Любовь против (не)любви - Салма Кальк

себя — поступил в медицинский, не смог там учиться, потом на психологический факультет в университет, тоже окончил не сразу. Психологом в школу, как предлагала Катерина Петровна, пойти не захотел наотрез, хотя что тут такого — был бы сыт и присмотрен. Устроился в какую-то фирму, там познакомился с Софьей, на которой женился, но потом фирма обанкротилась и сотрудников сократили. Софья куда-то приткнулась, потому как бухгалтер, а Валера всё рассылал резюме и ходил по собеседованиям. И пил.

Уж сколько Катерина Петровна ему говорила! Напоминала о судьбе его отца — Василий умер от цирроза печени двадцать лет назад. Водила к Василию на могилку — ведь всего пятьдесят пять было, мог бы ещё жить да жить, а так даже внуков не увидел! Стыдила. Но Валере всё было как об стенку горох. И Софья тоже — могла бы помогать и вдохновлять, а ведь только выражалась неприлично, когда Катерина Петровна начинала с ней говорить.

Ну ничего, вот теперь-то она попляшет — без денег, которые Катерина Петровна давала Валере каждый месяц. Всё же, не бедствовала — и пенсия не самая плохая, и накопления кое-какие были, и внучка Витальку хотелось побаловать. Эх, кто ж теперь-то внуков радовать будет?

В общем, одна печаль.

* * * *

Катерина Петровна мрачно взирала из-под потолка квартиры на вернувшихся домой детей. Она видела, что Валера опять лыка не вяжет — когда только успел набраться, с утра, что ли, начал. Володя раздражён и на всех срывается. Наталья молчит и поджимает губы, шепчется со своим Сергеем. Это они с похорон и поминок пришли, соколики. Хорошо, хоть детей отправили по сватам — правильно, нечего им делать на кладбище в такой холод, утром все минус тридцать, вот досталось-то умереть зимой!

Валеру уложили спать в гостиной, Софья пошлёпала ногами ставить чайник, Наталья с мужем попрощались и ушли домой. Володе Анна начала что-то говорить, или не говорить, а просто просить — мол, завтра, дети, школа, деньги какие-то, что-то ещё — вот дурная баба, неужели не понимает, что человек мать похоронил! Ругнулся Володя нехорошо, ушёл и хлопнул дверью.

Ну вот, здравствуйте! И Наталья хороша, сколько раз ей было говорено — она старшая, она должна отвечать за младших, когда матери нет! А она — хвостом махнула, и была такова! Это всё её муж, у Катерины Петровны была хорошая воспитанная дочь, жила бы с семьёй — ни за что бы сейчас не ушла! Эх, нет бы сесть всем вместе, дружненько, вспомнить хорошее! Как же они теперь сами-то? Не справятся ведь!

Остались только Софья с Анной, они сели на кухне, собрали что-то на стол, вроде — за помин души, и принялись мыть всем кости.

Наталья, оказывается, самая из них всех мудрая — потому что жила, ни перед кем не отчитывалась, никому не помогала, помощи не просила и с матерью, то есть с Катериной Петровной, общалась по минимуму. Сейчас продадут с Серёгой квартиру, уедут в Питер, как собирались давно, да на открытый скандал идти не хотели, и будут молодцы.

Валера — маменькин сынок, который сам не может ни одного вопроса в жизни решить. Ни гвоздь забить, ни полочку повесить, ни трубу в раковине прочистить, только на диване лежать да в телевизор пялиться и горазд. И Софья, оказывается, давно уже собиралась разводиться, а теперь, говорит, самое время. Зарабатывает она сейчас хорошо, им с Виталиком — это внучок младший — хватит, а Валера пусть идёт на все четыре стороны, всё равно ни копейки не даёт ни на хозяйство, ни на ребёнка, а Катерина-то Петровна вроде как ему регулярно отстёгивала.

И Анна тоже не отставала — оказывается, она уже два года какие-то книжки на своей бестолковой работе строчит и в интернете публикует, да не просто так, а деньги зарабатывает! И столько зарабатывает, что платить ипотеку сможет, а на первый взнос ей пусть Володя даст, потому что дети у них общие. А то совсем распустился — водит свою любовницу, офис-менеджера Кристинку, по ресторанам, их там видят общие знакомые и ей, Анне, потом фотографии шлют и в глаза ими тычут. А чем она, Анна, виновата, что он не умеет по-людски, а только строить всех по линейке, как покойная Катерина Петровна? И как только она, Анна, вообще выдержала этот год, когда после инсульта у свекрови они с детьми перебрались в эту квартиру! Нет, всё понятно, за пожилым нездоровым человеком нужен уход, и она, Анна, была готова ездить сюда каждый день и делать всё, что требуется — работа позволяла. Но Володя, видите ли, приказал собираться и переезжать. Правильно, Володя хотел быть хорошим сыном, а про любовницу все врут, потому что это не может быть правдой!

В самом деле, думала Катерина Петровна, какая любовница! Володя — хороший муж, за что только Анне достался, и замечательный отец для Павлика и Леночки. И нечего тут!

Катерина Петровна услышала, как открылась входная дверь, кто-то вошёл, из прихожей раздался детский голосок. Посмотреть пошли все — и обе невестки, и она.

Володя помогал снять пуховик какой-то тощей скуластой девице, одетой в вытертые джинсы и майку в облипку, куда только такой огромный вырез, зимой-то! За неё хватался мальчик лет трёх — маленький совсем.

— Это Кристина и Артём, они теперь будут жить здесь, — сообщил Володя.

А дальше начался кошмар. Анна орала, что ноги этой девицы и её ребёнка здесь не будет. Володя орал, что она здесь никто, а Кристина — его почти жена, и Артём — его сын. И что Анна пусть проваливает, но детей он у неё заберёт. Софья пыталась их разнимать, и словами, и потом — руками. А когда из гостиной, шатаясь, вывалился Валера, и матом потребовал, чтобы все замолчали, у Катерины Петровны лопнуло терпение. Бессовестные! Да как они вообще могут — вот так! Как смеют! Разве она их так воспитывала? Это невозможно, так не должно быть, у них приличная семья! Это нужно прекратить! Ей нужно обратно, ей срочно нужно обратно!

Холодный голос раздался у неё в голове внезапно, она испугалась и даже перестала слышать ссору детей.

— Это правда, ты хочешь воплотиться и жить дальше?

— Да, да, хочу! Обязательно! Непременно! Сию минуту!

— Изволь, — в голосе послышалось удовлетворение.

Как будто она могла ответить иначе! Видят же, что тут происходит!

Катерина Петровна увидела ярчайшую вспышку — в ней померк электрический свет квартирной люстры, яркой, два месяца как купленной,