Измена. Право на сына (СИ) - Арина Арская

задушить ее. Неожиданно ко мне вернулось та неприязнь, с которой я встретил ее на пороге моего дома.

— Где ты ее нашел?

— В погребе, — Стас достает из холодильника палку сервелата. — За банками с огурцами. Хороший погреб, кстати.

— Так я его, мать твою, и копал прошлым летом, — рычу я в ответ.

— Мое уважение, — Стас скалится в улыбке. — Мне бы своей бабуле тоже надо погреб обновить.

— А за что сестра тебя ударила? — перебивает его Дима.

— Не била она ее, — цеху сквозь зубы.

— Эта стерва сама себе фонарь поставила.

— Зачем?

— Чтобы бабушка пожалела.

Дима смотрит на меня и медленно моргает:

— В этом есть своя логика. Типа назло маме отморожу уши. Так, что ли?

— Что ты меня спрашиваешь?

— Это же твоя подружка.

— Она мне не подружка.

— Моя сестра — его жена, — недовольно отвечает Жанна.

Дима медленно жует, глотает, чешет щеку и шепчет:

— Вот оно как.

— Заткнись.

— Понял, — Дима возвращается к картошке, — не мое дело.

— Фотографий никаких не нашел, — Стас режет сервелат на тонкие кружочки. — Они, наверное, в телефоне, но эта гадина отказывается его разблокировать.

— Давай сюда телефон, — протягиваю к Жанне руку. — Показывай, что ты там наснимала.

— Хочешь освежить память? Они у меня в облаке сохранены, — Жанна кривится.

— Показывай.

— Как ты зашевелился ради Леночки.

Дима кашляет, прижимает ладонь к губам и замирает. Косит на меня взгляд, в котором вижу вопрос: “Та самая Лена? Та самая жена Славы, который попер меня из больницы и разрушил мечту стать известным хирургом". Кроме этого длинного вопроса я замечаю в его глазах еще и злорадство.

— да подавись, — Жанна вручает мне смартфон. — Два, два, ноль, три.

Через минуту я листаю фотографии, которые сняты будто из жопы бегемота. Они размытые, нечеткие и совершенно непонятно, кто там в машине сосется. И только на последнем снимке можно узнать меня. Голова запрокинута, глаза закрыты, а Лены в кадре нет, потому что она занята делом.

— И сколько ты хотела вот за это? — поднимаю взгляд на Жанну, которая поджимает губы. — Ты серьезно? И Лена купилась? Мало, что ли, на свете блондинок?

Да, муж то, возможно, свою женушку узнает по одежде, прическе, но для остальных фотографии неинформативные, кроме моей рожи и номера машины. И то, кто-нибудь может состряпать на коленке. Фотографии получше и покачественнее для шантажа.

Подпираю лоб кулаком и медленно выдыхаю:

— Кому ты хотела эти фотографии отправить?

— И так ведь ясно. Мужу твоей ненаглядной Леночки.

— А дальше что?

— ну…

— Может у тебя есть еще что-нибудь? — поднимаю взгляд. — Я как-то разочарован, и не совсем понимаю, чего ты добиваешься. Или ларчик просто открывается? Ты решила развести меня на бабки?

— Я думала, что мы будем с тобой, Макар, а теперь я просто хочу… Не знаю, чтобы все знали какой ты урод?

Дима шумно втягивает чай, переводит взгляд с меня на Жанну и обратно.

— А ты у нас милый зайчик, которого все обижают? — приподнимаю бровь.

— А я хотя бы не замужем, — капризно ведет плечиком.

— Зато как сестру через колено бросила, — хмыкаю я. — Самого близкого человека. Ближе человека не будет Жанна. Бабку ты это зачем против нее настроила?

— Давай так, — Жанна поддается в мою сторону, чуток осмелев. — Ты мне ежемесячно кидаешь на счет тысяч двести, и твоя Лена дальше играет роль хорошей жены.

— Такты еще меня решила на счетчик посадить? — я не могу сдержать смеха. — Ты под веществами? — понижаю голос до шепота. — А давай так. Ты отправляешь фотографии, раз тебе так хочется мне поднасрать, и посмотрим, что прилетит тебе в ответ? Я тебе могу устроить пансион с полным проживанием и питанием.

Жанна недоуменно хлопает ресницами.

— Перевожу, — Стас подносит бутерброд из хлеба и колбасу ко рту, — на нары тебя отправит. У девочек, конечно, там не так страшно, но приятного тоже мало.

Встаю, застегиваю окровавленную рубашку и недоумеваю, как я мог наскочить на такую безмозглую идиотку, которая продолжает и продолжает скалить на меня зубы.

— И мне вот любопытно, — невесело усмехаюсь я. — Станет ли Уля тебе передачки носить?

Глава 17. Теперь ты кто?

А если Макар умер? Истек кровью по дороге или потерял сознание, врезался в столб и погиб? Я тогда убийца. Да в любом случае я совершила преступление. Я воткнула нож в живого человека. Да, под всплеском эмоций, но это все равно страшно: я не контролирую себя, во мне сидит жестокость и я могу быть опасной. Господи…

Если я убила мужа, то место мне за решеткой. И я потеряю сына. Его точно у меня отнимут родители Макара. Да я бы сама так поступила, и мне было бы все равно на то, что невестка затыкала ножом моего сына из-за отчаяния и ревности. Полощу кровавую тряпку в теплой воде, а затем прячу все ножи в нижний ящик. Как я могла? Может я и Жанну ударила, но этого не помню?

— Уля, — раздается голос Макара, и я испуганно оглядываюсь.

Я прикусываю язык, чтобы не закричать. Я будто увидела призрака. Кажется, я Макара похоронила в мыслях и смирилась с тем, что меня ждет грязная и темная камера в тюрьме, а он живой. Бледный, движения немного скованные, но все такой же презрительный и высокомерный.

— Ты, что, разочарована, что я жив?

Проходит мимо, открывает верхний ящик и достает стакан. Едва заметно кривится и наливает воды из-под крана:

— Ты можешь понадеяться на заражение крови, как вариант.

Разворачивается ко мне и невозмутимо пьет воду крупными глотками, насмешливо вглядываясь в мое лицо. Вот уж точно: ему ссы в глаза, а он — божья роса. Так говорила моя бабушка. Какое хорошее и емкое выражение.

— Я ведь тебя чуть не убила…

— НУ не случилось.

— Ты нормальный вообще?

— Это не я на тебя с ножами кидаюсь, Уля, — с тихим стуком отставляет стакан и щурится. — Может, тебе к психиатру?

— Это угроза?

— Пока нет, но у тебя явные проблемы, моя милая.

— И источник этих проблем ты, Макар, — шепчу я и выдыхаю через нос. — Ты. Я не хочу быть с тобой, а ты меня держишь рядом угрозами забрать сына.

— И после случившегося я укрепляюсь во мнении, что, возможно, я прав, — вскидывает бровь. — Накроет тебя, дорогуша, от криков Артема и ты его подушкой задушишь в порыве неконтролируемого гнева?

— Не говори такого. — отступаю. — Не смей._ Я люблю сына.

— Я думаю, что у тебя послеродовая депрессия, Уля, — Макар разминает шею, будто готовиться к драке. Взгляд холодный и пронзительный. — Многие женщины сталкиваются с