оставалось больше десяти минут. Никифор присел на корточки, привалился к входной двери, достал тетрадку, карандаш. Решил вздремнуть. Едва он закрыл глаза, как кто-то тронул его за колено:

– Господин... Господин Пастухов. Я принес выделанную шкуру тигра, убитого вами. Как вы просили, шерсть посредине выстрижена, китайским шелком вышита аппликация – женское имя Сильвестина.

– Молодой человек, позвольте и мне сказать. Я на прошлой неделе не смогла прийти на перекличку. Приболела немного. Я и справку принесла. Посмотрите.

– А наше какое дело? Не слушай ее, мужик!

– ...Когти позолочены. Напыление... У вас хороший вкус, господин Пастухов.

– Спекулянтка! Не ты ли вчера пыталась втиснуться в очередь на утюги?

– Пусть она со своей справкой в сортир сходит! Ха-ха!

– Наглость – второе счастье. Вычеркнуть!

– ...Глаза – изумрудные камни. Дивная огранка, не правда ли? Камни настоящие, не сомневайтесь. Мы дадим вам сертификат, подтверждающий подлинность драгоценного кристалла, который был приобретен...

– Она и на хлопчатобумажные носки записалась! И куда все хапает? Из-за таких сволочей обыкновенных зубных щеток не купить!

– Вы у нее паспорт... паспорт спросите!

– И национальность! Обязательно узнайте национальность!

– ...Клыки мы решили сделать из фарфора. Дело в том, что слоновая кость желтовата. Но это не обычный фарфор, а очень высокого качества.

– Есть у меня документы, есть. Вот, взгляните. И прописку посмотрите. Я в нашем городе и в блокаду жила... Внучка, понимаете, в институт поступила. Поживет у меня, пока общежитие построят. Мне сынок и денег прислал, чтоб диван купить.

– Знаем мы таких блокадниц! Почем очередь продаешь? Из-за вас, пенсионеров...

– Хватит! – крикнул Никифор, поднявшись с корточек. – Хватит, говорю. Устроили базар. Как ваша фамилия? – спросил у стоящей перед ним старушки.

– Сильвестина Янковская. Вот мой паспорт. Никифор встряхнулся, отгоняя дрему.

– Силь... Сильвестина? – Никифор растерянно глянул на старушку, перелистнул тетрадку. – Разве есть такое имя?

– Да вы загляните в паспорт, – улыбнулась старушка.

– Так... Ладно. Сильвестина Янковская, ваша очередь...

– Не имеешь права, – многоголосо рявкнула толпа.