Измена. Право на сына (СИ) - Арина Арская

— У Макара какие-то проблемы? — беспардонно спрашивает Юра.

Я всегда теряюсь перед такими наглецами, у которых совершенно нет никаких границ. Ужин должен быть сдержанным, вежливым и отстраненным, а тут ко мне пристают с прямыми вопросами, будто я близкая родственница.

— Ему кто-то позвонил.

— Юр, — Валерий стучит пальцами по подлокотнику, — это лишнее.

— А вдруг у него и правда серъезные проблемы? И он птиц гордый, как его отец, — Юра хмурится, — лишь бы у Пастуха руку помощи не просить.

— Это у него шутки такие, — Вика грациозно опускается в кресло рядом с супругом.

— Но меркантильный интерес у меня все же имеется, — Юра ласково улыбается ей, — и в этом нет ничего зазорного, Викусь. Я тебе не блаженный, чтобы не думать о выгоде. Любят у нас осуждать за это, но быть честным, щедрым, добрым, — теперь почему-то смотрит на меня, — душевным, отзывчивым и во всех смыслах офигеть каким прекрасным человеком означает лишь одно. Как ты думаешь, что это означает?

— Что?

— Что нагнут тебя однажды.

— Дядя, тут же дети, — шипит Вика.

— Пусть с малых лет впитывают правду, — переводит взгляд на нее. — Милым и пушистым со многими нужно быть дозированно. И ты ведь со мной согласна?

Валерий закрывает глаза и медленно выдыхает:

— А давайте поговорим о твоих книгах.

— Так я об этом и буду писать, что иногда полезно побыть сволочью.

— Ты сволочью бываешь не иногда, дядя, — Вика фыркает.

— Ладно, — покачивает агукающих Соню и Артема, вглядываясь в их лица, — сволочью надо быть с теми, кто с тобой сволочь. Вот так будет правильно. Или кто-то тут считает, — оглядывает нас, — думает иначе? Я готов к конструктивной, но нежной критике.

И тут с согласным ‘мыа” роняет голову ему на грудь и тянется с улыбкой к Соне, которая в ответ всхрапывает и смущенно утыкается лицом в пиджак Юры.

— Я что-то пропустил? — Макар входит в гостиную размашистым твердым шагом и прячет телефон в карман.

— Твой сын явно заигрывает с моей дочерью, — и строит ей глазки.

И ведь не поспоришь. Артем смотрит на Соню исподлобья с кривой улыбкой, пуская слюни по подбородку.

— И дочь твоя явно напугана его очарованием, — Макар хмыкает и садится рядом.

И в его шутливом тоне я все равно улавливаю нотки затаенной ярости. Телефонный разговор, видимо, был не из простых. Хону съязвить на тему, чего у него рожа такая бледная, но я думаю, что и моего молчания достаточно.

— Да что такое? — Юра цокает, кода раздается вибрация телефона. — Макар, может, мне тебя научить, как посылать людей?

— это не мой телефон, — деловито закидывает ногу на ногу, — свой я отключил, чтобы не мешал нашему уютному дружескому вечеру.

— Тогда чей? — Юра недовольно вскидывает бровь. — Что сегодня за вечер такой?

И я не сразу понимаю, что вибрация доносится из моей сумки, что лежит у резной ножки софы. И мне не звонят, а отправляют сообщение за сообщением.

Глава 12. Пирожное — это святое

“Передай ему, что я настроена серьезно”

— Или ему и Леночку свою не жаль?”

“Деньги жду завтра до 11 утра”

“Для него это копейки"

Блокирую номер Жанны, выключаю телефон и прячу в сумку. Моя сестра точно крышей поехала. Я не совсем понимаю, чем угрожает Жанна Макару, но делает это она зря. Если он и купится на подобное, то лишь ради Лены, но судя по его отсутствующему лицу, не особо он и переживает Либо вынашивает план, как заткнуть Жанну, на защиту которой я уже не встану.

— Спам? — спрашивает Юра и улыбается.

Прикидывается дурачком, а сам все понимает. Это была плохая идея прийти на ужин к Вике и Валерию, потому что напряжение нарастает с каждой секундой не только между мной и Макаром, но и в целом весь вечер скатывается в долгие молчаливые паузы.

— Нет не спам, — подхватываю блюдце с воздушным пирожным, — сестра. Если можно так выразиться, то у нее со мной и моим мужем случился серьезный конфликт. Она на него очень обиделась, и, вероятно, хочет до него достучаться глупыми угрозами, которые касаются еще и четвертой стороны.

Макар, похоже, стремится испепелить меня взглядом. Ну, дорогой мой, это твоя ошибка, что твои женщины сейчас оказались в подобной ситуации, и именно я нахожусь в более невыгодной ситуации. И если я не могу от тебя избавиться, то и вести себя тихой и молчаливой идиоткой рядом с тобой не хочу.

— Тебе не кажется, дорогая, что вопрос твоей сестры касается только нас? — Макар холодно улыбается.

— нет не кажется, — разворачиваюсь к нему и подношу ложечку с кусочком бисквита и белого крема ко рту. — Я немного растеряна, потому что не знаю, как. реагировать на угрозы.

— Насколько серьезные угрозы? — интересуется Юра, и Соня с Артемом пускают слюни на его пиджак, игриво глядя друг на друга. — Чего они касаются? Здоровья, финансов, семьи, репутации или жизни?

— Юр, серьезно, это не твое дело, — зло шипит Макар.

— Я думаю, что вопрос касается в первую очередь репутации, — отправляю в рот кусочек бисквита.

— Чей репутации?

— Каждого из участников, кроме моей сестры, — закидываю ногу на ногу. — она у меня в очередной раз проявила чудеса хитрости.

— Прекрати, — Макар цедит мне в ухо каждое слово. — Уля, держи язычок за зубами.

Валерий с Викой переглядываются и молчат, а Юра цепко наблюдает за нами.

Макар медленно выдыхает встает и подплывает к нему:

— Я думаю, нам пора, — забирает Артема, который недовольно крякает. — Ужин свернул куда-то не туда.

— Ты ведь в курсе, что для мужчины в первую очередь важна репутация жены, даже если ты облажался?

— Оставь свои нравоучения для семьи.

— Я бы не был мной, если бы никого сегодня не поучал, — Юра прижимает Соню к груди и поднимает взгляд.

— кто бы тебя поучил жизни и не тебе про репутацию говорить, Юр

— Ну так зачем тебе повторять чужие ошибки?

Макар шагает мимо, и у двери оглядывается:

— Поехали домой.

Его голос клокочет тихим и затаенным гневом, и я хочу вскочить и побежать за ним, но вместо этого едва слышно отвечаю:

— Я недоела пирожное, а я, как выяснилось, люблю сладкое.

Я сама себя сейчас осуждаю за дерзость, но что мне терять? Была теплой, милой и уютной, а в итоге меня рожей ткнули в грязь. И, конечно, я боюсь оставлять Артема с Макаром, но он ведь — гордый отец, поэтому я не должна сейчас бежать и вырывать из его рук сына, который увлеченно жует кончик галстука.

— Пирожное — это святое, — хмыкает