Закон Долга. Вестница (СИ) - Левантская Гюрза

– Амелуту не понимают нас, нашего рвения. Любой человек при первой же возможности готов сбежать со службы под бок к жене, в объятия детей. У нас не так. Мы готовы жизнь положить за благополучие нашего народа. Мы помним.

– Ваши правила люди не понимать совсем. И дочери деревьев вы не нравиться.

– Вы сейчас о нас или об амелуту спрашивали? Впрочем, неважно. Мы и правда не понимаем друг друга. И наверное, так будет всегда. А насчёт дочерей деревьев – да, не приемлем. Но… с другой стороны, это сильные духом женщины, в чём-то характером схожие с нашими боевыми подругами. Они сумели не сломаться под гнётом обстоятельств и пойти дальше. Мы уважаем их за это, хотя и не одобряем способы, которыми они цепляются за жизнь. Конечно, это сложно понять, как можно совмещать неприятие и уважение в одном, но это есть. Мы никогда не подойдём к дочерям деревьев и, естественно, никогда не воспользуемся их телами за плату, но если кто-то из них попросит о помощи, то как минимум выслушаем. Если бы вам довелось после болота дайна-ви попасть не к амелуту, а к нам, то вам бы помогли, даже не сомневайтесь. Тем более что вы чужеземка. А с Домом Равил вам просто повезло. Среди людей достаточно ревнителей традиций и просто подлых существ.

– Знать. И хороший быть тоже. Все разный быть. Изаниэн, мне говорить, что вы армия – быть один. Вы рождаться и стать армия.

– Да, армия – важная часть нашей жизни. Мы с юных лет учимся служить своему народу. Мужчина ли, женщина ли – неважно. Даже наша семейная жизнь подчинена этому служению. Амелуту выбирают себе невест, оглядываясь на их плодовитость, советуются с последователями Хараны… Мы же, выбирая пару, часто смотрим на успехи на военном поприще, на заслуги перед народом. Как правило, в браки вступают равные по рангу, хотя закон и не запрещает иного. Но если эйуна выбирает себе в спутники жизни кого-то рангом сильно ниже него самого, то это как у людей привести в дом жену, не умеющую вести хозяйства, или отдать дочь за мужчину, не способного вспахать поле и построить дом.

– Как вы быть женщина… она быть с ребёнок живот или маленький ребёнок? Она не мочь быть армия.

– О! Появление чада – это благословение для всей семьи! Естественно, мы бережём наших подруг, когда они находятся в столь деликатном положении. Никто не посмеет приказывать женщине, если она сменила меч на платье.

– Поменять платье… Ратуша быть! Две ваши боевой подруга платье. Они быть ребёнок живот?

– Вы их видели? – лицо эйуна чуть посветлело. – Да, они начинали путешествовать с нами как воины, вместе со своими мужьями. Мы в дороге уже так долго. Не один месяц. И вот в пути такое… Они покинули тот городок и сейчас возвращаются в родные места. Теперь, пока их дети не достигнут брачного возраста, они будут при них дома, а после и на службе. Наши матери – наши первые учителя в воинской науке, потому нашу землю мы любим так же, как и ту, что подарила нам жизнь.

– Ты учить драться не папа? – Ира округлила глаза. – Ты учитель быть мама?

– Конечно. Странно, я слышал, что на вашей родине женщина может занимать те же должности, что и мужчина, в отличие от амелуту.

– Мочь быть. Но учитель битва мы редко быть женщина. Мужчина. И делать правила, эм… начальник больше мужчина быть. Король наш, мы говорить царь, раньше быть давать своё дело свой сын. И если нет сын, тогда женщина бывать занимать место. Редко. Мать, жена…

– Значит, у вас тоже, как у амелуту, имеет значение очерёдность рождения? У нас нет такого разделения. Наш тану выбирает себе наследника. Понятное дело, что из числа родни, но это может быть и сын, и дочь, и даже племянник или племянница. Выбирают того, кто способен продолжить дело предыдущего правителя. Это залог стабильности. Если же на троне женщина, которая носит дитя, то при ней регентом становится её брат или сестра. Может из двоюродных выбрать. Если никого нет, то можно и из дальних родственников.

