Светлейший князь 2 (СИ) - Шерр Михаил

— Так дамы, смотрим сами, — я обратился к Евдокии и жене. — Запоминайте, сравнивайте с другими, друг друга посмотрите.

Евдокия с Машенькой стали смотреть женщин, друг друга и двух других фельдшериц. Я вышел осмотреть палаты.

— Ваша светлость! — изумленный голос Евдокии вернул меня обратно. — Мария Леонтьевна!

Да, Евдокия просто самородок и далеко пойдет. Сомнений через пару минут исследования пульса моей дражайшей супруги не было ни каких — Машенька была беременна.

— Гришенька, у меня же были месячные три дня назад?

Я развел руками.

— Я ведь читал лекцию на эту тему. Вот ты, любовь моя, живой пример, что месячные могут идти поверх беременности.

После таких новостей о какой-либо поездке Машеньки и речи не было. Я для себя сразу решил, ни каких поездок даже в нашем вардо. Только пешие прогулки.

В Усинск я поехал верхом в сопровождении Митрофана и Прохора ближе к полудню. Сказать что меня ждали с нетерпением, значит ничего не сказать. Поздоровавшись, Петр Сергеевич чуть ли не в буквальном смысле потащил меня в оружейную мастерскую. В ружейной пирамиде я увидел все штуцера успешно переделанные в винтовки. Но это было не главным. Главным были двухствольное ружье два длинноствольных пистолета. Казенная часть ружья и пистолетов была типа Ремингтона, хотя почему-то ждал Паули.

— Бывшие штуцера через пару дней можно будет Ерофею передавать, а с ними, — Петр Сергеевич показал на двустволку и пистолеты, — недельку еще поработать надо. Шаблон приклада и ручки пистолета вечером с гонцом в Усинск отправим.

— Гонца не надо гонять, сам отвезу, — Петр Сергеевич удивленно посмотрел на меня, типа что за новости приезжать буквально на пару часов. — Да. Петр Сергеевич, теперь будет так, по семейным обстоятельствам.

— Григорий Иванович, да неужели Мария Леонтьевна решила почин подруги поддержать?

— Догадливы вы, сударь, догадливы. Вроде бы именно так.

Петр Сергеевич повернулся на восток, перекрестился и положил глубокий поясной поклон.

— Ну, слава Богу.

Пару минут молчали.

— Яков Иванович где?

— В лаборатории, серную кислоту получают. Я даже боюсь заходить, вся его команда как угорелые носятся, но сейчас ему трудно угодить, все не так.

— А с рудой как?

— Яков говорит, что там жила идет чуть ли не на поверхности, сначала метр земли, не больше. А потом вглубь уходит. На обратной стороне реки такая же картина. У нашего штейгера Поликарпа Кривова, есть старший брат Ферапонт. Он в шахте работал, но пока шахта не нужна. Ферапонт с четырьмя мужиками разрыли там небольшую каменоломню и Яков вчера после полудня вернулся и привез почти сто пудов руды.

— А с плавкой как?

— Плавят что-то, то или не то от Якова зависит. Получит серную кислоту будем пробовать. Знать бы тонкости.

— К сожалению, знаю только идею. Иди-ка братец, — обратился к одному из юных подмастерьев, — к Якову Ивановичу, спроси, меня примет. Но если что, беги, — улыбаясь, я закончил. — Если что, мы тебя спасем.

Яков естественно нас принял. Увидев меня, он радостно заулыбался и вытирая чистыми тряпками руки, пошел навстречу.

— Яков Иванович, не томи, рассказывай.

— Здравствуйте, ваша светлость! Томить не буду, доложу. Месторождение представляет жилу кварца от 2 до 20 саженей мощности, залегающую в глинисто-песчаных сланцах, — Яков со мной разговаривал, используя привычную мне терминологию, которую он усваивал в буквальном смысле с полуслова, лишь в редкую стежку уточняя значение некоторых терминов. — Мощность пара саженей у реки. Если быть точным, минимальная мощность у самой реки три метра девяносто шесть сантиметров. Берег реки достаточно крутой, поэтому даже на взгляд мощность жилы нарастает при удалении от реки. Добываемая руда богата свинцом, серебром, золотом и медью. Это, как ты, князь, говоришь, сто про. Сколько чего, точно сказать не могу. Но думаю, больше всего свинца. И как довесок много брекчии, самой разной. Такая красота есть, дух захватывает. Брекчия поликомпонентная, много песчаниковой. У самой реки все это дело чуть ли не на поверхности, буквально три штыка. На том берегу реки то же жила, но там я пока не копал, — Яков помолчал, как бы оценивая, все ли сказал. — Наверное пока все.

— А как с плавкой?

— Не вникал, некогда. С кислотой дела обстоят неплохо. До англичан далеко, но наподобие. Производительность пока смешная. Но потихоньку нарастим.

— Да это я не сомневаюсь.

— А с одуванчиками как?

— Килограмм десять не больше. Через пару недель итог подобьём. Сам знаешь, чем народ был занят. Надеюсь Лонгин справиться. Леонтий говорит, чтобы не сомневались. И даже больше того, он говорит, что надо его ждать со дня на день.

— Дай-то Бог. А сколько его уже нет?

— Да почти месяц. А с патронами как?

— То, что было, переделали, сто шестьдесят три с пироксилином, триста девятнадцать с черным порохом. С тканями пока не пробовал.

— А с фикусом как работать думал?

— А чего думать-то? Будет сок фикуса, тогда и буду думать. Примерно представляю.

— Пойдем посмотрим, как плавят твою породу.

В каждый мой приезд на завод был обязательно сюрприз, большой или маленький, но обязательно был. Вот и в этот раз меня ждал сюрприз. Поликарп Кривов и заводской кузнец Пучков решили руду сначала пропускать через два песты и простейшую толчею, затем промывать на вашгерде и лишь затем плавить. Двадцать пудов руды к нашему приходу было обработано и переплавлено. Полученный сплав был очень странного цвета, синевато-синего с каким-то золотистым отливом. На вашгерде же были получены на круг свинец, почти килограмм с пуда, медь полфунта, золотник серебра. Золота же с двух пудов намыли ползолотника и несколько крупинок платины.

Яков выбрал два небольших слитка для дальнейших опытов, как выделять из этого сплава золото , серебро и всё остальное я не знал, только сама идея — мои знания на этом заканчивались.

— Я так думаю Григорий Иванович. Ферапонт со своими мужиками пусть руду добывают, пирит один чего стоит. Не получится у меня, надо будет устраивать фабрику как на Березовском руднике. Я быстро пойму, смогу ли я.

День начал клониться к концу, пора было возвращаться в Усинск. Работы над паровой машиной, неудачные пока опыты с коксом я решил отложить на завтра, а вот беседу с Лаврентием решил не откладывать.

Лаврентий занимался важнейшим делом, созданием автомата для набивки гильзы порохом. Я пришел вероятно в один из самых напряженнейших моментов его работы. На мое приветствие он, не глядя на меня, что-то буркнул и продолжил свои занятия. Мне пришлось безропотно ждать несколько минут и я, честно говоря, нисколько об этом не пожалел. Лаврентий откровенно сторонился людей и не любил когда к нему кто-либо заходил, кроме брата, поэтому в его мастерской я был первый раз и был просто поражен его оснащением.

Лаврентий работал за специальным верстаком, сделанным по его чертежам. Справа и слева на стене висели два больших шкафа с дверцами, створки одного из них были распахнуты, над верстаком на уровне глаз были закреплены две масляных лампы. Слева от верстака стоял небольшой токарный станок со смешенным ручно-ножным приводом. На верстаке и в открытом шкафу я увидел многочисленные инструменты Лаврентия: многочисленные отвёртки и отвёрточки, пинцеты, остро и плоскогубцы, кусачки, ручные рычажки для снятия стрелок, лоток с банками для часовых масел с укрепленным на нем кусочком сердцевины бузины и с желобком для маслодозировок, сами маслодозировки и еще какие-то инструменты. Но главное, что привлекло мое внимание, был набор луп в открытом ящике верстака.

Лаврентий сидел на удобном винтовом стуле, похожем на музыкальный, только со спинкой. От изучения инструментов Лаврентия меня отвлек его голос:

— Извините, ваше светлость, ни на секунду не мог отвлечься, очень ответственная работа была, вставлял пружину в механизм. Вас я вижу очень заинтересовали мои инструменты.

— Не то слово, Лаврентий. Но откуда всё это?