Улица Пяти Лун - Элизабет Питерс

Я прошла через рынок с его горами свежих фруктов и овощей, роскошными цветочными охапками. В то майское утро рыночные ряды так и пылали разноцветьем — желтые букеты нарциссов, пышные ветки сирени, синие и розовые гиацинты наполняли воздух пьянящим ароматом. Прогулку я закончила на Кауфингерштрассе, это моя любимая улица в Мюнхене — обожаю разглядывать витрины.

В витринах были выставлены чудесные крестьянские костюмы Южной Германии и Австрии. Баварцы до сих пор щеголяют в старинных нарядах, даже в искушенном Мюнхене: плащи из грубой зеленой или кремовой шерсти с красными полосками и большими серебристыми пуговицами; блузки и передники, отороченные кружевами ручной работы. Но гвоздь программы, конечно же, национальные платья — дирндлы. Ох уж эти дирндлы!.. У каждого городка свой фасон: эротичный зальцбургский дирндл с низким лифом, призванный в лучшем свете прорекламировать девичьи прелести; тегернзейский дирндл, состоящий из юбки и жакета, который на спине собран диковинными складками. Я без ума от этих старинных нарядов, но, увы, они мне не идут. Зато не так давно я положила глаз на очаровательную шерстяную накидку цвета слоновой кости с пуговицами из больших серебряных монет. Надеясь, что объявили распродажу и можно будет урвать сокровище по дешевке, я заглянула в магазинчик. Распродажи не было. Я уныло вышла на улицу, и тут мое внимание привлекло нечто такое...

Это был всего лишь рекламный плакат «Люфтганзы». "Рим! — гласила большая надпись над огромной фотографией Испанской лестницы, окаймленной корзинами с розовыми и белыми азалиями. — Увидеть Рим и не умереть! Шесть рейсов ежедневно".

Мгновенно все разрозненные части головоломки встали на свои места, как иногда бывает, когда ты оставляешь их в покое и даешь повариться в собственном соку. Смуглая кожа и южная наружность мертвеца; шутливое предположение герра Федера, что на записке зашифрован адрес; атмосфера, связанная с древними сокровищами и драгоценностями, которая сквозила во всем этом деле...

Рим! Решено, я еду в Рим!

Честно говоря, я давно мечтала прошвырнуться в столицу Италии, только не знала, где взять деньги. Меня жгло нестерпимое желание посетить одно место — мост через Тибр, который охраняют стершиеся от ветра ангелы Бернини[7]. Мост этот ведет к замку Святого Ангела. Район узких извилистых улочек и высоченных домов. Виадей-Коронари — это рай для поклонников древностей. А неподалеку находится знаменитая улица Пяти Лун.

Это была всего лишь догадка. Ее даже нельзя было назвать гипотезой. Но пять кривоватых символов вполне могли означать не состриженные ногти, а полумесяцы! И какое совпадение — ведь улица Пяти Лун славится дорогими антикварными магазинчиками... В любом случае вреда не будет, если я наведаюсь в Рим и проверю, что же находится в доме 37 по улице Пяти Лун.

Тщетно пытаясь согнать с физиономии счастливую улыбку, я помчалась в музей, собираясь совершить маленький подлог.

Когда я хочу, то умею говорить чертовски убедительно. Тони, один из моих бывших коллег по американскому университету, даже называет меня Лживый Язычок. Но сейчас мне предстояло облапошить не какого-нибудь прохиндея, а наивного профессора Шмидта. Боже мой, как он доверчив! Иногда я даже боюсь за него. К счастью, доверчив он только по отношению ко мне, верит каждому слову, какую бы ересь я ни несла. У Шмидта несколько преувеличенные представления о моем уме.

Вот и на этот раз даже врать не понадобилось. Герр Шмидт решил, что моя догадка по поводу «ногтей» гениальна.

— Ну конечно же! — восторженно вскричал он, когда я закончила объяснение. — Вики, вы попали в точку! Что же еще это может означать?

Что? Да можно предложить с десяток версий. Забавно наблюдать, как Шмидт, умнейший человек в своей профессии, не способен отличить факт от шаткой гипотезы, если только это не относится к средневековой истории. Но мне кажется, то же самое можно сказать о любом специалисте. Бог свидетель, умнейшие люди попадают под влияние мошенников ничуть не реже, чем круглые дураки.

Так что я получила отпуск и приличную сумму денег на расходы. Понятия не имею, как Шмидт собирался объяснять эти траты своим коллегам, но это его дело. Я наведалась за денежками в банк, позвонила в аэропорт и заказала билет, после чего помчалась домой паковать вещи. Паспорт у меня был в порядке, поэтому оставалось только решить, где остановиться в Риме.

Долго раздумывать не пришлось. Люди, у которых в кармане покоится изрядное количество дензнаков, не останавливаются в пансионах и дешевых гостиницах. Это несолидно. Так что, дабы угодить своему начальнику, придется мне поселиться в лучшем отеле Рима.

III

Возможно, есть города прекраснее, чем Рим ясным майским днем, но сомневаюсь, чтобы они когда-нибудь смогли так же подействовать на меня. Испанская лестница выглядела в точности как на мюнхенском рекламном щите: та же цветочная река, спадающая вниз розово-белым водопадом. Несколько портили картину праздные туристы (художник предусмотрительно не нарисовал их), но мне они не мешали. Туристы вносили ноту беззаботной непочтительности, которая так характерна для Рима. «Эклектичный» — вот самое подходящее определение для этого города. В Риме все смешалось: пышные и чувственные фонтаны в стиле барокко; строгие античные колонны; современные стадионы из стали и бетона; извилистые темные улочки, где Рафаэль чувствовал бы себя как дома. И все вместе, словно тугой зеленой лентой, опоясывает буйная растительность: сосны и кипарисы, пальмы и олеандры, розовые герани и синие незабудки, аристократичные тюльпаны и скромные маргаритки.

Ужинать было рано, и я зашла в уличное кафе, заказала кампари с содовой и принялась наблюдать за фланирующей толпой.

Во всяком случае, я собиралась понаблюдать за толпой, но не прошло и минуты, как ко мне подсел симпатичный юноша, улыбнулся, как ангел у Фра Анджелико[8], и сделал крайне неприличное предложение на итальянском.

Я улыбнулась в ответ и сделала еще более неприличное предложение на столь же беглом итальянском, но с гораздо лучшим выговором. (Римский диалект звучит чудовищно; остальные итальянцы насмехаются над ним, особенно флорентийцы, которые говорят на прекрасном тосканском наречии.)

Лицо юноши вытянулось. Он-то рассчитывал, что я ни слова не пойму и клюну на его ангельскую улыбку. Я вежливо объяснила, мол, жду кавалера, звезду профессионального ринга. Юношу как ветром сдуло. Я открыла путеводитель и притворилась, будто читаю. На самом деле я рассматривала карту города и составляла план действий.

Магазины в Южной Италии закрыты с полудня до четырех, после чего открываются и работают до семи или восьми. В эти приятные вечерние часы, когда спадает жара, но еще светло, улицы полны народу. У меня было достаточно времени, чтобы осторожно и незаметно наведаться на улицу Пяти Лун.

По пути туда я начала понимать, что кое-какие пункты моего хитроумного плана реализовать не так-то просто. Вид у меня, мягко говоря, приметный. Хотя бы потому, что я на полголовы выше большинства римлян и в толпе маленьких темноволосых людей возвышаюсь как смотровая башня. Требовалось поскорее замаскироваться.

Миновав виа-дель-Корсо, я очутилась в запутанном переплетении улочек, шныряющих вокруг Пантеона и пьяцца Навона, и почувствовала себя еще приметнее. В Риме нет тротуаров, если не считать центральных улиц и проспектов. Фасады домов выходят прямо на мостовую, которая в некоторых местах такая узкая, что пешеходам приходится прижиматься к стенам, чтобы пропустить проезжающий мимо карликовый «фиат». На каждой маленькой площади имеется парочка кафе, столики прячутся от машин за хлипкой преградой в виде кадок с кустами.

Я медленно шагала по виа-дей-Коронари, всматриваясь в окошки магазинов. Разглядеть товары было нелегко, так как здесь, в отличие от моей родной Америки, нет просторных и ярких витрин. Зато в римских магазинчиках полным-полно настоящих сокровищ: изъеденный червями, но, как ни странно, привлекательный деревянный святой в натуральную величину (явно украденный из какой-то церкви); пара огромных серебряных люстр; мейсенский фарфор; позолоченные херувимчики в стиле барокко; потрескавшийся триптих с житием неведомой святой девственницы...

Не зыркай я по сторонам, наверняка бы проскочила поворот на улицу Пяти Лун. В узенький проход не втиснулся бы и крохотный «фиат», зато на этой улице располагались совсем уж темные и негостеприимные лавки — верный признак антикварного пиршества. В одном из окон мелькнул расшитый китайский халат. Я остановилась как вкопанная. В приглушенном свете мерцали золотые нити, свитые в янтарные и лимонные хризантемы, изящные цветы перетекали в роскошный петушиный хвост, сияющий отблесками синего и зеленого. Что-то подобное я видела только в Лондоне, в музее Виктории и Альберта.