Измена. Право на сына (СИ) - Арина Арская

надменный взгляд. Я хочу разрыдаться. К глазам подступают слезы, горло схватывает болезненный спазм, и я поджимаю губы, сдерживая в себе из последних сил горькую обиду.

— Ты знаешь, я тоже против того, чтобы тебя знакомить с Леной, — Макар покачивается в кресле, — но, видимо, ей хочется быть ко мне еще ближе через дружбу с тобой. Это что-то из категории женской логики.

— Прекрати.

— Уля, слезы вытри и включи уже голову. Я так понимаю, ты хочешь упорхнуть из семейного гнездышка с Артемом на руках, гордо вскинув голову, в новую жизнь без мужа-мерзавца, — скалится в улыбке. — Но этого не будет. Уходи одна, если так хочешь сыграть в гордость.

— Ты шутишь, да? — голос предательски дрожит паникой. — Теме нужна мама.

Он же еще кошечка.

— У меня есть все возможности, чтобы забрать у тебя сына, Уля, — стучит пальцами по подлокотнику, — но, видишь ли, я считаю, что у ребенка должна быть мать, но лишать тебя выбора я не могу. Хочешь, уходи.

— Какой же это выбор? — пальцы дрожат.

— Сложный, — пожимает плечами, а глаза холодные и колючие. — Как жена и мать без всех этих истерик, ты меня устраиваешь. И не делай сейчас такие удивленные глаза, Улиточка. Ты знала, на что шла. Ты видела во мне обеспеченного мужика, с оторым будет тепло и сытно.

— Не говори так.

— Люби, одаривай заботой нашего сына, — Макару совершенно не стыдно за свои слова, будто он давно ждал этого разговора и готовился к нему.

— А что потом?

— Потом второй и третий ребенок. Мы же планировали троих.

— Да что с тобой не так.

— Я согласен с тем, что с сестрой твоей вышло некрасиво, но у меня эти две недели сложные и напряженные, — Макар поддается в мою сторону и облокачивается о стол, сцепив ладони в замок. — В любом случае, ее уже тут нет.

Наконец-то, — зло ухмыляется, — не люблю таких женщин. Они умеют подгадать момент.

Закрываю лицо ладонями и медленно выдыхаю. Я впервые увидела Макара таким, какой он есть на самом деле без флера девичьих фантазий.

— Отпусти нас… Найди другую женщину, которая родит тебе детей.

— Я все уже наше, — встает, кидает белый взгляд на наручные часы и застегивает пиджак — Нет у меня сейчас желания тратить время на очередные поиски, встречи, разговоры, свадьбы. Меня все это утомляет. Ты меня устраиваешь, но раз ты хочешь встать в позу, то время тебе до вечера. Решай ты с нами или без нас, — хмыкает и возвращает мне мои же слова, — найдешь себе другого мужика, от которого родишь нового ребенка.

— Ты считаешь, что я могу бросить Тему? — поднимаю взгляд.

— Вот тебе встречный вопрос, Улиточка, — с предостережением щурится, — с чего ты решила, что я откажусь от сына? Я тебе такую веселую жизнь устрою, если вздумаешь сбежать с ним или решишь пободаться со мной из-за чувства уязвленного достоинства, что взвоешь. Ты умная девочка и все сама понимаешь. А теперь мне пора.

Отхожу в сторону, когда он шагает к двери. Неожиданно он притормаживает, разворачивается ко мне и касается моего подбородка, вглядываясь в глаза:

— Пора взрослеть, верно?

Меня от его прикосновения пробивает разрядом электричества, которое ныряет дрожью в руки. Смахивает с моих щек слезы, усмехается и выходит, а я оседаю на плотный ковер полу без сил.

Глава 5. Ты тоже никому не нравишься

— Что у тебя с рожей?

Юру Пастухова я и в обычные дни терплю с трудом, а сейчас хочу ему рожу набить, чтобы сбросить напряжение. Утренняя игра в теннис с этим бесячим жирдяем никак не помогла мне успокоить нервы. И он всех раздражает, но он один из самых влиятельных людей в нашем кругу. У него в руках почти все крупные карьеры.

Гранит, мрамор, песок, асбест… Вот и приходится с ним держать связь. То на свадьбы его ходить, то играть в теннис по понедельникам.

— И играл ты сегодня из рук вон плохо.

Не до игр мне сейчас. Впереди маячит разговор с Леной. Ее истерики, мои попытки оправдаться и объяснить, что на меня нашло. Забавно получается, от меня верности ждет не только жена, но и любовница.

— Да я тебя уделал, как обычно.

Каждый раз проигрывает. Каждый, мать его раз, но продолжает и продолжает со мной играть. Я не понимаю его. Я все еще лелею надежду, что ему надоест фигней страдать, потому что в теннис он никогда в жизни не научится играть, но, похоже, этого не случится. Он прекрасно знает, что я терпеть не могу понедельники только из-за встреч с ним.

— Это ты из-за того, что железо упало в цене? — небрежно помахивает ракеткой.

— Не критично упало. В пределах нормы.

— Может продашь парочку своих месторождений, пока совсем цены не обвалились? — присаживается на скамью рядом.

— Если продам, то не тебе.

— Ты мне делаешь больно, Макар. И я готов даже не торговаться

— нет Юра.

— Сколько я тебя, сволочь, уже окучиваю? — хрипло смеется. — С отцом твоим у меня не получилось договориться, так теперь еще и с тобой ничего не выходит.

— Он меня предупредил, чтобы я даже под пытками тебе и кусочка не продал.

— откуда столько ненависти?

— Просто ты никому не нравишься, — мрачно смотрю в его насмешливые серые глаза. — С тобой если и вести дела, то очень аккуратно. Раком нагнешь и отымеешь.

— Наговариваешь, Макар. Мои прелюдии с твоей семье очень долгие, — Юра недобро щурится — Я вас охаживаю, как капризную девственницу, а в благодарность получаю отвратительную игру. Я сюда по понедельникам хожу не для того, чтобы ты со мной, как со стариком играл. Что у тебя случилось?

— А вот то не твое дело.

— Я прекрасно знаю это выражение лица, — поддается в мою сторону, — Дело либо в бабках, либо в женщинах. У мужиков только две проблемы.

— Что ты ко мне прикопался?

— Ты мне утро понедельника испортил, ирод. Я даже не всплотел, а мне вес надо сбрасывать, иначе жена сожрет с потрохами.

— зная тебя, скоро новую найдешь, — разминаю шею с хрустом.

— Тогда меня живым закопают в лесу, — Юра откладывает ракетку и зевает — Вся моя дружная семья возьмет по лопате и закопает.

— Я присоединюсь.

— А ты мне кто? — вскидывает бровь. — У тебя бы была такая возможность, если бы я тебя женихнул на своей племяннице, но кто тебе виноват?

— что ты несешь?

— Твой отец решил, что не для Викуси твоя роза цвела, — Юра вытягивает ноги. — Был у нас с ним однажды разговор, что мы бы могли