Предать нельзя любить - Коваль Лина

– Спасибо, – тихо выговаривает Арсений Рудольфович. – Можете идти.

Нервно киваю и круто разворачиваюсь на шпильках. Вылетаю за дверь. Тут же прислоняюсь к ней, вытирая влажный лоб.

Возвращаюсь к своим бумажкам и продолжаю работу. Кому вообще это может нравиться?! Какая дура добровольно будет заниматься самоуничтожением?!

Спустя полчаса слышу приближающиеся голоса.

– Я позвоню матери ребенка, как твой доверитель, и сообщу о наших намерениях. Дальше будем смотреть по ситуации.

– Хорошо, – соглашается брюнет. – Только не перегибай.

– С этим проблем не возникнет.

Мужчины обмениваются рукопожатиями и, сухо кивнув мне на прощание, посетитель оставляет нас наедине.

Глазею на закрывающуюся дверь. Просто, чтобы продлить спокойствие внутри.

– Там без вариантов, – холодно цедит Арсений. – Можешь не улыбаться.

– Да как вы… – с возмущением смотрю на своего руководителя, который, закинув руки в карманы узких брюк, возвращается к кабинету.

Хочется рявкнуть, что у меня, вообще-то, есть парень, но решаю оставить эту информацию при себе. Мало ли начнет выяснять и разведает, что мой Тема – личный водитель основного конкурента Долинского.

Поэтому просто, как обычно, показываю широкой спине язык и отчаянно строю гримасы.

Долинский вдруг останавливается, медленно разворачивается и вздыхает так, будто "этот мир ему абсолютно понятен, и он просто просит покоя".

– Арина…

– Что? – откликаюсь раздраженно.

Со злостью выправляю юбку и уставляюсь на его самодовольное лицо.

– Тут практически зеркало, – с легкой улыбкой стучит костяшками по стеклянной перегородке Арсений. – Я все вижу.

Победно смотрит на мой открытый рот и скрывается в своем кабинете.

Глава 4. Арина.

– Привет, голуба моя, – быстро произносит в трубку отчим.  – На работу собираешься?

– Да, дядь Вить. Здрасьте, – отвечаю, замирая на кухне.

– Ну, как у тебя дела продвигаются?

– Пока также, – досадно тру узор на кружке с кофе.

– Плохо, девочка. Скоро придёт Шацкая. Супруга моего доверителя. Мне надо, чтобы ты была в курсе телодвижений Сени.

Раздраженно закатываю глаза, но в трубку спокойно произношу:

– Дядь Вить, ну, усадил он меня за бумажки. Сижу целыми днями, дырокол гоняю. Как я узнаю про эту Шавскую?

– Шацкую, – зло поправляет отчим. – Придумай что-нибудь. Ты же артистка. Талией покрути. Спой ему песенку, чтобы он, как кобра под твою дудочку плясал, – грязно смеется.

– Вы что предлагаете мне его соблазнить? – повышаю голос.

– Успокойся, Аринка, – тут же осаживает. – Я просто сказал быть к нему повнимательнее. Тем более, он мужик видный. Не чета твоему водиле.

– Всё, ладно. Я на работу опаздываю. Как здоровье-то? – спрашиваю обеспокоенно, вспомнив, что на днях дядя Витя должен был съездить в клинику.

– Плохо моя девочка, – вздыхает трудно. – Лечиться будем пробовать, но врачи ничего не обещают.

Ахаю, чувствуя, как в груди становится тесно.

Мама, теперь отчим?

– Ты давай не опаздывай. И придумай, как быть к Доле ближе.

– Ладно, – киваю. – Не болейте, пожалуйста. Я очень переживаю.

Убираю телефон и бегу искать что-то приличное для сегодняшнего дня.

Радуюсь, как ребенок, когда выуживаю из недр огромного шкафа синее платье на тонких бретельках. И оно не короткое. Длина миди. Наконец-то мистер Зануда не посмотрит на мои ноги косо.

Натягиваю облегающую ткань и разглаживаю невидимые складки, глядя в зеркало.

Очень даже ничего.

Укладываю волосы хаотичными волнами и наношу макияж, чтобы быть поярче.

Перед выходом глаза скашиваются в сторону привычных кед, но я берусь за ненавистные шпильки. Без каблуков рядом с Долинским я буду как маленькая собачонка. Он очень высокий мужчина.