Ира почесала затылок. Традиции эйуна оказались не столь понятными, как она надеялась. Вернее, не столь близкими. Их внутреннее устройство было не то чтобы сложным, она даже слово вспомнила, подходящее для описания этих взаимоотношений, – паритет . Женщина в качестве военного учителя? Нет, не так, все женщины – военные учителя. Право выбора наследника женщиной… Однако «узнать» и «понять» – разные вещи. Обычаи людей хоть и вызывали у неё неприятие в свете воспитания, были близки. Теремная жизнь девушек – история её собственного народа, которая вливается в голову с первыми прочитанными сказками. Супружеская верность, скромность, родители, выдающие замуж дочерей, – это долгий путь, по сравнению со свободой воли коротких XX и XXI веков, потому пока ещё понятный, хотя уже и неприемлемый для собственной жизни. А вот эйуна… Это как узнать, что где-то есть племя, где принято надевать кольца на шею , или что китаянки носили маленькие туфельки, деформирующие ножку . Узнал? А вот разобраться, почему это так важно, вжиться… Принять настолько, чтобы считать неестественно вытянутую шею или искалеченные ножки-лотосы восхитительными? Пожмёшь плечами: «Больно? Да не носи! Зачем оно тебе?». И посмотрят на тебя, как на последнюю невежду, не понимающую элементарных вещей.

От обычаев эйуна веяло чем-то из будущего, сюжетами фантастических книг. И хорошо, что узнала об этом заранее. Вот придётся призывать кого к порядку, проявишь излишнюю женскую солидарность, и мужики не поймут, и бабы оскорбятся. А ведь это только крохотная ледышка с вершины айсберга. Доваль говорит про эйуна: «Потомки Первых». Он вкладывает в это выражение огромный смысл: менталитет, характер, тонкости общения, историю, причины и наследственность. Для неё это всего лишь два слова, тринадцать букв и краткая справка из Большого Энциклопедического словаря Рахидэтели: «Первые – древняя раса. Были да сплыли-вымерли. Являются предками ушастого народа». Точка. Дорога до Каро-Эль-Тана будет длинной, но даже её не хватит, чтобы как следует подготовиться к тому экзамену, который приготовили для неё богини, ставя судьёй в отряде.

Ирины размышления прервал солдат, позвавший Изаниэна выполнять очередную работу. Он, извинившись, ушёл. А у неё осталось впечатление, что солдат удивлён самим фактом этого разговора. Неужели настолько чудно́, что человек интересуется чужой историей?

Она гуляла между палаток, обдумывая разговор. Внезапно, поддавшись настроению, стремительно направилась к краю лагеря. Отойдя подальше, усевшись на траве, она бережно вытащила из потайного кармана своё сокровище – поющую раковину. За последние дни она привязалась к моллюску, который помогал ей переживать будни. Куплетик напевал знакомые с детства песни, а она, наслаждаясь новой способностью, подаренной богиней, пела. Этот её досуг никто никогда не прерывал. Она бы даже сказала, что солдат смывало подальше, стоило ей открыть рот. Слухи о её «способностях», умении добиваться цели песнями до сих пор гуляли среди отряда, и они предпочитали держаться от «одарённой» подальше, приравняв к прочим нестабильным последователям богини ветров. Ещё споёт что-нибудь не то, а им потом разгребать последствия. Ей оставалось только вздыхать и довольствоваться узким кругом общения, причём Смага и Куплетик были самыми душевными из её собеседников. Даже спала она теперь куда слаще, чем раньше, поскольку кругленький питомец напевал ей на ночь колыбельную, слышимую когда-то у дайна-ви. Одного не хватало: голоса.

Несмотря на изнуряющую дорогу, Ира много времени проводила среди архи. Во время суточных остановок она без устали тренировалась, повторяя комплексы знакомых упражнений до ломоты в мышцах. Стоило только представить хмурый взгляд Птички и ехидные замечания насчёт езды подобно мешку, как сразу отпадало желание лениться. Смага с каждым днём становился всё более послушным, им, в конце концов, удалось найти общий язык, и теперь он взбрыкивал, только если Ира совсем расслаблялась и переставала что-то делать правильно. Остальные архи после правильно выданных сигналов тоже приняли её как родную, что нервировало и раздражало солдат, приставленных приглядывать за ними. Ещё бы! Казённое имущество, отвечаешь за него, а появляется некто, за кем табун ходит, как гусята за гусыней. И всё же они не решились выказывать недовольства. «Тонкий» намёк относительно её поступков сделал барон, когда заметил, как она себя ведёт.