Новый февраль семнадцатого - Владимир Бабкин

— И еще… — Толик взял паузу, дабы привлечь мое внимание к своим словам. — Вокруг твоей особы замечено некоторое нездоровое шевеление.

— В каком смысле?

— В прямом.

— Вы что, за мной слежку установили? — рассердился я. — С какого перепугу?

— С того сентябрьского перепугу, когда тебя взяли в оборот эти козлы, — Толик про Марину решил тактично не упоминать. — И вот в последнюю неделю было зафиксировано несколько случаев наблюдения за тобой. Возможно, готовится какая-то акция.

— С чьей стороны? Со стороны Фонда Пороса?

— Не исключено и это, — кивает друг. — Но я больше подозреваю тех, кто захватил тебя в сентябре.

— Это почему?

Я реально напрягся.

— Тебе лучше знать, — загадочно усмехнулся Толик, — что именно ты им всучил вместо архива.

Я выдержал его взгляд и лишь пожал плечами. Мол, понимай, как хочешь.

— Так вот, — продолжил мой вездесущий пронырливый друг, — езжай в Лондон, а мы за ними понаблюдаем здесь. Может удастся выйти на заказчика, да и вообще, — Толик неопределенно махнул рукой в воздухе, — в общем, ты сейчас очень нужен в Лондоне.

— Кому это я нужен? — сварливо интересуюсь.

— Отечеству нашему, которому ты, кстати, присягу давал.

— Я офицер запаса и вообще я не из вашей конторы, а простой вертолетчик, — протестую я, но Анатолий ставит точку в нашей неформальной пьянке.

— А мы все в конторе того, вертолетчики, — усмехнулся он.

— А скажи ка, Толик, — вдруг с подозрением спрашиваю я его, — а смену владельца медиа-холдинга не ваша ли контора организовала?

— Наша, — кивает он. — И Кеннеди мы убили. Из рогатки. В общем так, с этого момента считай себя мобилизованным на действительную военную службу и прикомандированным в нашу контору. Официально. Родина сказала — надо!

И мой друг показал мне бумаги с гербом и печатью. И подписью Самого.

— Э, подожди! Майор? — я хлопнул по столу ладонью. — За какие-такие красивые глазки вдруг внеочередное звание? Вы в какое дерьмо меня пытаетесь воткнуть?

— Тебе там понравится. — Толик явно потешался над моим шоковым состоянием, усиленным видом неизвестно откуда появившейся в его руках бутылки водки.

— В дерьме? — переспросил я глядя на то, как мой друг наполняет до краев два граненных стакана.

— В дерьме. Чую я, что там его будет очень много, будет оно крайне вонючим, а разбрасывать его будут вентилятором. В общем, все как ты любишь.

Друг уже откровенно веселился, опуская в мой стакан первую майорскую звезду.

— Да вы там вообще реально охренели! — возмутился я. — Нафига мне ваша контора мутная? Нахрена она мне надо, да еще с дерьмом вашим в вентиляторе? Я должен превращать свою благополучную жизнь в дерьмо? Да в гробу я видел все ваши затеи! Где расписаться кровью?

— Итак, мистер Романов, расскажите мне о том, что вы уже знаете о нашем проекте и почему вы согласились в нем участвовать.

Я пару мгновений собирался с мыслями, после чего начал рассказывать.

— Мистер Каррингтон поведал мне о том, что здесь, в Лондоне, под эгидой Фонда Пороса осуществляется определенный проект, задачей которого являются углубленные исторические исследования. В частности посредством некоего экспериментального оборудования ведутся попытки установить контакт с людьми, жившими в прошлом нашей планеты. Насколько я понял объяснения мистера Каррингтона, считается, что такой контакт лучше всего может быть установлен между прямыми родственниками. Я приглашен в проект именно потому, что одним из возможных контактеров из прошлого может стать мой прадед. Мне это показалось интересным, а гонорар за работу в проекте очень щедрым. Поэтому я здесь.

Беррингтон помолчал, давая мне возможность покрутить головой и более внимательно рассмотреть кабинет профессора. К моему разочарованию, помещение никак не напоминало логово сумасшедшего ученого — столы не были завалены горами бумаг, стены не были увешаны стикерами, бумажками или фотографиями. Вообще кабинет профессора больше напоминал офис крупного биржевого игрока или главы корпорации, поскольку все стены были оснащены огромными экранами, а его рабочее место больше напоминало рубку космического корабля из фантастических фильмов. Впрочем, сейчас экраны были погашены, свет в кабинете притушен, и мы с Беррингтоном сидели в мягких креслах за небольшим столиком. Очевидно, это была некая зона отдыха или неофициальных бесед главы проекта со странным названием «Наша страховка».