На работу приезжаю даже раньше обычного. Первым делом открываю окно, чтобы проветрить приемную. Наполняю конфетами вазочку для посетителей и укладываю заранее приготовленные журналы.

А потом, следуя порыву снимаю ненавистную картину со стены. Какая-то дурацкая абстракция, яркая размазня, только вид портит.

Усаживаюсь за свой рабочий стол и включаю компьютер.

– Доброе утро, Арина, – слышу низкий тягучий голос над головой.

– Здравствуйте, – отвечаю, глазея в экран монитора.

Проходит где-то полминуты, прежде чем я слышу вопрос:

– Это что?

Поднимаю глаза. Арсений, кивком указывает на столик в зоне для клиентов.

– Конфеты, – пожимаю плечами и тут же чувствую, как ключицу колет светло-синий мороз. – Хотите?!

– Нет, спасибо, – поджимает губы.

Арсений как-то по-новому разглядывает кабинет. Замечает кактус, который я притащила из дома. Фарфоровую фигурку собачки на моем столе. Последним делом осматривает стену.

– А картина где? – спрашивает, переминаясь с ноги на ногу.

Иногда мне кажется, что на Дракулу работает целый рубашечный завод. Потому что его рубашки  всегда белые и неизменно выглядят как новые.

– Я её сняла, вновь веду плечами и опять подвергаюсь обстрелу светло-синих ледяных снарядов.

– Очень интересно, зачем? – спрашивает так, будто ему и вправду любопытно. Проходит к диванчику и вальяжно усаживается, складывая руки на широкой груди.

Выглядит как Боженька, конечно. Что уж.

– Это не картина. Безвкусица какая-то, – проговариваю, засекая, как в его глазах вспыхивает дьявольский огонек.

– Повесь на место, – говорит Арсений так, будто ему стало скучно. – Она стоит десять тысяч долларов и оценить ее может только истинный эстет.

– Десять тысяч долларов? – округляю глаза. – Вот за это?

Рассматриваю картину, которую так по-плебейски определила на пол между шкафом и стеной. Это же можно целый приют для бездомных собак выстроить.

– Надеюсь, это подарок? – произношу, снова вонзаясь взглядом в холеное гладковыбритое лицо. – Ну, или вы были нетрезвы, когда ее покупали.

Потому что человек в здравом уме не приобретёт такую фигню.

Слышу хриплый смех, который тут же отдается в районе груди.

– Повесьте картину, Арина. Это презент.

– Ладно, – тяжело вздыхаю и встаю с места.

Легко подхватываю этот красочный «бриллиант». Прохожу к стене и пытаюсь водрузить рамку обратно на стену.

Получается не с первого раза. Но получается.

Резко разворачиваюсь и застаю Арсения Рудольфовича с поличным. Рассматривал мою задницу.

Лицо заливается румянцем. Не знаю куда деть руки, поэтому складываю их на груди, тут же привлекая внимание к этой части тела.

– Я смотрю, сегодня ткани побольше подвезли, – кивает на ноги, обтянутые тонкой материей.

Непроизвольно усмехаюсь.

– А на плечи не хватило? – спрашивает немного хрипло.

Молча опускаю голову. Невозможный человек. Ему все не нравится.

– Красивое платье, Арина,– говорит Арсений, поднимаясь с дивана. – Но для офиса подберите что-то более нейтральное. Нас посещают доверители, многие из которых женаты и они могут неправильно расценить то, что вы транслируете миру.

– Хорошо, – послушно киваю.

А потом, замечая, как босс уходит к двери своего кабинета, осознаю. Вот он мой шанс.

– Арсений Рудольфович!

– Что-то еще?

– Когда я начну работать по-настоящему?

– В смысле? – хмурит брови.

– Я устала перекладывать бумажки. Это бесполезный труд. А мне хочется быть вам полезной.

– Пфф… – выдает, разглядывая мой рабочий стол. – Почему тогда не пришли устраиваться стажером? Вы не собираетесь получать высшее юридическое образование?

– Еще не решила, – закусываю нижнюю губу, проклиная про себя свой язык.

Чувствую, как по моему телу словно вешний ручеек распространяется вибрация от очередного изучающего взгляда.

Да что со мной такое?! Я могу с Темой целую ночь спать обнажённая, и ни одна мышца на теле не вздрогнет.

– Хорошо, Арина. После обеда у меня встреча с клиентом. Поедете со мной, – сообщает Арсений Рудольфович и медленно закатывает глаза, когда я смачно шиплю "Йес" и хлопаю в ладоши.