Куриный бульон для души: 101 история о чудесах - Джек Кэнфилд

С девочкой уже случилось одно чудо. Ствол ее головного мозга разрушился, оставив ребенка в вегетативном состоянии. Врачи объявили клиническую смерть мозга и отключили ее от системы жизнеобеспечения. Через пару часов она очнулась, посмотрела на отца и проговорила: «Папочка, рисуй хотдог».

Теперь Келли вернулась домой, и ее семья жила в ожидании. Прошло уже две недели после того великого чуда, и теперь дни ее были сочтены. Все мы молились за них.

Мы с мальчиками вышли из машины, и в лицо ударил морозный февральский ветер. Кэти встретила нас и повела на задний двор. Моим сыновьям было трудно идти по глубокому снегу, но вскоре они закричали:

– Мамочка, мамочка, я вижу ангела!

– Вон он!

Я открыла рот от изумления. Посреди огромного, сплошь укрытого снегом холма красовалось изображение гигантского ангела, казалось, нарисованного детской рукой. А на снегу вокруг не было ни следа, ни метки.

Спустя две недели, в День святого Валентина, на закате, окрасившем небо в ярко-красный цвет, малышка Келли отошла в мир иной. Наверное, тот трубящий снежный ангел провожал ее к новому дому.

Агнец

Как пастырь Он будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей.

– Боже, Ты очень нужен мне сегодня, – прошептала я, набрав горсть песка и глядя, как песчинки высыпаются из сжатого кулака. – Я снова кажусь себе заблудившимся ягненком.

Мне нравилось представлять себя ягненком, которого защищает Добрый Пастырь. Это помогало свободнее чувствовать себя в разговоре с Богом. Я, мать-одиночка, молилась о каждом из своих четверых детей и о том, чтобы мне хватило сил позаботиться о них. Было безумно трудно защитить семью от неприятностей, и временами я страшилась, что позорно не справлюсь с задачей. Иные дни – вроде этого – рождали чувства одиночества и заброшенности.

В то утро, читая Библию, я набрела на стих «Как пастырь Он будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей» (Исаия, 40:11). Этот отрывок из Писания имел для меня особое значение. Его показала мне несколько месяцев назад женщина-консультант, когда я обратилась к ней за молитвой, чтобы помочь дочери. Женщина подчеркнула слова: «агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей, и водить дойных». Я увидела в них обещание Бога быть рядом, помогать мне воспитывать моих детей и обеспечивать благодатью, в которой я нуждалась. Хотя воспоминание об этом чуточку приободрило меня, печаль никуда не делась. Мне было нужно нечто большее.

Стояла теплая погода, и по дороге с работы я решила заехать на пляж. Я подрулила к Стейт-бич, прибрежной полосе около четырех миль в длину. Наступил сентябрь, сезон уже закончился, на пляже было пустынно. Я уселась на полотенце и обвела взглядом спокойное море и безоблачное небо.

Подобрав морскую раковину, я начала водить ею по песку, описывая вокруг себя широкую дугу.

– Отче мой Боже, – бормотала я, припоминая стих из Псалтири. – Как возвышенны для меня помышления Твои, Боже, и как велико число их… они многочисленнее песка… – я с трудом сглотнула: – Ты нужен мне.

Раковина зарылась в песок и задела что-то твердое. Я разгребла песок и достала маленькую пластиковую фигурку. Меня охватило изумленное и радостное потрясение, когда я поняла, что это.

Может быть, какой-то ребенок брал на пляж свою игрушечную ферму и потерял фигурку? Но даже если так – то какова была вероятность, что из четырех миль пляжа я выберу именно эту дюну и именно это место?

Или любящий Творец Сам подбросил ее – как особый дар?

Ибо в моей руке оказалась фигурка ягненка – Божье послание.

Чудо Бонни

И будет Господь вождем твоим всегда.

У Бонни и Боба был свой цветочный магазинчик. Но экономическая ситуация менялась, цветы начали продаваться в местных супермаркетах и по Интернету, люди все проще относились к традиционным церемониям прощания с умершими. Цветочный бизнес перестал быть таким выгодным, как три года назад, когда они его начали.

Около года моя сестра Бонни и ее муж Боб обсуждали, что им делать. Обдумывали вариант продажи. Заговаривали о том, чтобы расширить дело, превратив его в магазин подарков или, может быть, книжный магазин. Но в тех местах не хватало туристов и местных жителей, чтобы поддержать такой бизнес.

Однажды утром, придя в отчаяние, Бонни попросила ответ у Бога. Следует ли им продать свой бизнес? Стоит ли расширять его и вкладывать в него дополнительные деньги, когда у него мало шансов выжить? Она взмолилась: «Боже, дай мне знак, каких действий Ты от нас ждешь! Хотя бы позвони мне по телефону, – дерзко пошутила она, – но укажи, что делать».

Вскоре зазвонил телефон. Молодая женщина интересовалась, в какую сумму они оценивают свой бизнес.

– Мы с мужем никогда не ездим по вашей дороге, – прибавила она, – но вчера проезжали мимо и увидели в окне табличку «продается».

Озадаченная Бонни ответила:

– У нас в окне нет никакой таблички! Мы с мужем как раз обсуждаем, хотим ли мы продать магазин, и пока ничего не решили.

– Я своими глазами видела табличку! – настаивала собеседница. – И мой муж тоже ее видел. Она была голубая с белым, в большой витрине, обращенной к дороге.

Через две недели та молодая женщина и ее муж купили цветочный магазин.

Ловля радужной форели

Мы живем в радуге хаоса.

Наверное, со стороны папы было довольно безответственно поехать на рыбалку и оставить свою беременную жену одну дома. Моя мать была на седьмом месяце беременности – огромной беременности, поскольку ждала близнецов. Другие, более рассудительные супруги, возможно, решили бы не расставаться. Но мы, малышки, должны были родиться не раньше августа, а поездка на рыбалку задумывалась как подарок нашему старшему брату по случаю получения диплома. Перед приходом в мир дуэта маленьких девочек мужчинам в нашей семье необходимо было закрепить свои узы самым мужским из известных им способов – ловлей радужной форели.

Так что папа попрощался с нашей глубоко беременной матерью и отбыл в Орегон вместе со старшим сыном. Ему были нипочем внезапные ливни и жаркие свищущие ветра, он находил упоение в испытаниях, которые ждали их на бушующих реках. Но он, вероятно, был ошеломлен, когда вернулся в хижину однажды вечером и нашел десять бессвязных сообщений от моей матери! Трудно угадать, что она набормотала, поскольку женщины в истерике и в начале родов не отличаются красноречием. Но папа понял, что должен ехать домой. Они с братом прыгнули в машину и стрелой понеслись по дороге уже через пять минут после получения сообщений. Их ждал пятнадцатичасовый путь до Сан-Франциско.

А тем временем моя мать, ощущая нетерпение своих крошек, поспешила к своей машине. Ее огромный живот то и дело нажимал на клаксон, и на нем даже нельзя было застегнуть ремень. Наш сосед еще прежде согласился отвезти маму в больницу, если папа будет в отъезде, но она предпочла никого не тревожить и сама села за руль.

Тем временем папа с братом мчались по шоссе. Несмотря на все старания не слишком превышать разрешенную скорость, полицейский патруль остановил их в тот момент, когда мама подъехала к больнице. В одно и то же время папа умолял бесстрастного полицейского о сочувствии, а мама отворачивалась от попутчиков в лифте, стыдясь своих непомерных размеров.

Штраф за превышение скорости был выписан, и папа снова пустился в путь, когда мама ухватилась за стол медсестры, выдавив из себя:

– Что-то мне не очень хорошо…

Медсестра оказалась женщиной внимательной и деловой. Если бы ее собственный муж стал отпрашиваться на рыбалку под конец седьмого месяца ее беременности, она сказала бы: «Ты думаешь, ловить какую-то драную рыбу важнее, чем остаться дома и делать мне массаж пяточек? К тому же форели мне не хочется; мне нужно шоколадное мороженое!» Медсестра велела моей матери снять белье и, мощно втянув носом воздух, объявила:

– Милочка, да это никакая не ложная тревога. У вас воды отошли!

Тут массивные дождевые тучи собрались над Северной Калифорнией, и внезапный ливень заставил отца сбросить скорость. У мамы же хватало своих поводов для нервотрепки – преждевременные схватки были делом серьезным и опасным. Раньше с нами, близняшками, был еще один братик, но наше трио уменьшилось из-за выкидыша еще до того, как ему успели придумать имя.

Пока папина машина летела сквозь ливень, мы решили, что и так терпели слишком долго. Мама умоляла об обезболивании. Отец, должно быть, чувствовал ее отчаяние и муки. Он знал, что ему не добраться до Сан-Франциско вовремя, чтобы присутствовать при нашем рождении. Дождь мало-помалу стихал, но папа понимал, что не успеет, – ведь мы тоже торопились. Он был напуган, растерян и измотан. В его утомленном мозгу проносились самые худшие сценарии. И тут он взглянул в окно и увидел на горизонте волшебное мерцание.