Избранные. Тёмное фэнтези и хоррор - Алексей Жарков

Схватил лампу, кинул её. Разлетелась на осколки, моргнул огонёк жёлтый и погас. Кинул нож, чтобы лезвием тварь вспороть. Не вышло, ударился тот о брюхо рукоятью деревянной, хлюпнул и исчез, словно не было. Поглотила его тварь, даже не подавилась.

Как котёнка слепого, Эрил взял сестру за шиворот, оттащил в угол дальний. Туда, где коза сидела. Не разглядел поначалу, что с животиной стало. А присмотрелся, так и охнул.

Бутоном кровавым брюхо её было раскрыто. Капала на землю кровь тёмная. Внутренности свисали гроздьями фиолетовыми, вперемешку с чем-то чёрным и липким.

– Вот она, – изумленно прошептал мальчик, – вот в ком пиявка сидела?

Ответом был чавкающий звук за спиной. Заглотила тварь стол обеденный. И всё ближе подбиралась. Сестра дрожала рядом, всхлипывала без конца. Эрил огляделся беспомощно, на родителей мёртвых, на козу убитую. И чуть не вскрикнул.

Яма! Прямо в ногах у отца и матушки! Выбралась пиявка, высосала их лица, а после нору себе вырыла, вниз ушла. Детей не тронула, испугалась, видимо, запаха чесночного. И сбежала. Куда-то вниз теперь путь себе рыла. Только куда?

– Идём! – скомандовал Эрил, взял сестру за руку. – Тут лаз! Вниз полезем! К гномам подземным! – соврал он, чтобы Мила с ним пошла.

– А матушка? А отец как же? – вскричала она, толкнула его.

– Нет их больше! Пиявка съела! Все мозги высосала! Одни мы остались! Одни!

Сам пожалел, что сказал. Затряслась сестра, заплакала громче прежнего.

– Не хочу! Не пойду никуда без матушки! Тут останусь!

– Дура! – закричал на неё брат. – Тебя тварь сожрёт! Она уже Вито съела! И тебя съест, если останешься!

– Пусть ест! Никуда не пойду! Не пойду-у!

Эрил схватил её, потянул к яме. Мила вырвалась, царапнула его длинными ногтями. Мальчик взвыл, отпихнул её.

– С ума сошла? Ты что делаешь!

Зарычала сестра, будто зверь. Будто маска клыкастая стала её личиной, с ума свела сестрёнку маленькую. И мигом вспомнились все истории страшные, что зверь обладает силой таинственной, которая людей в чудищ превращает. И пиявками убивает. И старит.

В ужасе Эрил взглянул на свои руки грязные. И почудилось, будто покрылись они морщинами, пожелтели, как у стариков деревенских.

А тварь уже совсем рядом. Жар от неё нестерпимый, запах хуже помоев. Надо спасаться. Если не с сестрой, то одному хотя бы.

– Я ухожу, – сказал Эрил тихо. – Если не хочешь умереть, за мной ползи!

– Нет! Не уходи! Останься!

Но он её уже не слушал. Подхватил отцовский нож, что рядом лежал. Сиганул в яму. Упал в темноту, ладони расцарапал о корни и камни. Земля тут же за шиворот посыпалась, и в рот, и в глаза.

Делать нечего, пополз вперёд, точно крот слепой, плечами в землю сырую упираясь. Казалось Эрилу, что со всех сторон кто-то челюстями щёлкает, землю раскапывает, да шипит, отплёвывается. Будто сотни других пиявок, или ещё кто похуже, куда-то вниз ходы рыли. Внутренности земли в тоннели земляные превращали.

Долго он пробирался. Руки в кровь разодрал. Шея устала. Глаза от земли сильно болели. А в ушах всё звон стоял, будто по лбу ему колотили молотком.

Уже думал назад повернуть, но вспомнил, как тварь Вито проглотила, как телом смертоносным подпол заполняла. И тогда быстрее пополз.

Вот и в лицо холодком подуло. И мелькнуло что-то впереди. Обрадовался Эрил, заработал руками и ногами. Поскорее бы выбраться, встать в полный рост.

Вывалился он, словно из утробы, грязный, израненный. Упал на холодные камни. От удара звёзды бесчисленные перед глазами высыпали, воздух весь вышел из лёгких.

Моргнул раз, другой. Ртом задышал. Попытался встать. Тело болью пронзило. Но разогнулись ноги. И спина, пусть с трудом. Протёр Эрил глаза рукавом, глянул вдаль. И застыл от ужаса.

Пещера перед ним была. Своды её терялись в вышине, а стены едва угадывались в полутьме. Тут и там зияли дыры. Точь в точь как та, из которой он вывалился. Но не было нигде пиявок проклятущих. Или…

Нечто огромное, чёрное и влажное, высилось посреди пещеры. Шевелилось, словно студень. Разрасталось и разрасталось. Гора живая, с множеством глаз и острых треугольных зубов.

– Нет, – только и прошептал Эрик. – Нет, нет, нет!

Сделал шаг назад, упёрся в стену. