Каждому по заслугам - Людмила Мартова

Елену Николаевну Золотареву и ее мужа, полковника полиции в отставке Виктора Дорошина, в прошлом крупного специалиста по кражам предметов искусства и антиквариата, Настя Пальникова, разумеется, знала. Интересно, и зачем Елене Николаевне могла понадобиться помощь адвоката по уголовным делам?

– У них в галерее очередная заварушка, – ответила на заданный ею вслух вопрос Соня. – Сегодня утром дворник убирал опавшие листья и заметил поврежденную кирпичную кладку в одной из стен. Подошел ближе, а там тайник, в котором оказалась картина Левитана.

– Что там? – глупо переспросила Настя, хотя все прекрасно расслышала.

– Акварель Левитана. Называется «После дождя». Ее пропажу обнаружили при инвентаризации шесть лет назад. Тогда в галерее хватились этюда Куинджи. Тревогу забила самая давняя сотрудница, Мария Викентьевна Склонская. Сейчас она, к сожалению, уже умерла. Чудесная была женщина, но сейчас не об этом. В общем, инвентаризация показала недостачу в запасниках восьми картин, и все это списали на дело рук одного и того же преступника. Часть картин удалось отыскать, Дорошин много сил приложил, чтобы выйти на след похищенных шедевров, и ему это удалось. Но именно Левитана тогда не нашли, а еще «Апельсины в корзине» Фалька. Тогда все решили, что просто след затерялся, а теперь получается, что тот вор никакого отношения к пропаже Левитана не имел[2]. А эту акварель еще раньше украли.

– Да. Ясно, что в картинной галерее опять шмон, проверки и неприятности, – резюмировала Настя.

– Да. А Дорошин, как на грех, в командировку уехал. Он же сейчас занимается частными расследованиями, связанными с предметами искусства. Сопровождает крупные сделки чуть ли не по всему бывшему Союзу. В общем, его нет. А неприятности у Лены есть. И она позвонила мне, чтобы я посоветовала ей хорошего адвоката.

– И ты посоветовала меня, по-родственному, так сказать, – засмеялась Настя. – Или ты посоветовала Ветлицкого?

– Настюша, Лене не нужен Ветлицкий. Она ничего не крала и в то время, когда выявили недостачу, трудилась обычным научным сотрудником. Директором галереи ее уже позже назначили. Ее предшественница, во-первых, была на время отстранена от работы за всю эту историю с кражей и убийствами шестилетней давности. А во-вторых, потом довольно сильно заболела, так что возвращаться на должность отказалась. И Золотарева стала директором, никого не подсиживая. В общем, ей просто нужен рядом юридически грамотный человек. По крайней мере, пока Дорошин не вернется. И ты, как мне кажется, подойдешь как нельзя лучше. В общем, если можешь, поезжай в галерею, Лена там тебя ждет.

– Все поняла. Через десять минут выезжаю, – отрапортовала Настя, заранее тоскуя по кабачковым оладьям, которые ей не придется попробовать, поскольку завтрак отменяется.

Выйдя из ванной, она сообщила об этом Денису, натянула строгий костюм, который всегда носила, оправдывая высокий статус адвоката, сунула ноги в туфли на шпильках, которые тоже были обязательным атрибутом ее делового стиля, схватила сумочку и была такова.

У картинной галереи толпился народ. Настя разглядела в толчее знакомого следователя Михаила Зимина, опера Костю Малахова с уставшим лицом, несмотря на раннее утро, криминалиста Вадима Федоровича Фадеева, очень опытного, ироничного и добродушного. Хорошая бригада сегодня дежурит. Повезло Елене Николаевне Золотаревой. Эти кровь пить не станут и отнесутся с уважением и пониманием.

– Что тут у вас? – спросила она, подходя.

– О, Настюха, – отреагировал Костя. Настя почему-то была уверена, что ему нравится. – Ты какими судьбами?

– Представляю интересы Елены Николаевны Золотаревой. – Она показала в сторону директора галереи, которая при виде ее подошла поближе, поздоровалась, кивнула, подтверждая правоту Настиных слов.

– Ясно. Не Дорошин, так ты будешь из нас кровь пить. – Костя усмехнулся, впрочем, по-доброму. – Вот когда с вечера выходил на дежурство, знал, что ничего хорошего меня не ждет. А все почему? Потому что тетку с пустым ведром встретил. Так и вышло. Половину ночи вокруг трупа под кустом скакали. А с утра пораньше нате вам, с кисточкой. Картина в стене. Левитан.

– Кость, хватит ныть. Расскажи лучше, что именно тут произошло, – попросила Настя. – Я тебе сочувствую, конечно, но дело превыше эмоций.

– Дворник музея пришел утром на работу. Стал сгребать листья у стены, увидел, что кирпичная кладка поехала. Здание-то старинное, давно реконструкции требует. Подошел поближе, увидел, что в стене какая-то ниша имеется, сунул в нее руку, поехавшие кирпичи отодрал и обнаружил заботливо упакованный сверток. Снаружи целлофан, внутри холстина, под ней еще один слой непромокаемой упаковки, а внутри акварель. Ну, он, знамо дело, директору галереи позвонил. Доложился по инстанции, так сказать.

Настя повернулась к Золотаревой.

– Да, так и было, – подтвердила та. – Звонок примерно в шесть утра раздался, скорее, в шесть десять. Я заметалась, с кем детей оставить. Они же маленькие еще – одних не бросишь, а муж, как на грех, в отъезде. Позвонила Соне, та, разумеется, согласилась приехать и посидеть с детьми, а заодно порекомендовала пригласить адвоката, раз Вити рядом нет. Я согласилась. Пока она ехала ко мне, я позвонила в полицию, потому что понимала, что Олегу Васильевичу вряд ли привиделось и мы имеем дело с чем-то экстраординарным.

– Олегу Васильевичу?

– Это дворника так зовут. Олег Васильевич Медведев. Я успела приехать раньше полиции и с ходу определить, что в тайнике лежала акварель кисти Левитана. Тут мне прямо нехорошо стало. Мы же были уверены, что ее шесть лет назад украли, а получается, что это совсем другая кража и вообще другая история. Я, пока ехала, позвонила Арине Романовне. Та вспомнила, что двадцать два года назад в галерее сработала сигнализация.

– Арине Романовне?

– Да, бывшему до меня директору галереи. Она, Арина Морозова, тогда после аспирантуры вернулась в город и устроилась в музей на должность старшего научного сотрудника. И тут такое. Тогдашний еще директор заявил полиции, что ничего не пропало, мол, ложная тревога. Но в галерее шептались, что он просто испугался ответственности и не признался, а на самом деле кража была.

– Дурацкий какой-то поступок. Зачем покрывать преступников, если ты с ними не в сговоре?

– Ну, прятать украденную картину в нишу в стене – поступок не менее дурацкий, – пожала плечами Золотарева. – Зачем идти на преступление, если потом почти четверть века не вспоминать об украденном?

– Возможно, вор был любителем, а не профессионалом. Испугался сработавшей сигнализации. Выскочил из здания, засунул пакет в заранее присмотренное место, чтобы достать его потом, когда уляжется шумиха. А вот почему так и не забрал? Мог переехать, умереть, сесть в тюрьму за другое преступление, – сообщила Настя. – Она вообще ценная, эта акварель? Может быть, овчинка не стоила выделки и преступник это понял?

– В нынешних ценах от трех