На острове Колибрия - Реджинальд Кофмен

Билли повернулся. Повернулись и все другие. Шум у двери был не что иное, как звон тамбурина, и движение среди завсегдатаев ресторана вскоре превратилось в хор изъявлений восторга. Девушка, без провожатых, вошла в кафе «Колибрия».

– Hey Priggipissa! – пробормотал слуга и отступил на добрых три шага.

Билли не обратил на него внимания. Все его чувства устремились навстречу вошедшей. Она шла вперед со снисходительным видом собственницы всего окружающего и… могла пленить кого угодно.

Копперсвейту сразу же стало ясно, что он никогда еще не встречал такой красавицы. Одетая, как он это потом узнал, в праздничный наряд колибрийской крестьянки, в короткой, черной с красным юбке, сверкая серебряными пуговицами, в маленьком красном платке, повязанном поверх стриженых иссиня-черных волос, она шла между столиков с той естественной грацией, которую приписывают только принцам, оленям и диким зверям. Ее черты сделали бы честь статуе времен Перикла. Ее кожа была смугла, но нежна и оживлена здоровым румянцем, а глаза сверкали коричневым блеском осенних лесных озер.

Слуга пробормотал какую-то фразу. Что? Билли нетерпеливо подозвал его:

– Как вы сказали? Кто это? – пробормотал бедный «иностранец».

Колибриец хотел было ответить, но не успел, так как девушка запела:

Колибри-птичка – чудо…

У нее было бархатное контральто, и она пела грустную песенку, минорная мелодия которой легко запоминалась. Это были лирические строфы – настолько Билли понял слова – о птичке колибри:

Колибри-птичка – чудо,Порхающий рубин.

Но, глядя на певицу, Копперсвейт потерял способность переводить слова. Внезапно песня оборвалась.

– Послушайте, – обратился Билли к слуге: – Если вы не скажете мне, кто это, я…

Но слуга испуганно отступил за высокую деревянную стойку, а девушка со своим украшенным лентами тамбурином начала обходить обедающих, собирая милостыню.

Милостыню? Это не могла быть милостыня! Вильям начал доказывать себе, что такое создание должно быть чем-то большим, чем случайной певичкой из трущобного кафе. Ему было все равно, кто она была: сейчас она казалась ему прекрасной.

Остальные, по-видимому, разделяли его точку зрения. Во всяком случае колибрийцы были народ вежливый. Один за другим они вставали при ее приближении. Билли встал уже давно; он едва мог дождаться, когда она подойдет к нему. Он даже сделал шаг или два ей навстречу.

Она взглянула ему прямо в лицо смущающим своей откровенностью взглядом.

– Подайте в пользу колибрийских бедняков, – сказала она по-английски с обворожительным акцентом. – Вы знаете, что они жестоко пострадали от войны.

Она улыбнулась: словно сверкнули лучи субтропического солнца ее родины!

– Я знаю, – ответил американец, который за два часа до этого вообще не имел понятия о Колибрии.

Девушка протянула тамбурин свободной от украшений рукой, очертания которой могли бы свести с ума. Ей незачем было объяснять цель ее сбора: Билли не был скульптор, но он уже сошел с ума. Он молча опорожнил свои карманы. Его мало трогало, что ему не осталось чем уплатить по счету в ресторане.

Девушка удивленно рассмеялась. Копперсвейту показалось, что это колокольчики звенят над оливковой рощей в лунную ночь. Он думал…

– Это все? – спросила девушка.

Он ответил ей на языке современных греков:

– Вот… вот мои часы, если… то есть если вам угодно их принять.

Они стояли, глядя друг другу в глаза. Она видела перед собой стройного молодого человека, широкого в плечах, узкого в талии, со слегка выступающими скулами и ясными голубыми глазами – молодого человека с хорошо сложенным телом фехтовальщика. Видела ли она что-нибудь за этим? Смех сбежал с ее губ, погас в ее глазах. Она повернулась, делая над собой видимое усилие, и в этот миг произошло нечто неожиданное и, очевидно, крайне неприятное для нее.

Она больше не была последней из пришедших. Четверо мужчин входили в кафе «Колибрия».

Не подлежало сомнению, что это были уроженцы Колибрии. Билли увидел это, понял это, прежде чем успел их разглядеть. Они были в обыкновенных городских костюмах, плохо сидевших на них, и имели вид солдат, переодетых в штатское. Вид у них был весьма решительный.

– Что случилось? – спросил Копперсвейт.

В комнате чувствовалась тревога. Часть гостей опустилась на свои стулья. Другие, казалось, готовы были залезть под столы.

Один из четырех пришельцев шествовал впереди своих товарищей. Это был мускулистый человек, с усами, делавшими популярным кайзера до последних неприятностей в Бельгии и Франции, а его смуглые щеки были вдоль и поперек изукрашены дуэльными шрамами. Неприятное, мрачное лицо. Переносица этого человека была сломана в какой-то давнишней стычке, и это придавало ему вид завзятого драчуна. Он сразу же заговорил резким голосом и начал командовать, словно прусский капитан на параде:

– Слуги – на кухню!

За высокой стойкой послышалась беготня.

– Гости должны покинуть кафе.

Все повиновались, за исключением Билли и девушки. Она ближе придвинулась к Копперсвейту, и он тоже сделал движение в ее сторону.

– Кроме этой дамы, – продолжал строгий командир и уставился на Билли.

Некоторые из гостей еще медлили, скорее от растерянности, чем из протеста; но теперь все они вышли. На одном конце зала хлопнула кухонная дверь; дверь на улицу хлопнула на другом конце. Не прошло и полминуты, как в комнате не осталось никого, кроме Копперсвейта, певицы и этих четырех незнакомцев.

Предводитель воинственных джентльменов топнул тяжелым сапогом об пол:

– Именем короля! – загремел он.

Он говорил все время на том же языке, на котором объяснялись другие колибрийцы. И вдруг это упоминание о короле. И где? В ресторане на Ректор-стрит! Билли готов был протереть себе глаза.

– Не будете ли вы любезны сказать мне… – начал он, настолько забывшись, что заговорил по-английски.

Человек со шрамами разразился каким-то ревом, в котором нельзя было разобрать членораздельных слов. Тем не менее ясно было, что он приказывает Копперсвейту последовать за остальными гостями. После этого незнакомый вояка двинулся вперед.

Билли почувствовал в своей руке похолодевшую ручку девушки.

– Не отдавайте меня им! – прошептала она.

Глава IV. Человек с дубинкой

Человек со шрамами и сломанным носом, топая сапогами, шел вперед. Его спутники следовали за ним вплотную.

Девушка заговорила снова:

– Не давайте им увести меня.

Она не боялась. Билли сразу заметил это и почувствовал какую-то странную гордость за нее. «Как будто, – в следующий миг подумал он, – она имела к нему какое-нибудь отношение! Как все это нелепо!» – мелькнуло у него в голове. Но все-таки она не боялась, и ее храбрость облегчала ему борьбу, которую он уже предвкушал.