Кстати, сам Уильям Джеймс Беррингтон так же не выглядел сумасшедшим профессором. Волевое породистое лицо, темные волосы, крючковатый нос и горящие недобрым огнем глаза, скорее рождали ассоциацию с жестокими правителями древности, чем с добродушным чудаковатым старичком-профессором, стандартизированный образ которых так любит показывать нам телевидение. Идеальный костюм от дорогого портного, утонченность и выверенность манер — все это рождало образ настоящего чистопородного джентльмена, а отнюдь не гения науки. Но, тем не менее, мистер Беррингтон был именно профессором и, очевидно, гением. Во всяком случае, именно этот вывод следовал из информации о том, что лично профессор Беррингтон является автором идеи и руководителем всего проекта межвременных контактов.

И еще одна мелкая деталь цепляла мое сознание — те несколько листов бумаги, которые были на столе профессора лежали чистой стороной вверх. И я был уверен, что это не просто чистые листы, поскольку при моем входе в кабинет Уильям Беррингтон перевернул лист, с которым работал до моего прихода. Причем перевернул его явно чисто автоматически, по многолетней привычке всегда так делать. А такая привычка наталкивала на определенные размышления о прошлом профессора.

— Как лично вы представляете себе сам процесс общения с предками? — Беррингтон, наконец, прервал мои размышления и затянувшееся молчание.

— Ну… — Я запнулся от такого вопроса. — Честно говоря, попытки представить у меня были, но какие-то довольно абстрактные, поскольку мне трудно понять принцип посылки сигнала в прошлое. Это явно не гигантские антенны космической связи, а что-то совершенно иное. Тут уж скорее что-то типа адронного коллайдера будет уместным. С оператором по центру гигантского кольца. И наверняка все это требует уйму энергии и новейшего оборудования, ведь речь идет о принципиально ином способе связи.

Профессор кивнул и начал свои объяснения:

— Мысль понятна. Однако, все не так. И даже с объяснениями мистера Каррингтона все не так, как есть на самом деле. Собственно сама ментальная связь отнюдь не является чем-то новым или невообразимым. С пространными описаниями попыток установить такую связь человечество сталкивается довольно часто на протяжении многих веков, если не тысячелетий. Как вы, наверное, уже поняли, я имею в виду различные спиритические сеансы, вызывания духов и прочие попытки гаданий, которые практиковались людьми во все времена. Ментальный эфир нашей планеты, а также окружающее нас космическое пространство полны сигналов, призывов и сообщений, посылаемых медиумами или просто участниками таких спиритических сеансов. Однако установить двустороннюю связь пока не удавалось и причин тут несколько, одна из которых собственно отсутствие упомянутого вами принципиально нового оборудования. Именно с изобретением ментального резонатора нам удалось зафиксировать сигналы от таких сеансов. Но получить надежный сигнал из прошлого, возможно лишь зная точное место, где проходил спиритический сеанс, время, когда такой сеанс происходил, а также индивидуальный ментальный рисунок отправляющего сигнал, который, в свою очередь, можно приблизительно установить, проанализировав ментальный рисунок прямых потомков, о чем вам и говорил мистер Каррингтон.

Я поднял руку и, получив кивок профессора, спросил:

— А что такое ментальный рисунок?

— Попытаюсь объяснить простым языком. Итак, у каждого человека, как вы наверняка знаете, мистер Романов, наследственная информация заложена в молекуле ДНК. И генетически каждый из нас несет частицу наших предков — по половине кода наших родителей, по четверти наших дедушек и бабушек, по одной восьмой от прадедушек и прабабушек и так далее. Исходя из этой информации, мы можем попытаться восстановить код ДНК вашего прадеда, тем более что для более точного построения модели мы можем воспользоваться имеющейся информацией по ДНК других членов Династии Романовых, благо в Европе их живет сейчас немало. Ну, а что касается ментального рисунка, то он, как нам удалось установить, является некоей матрицей, энергетическим отпечатком наследственного кода, физическим воплощением которого, как раз и является молекула ДНК. Вам понятно мое объяснение?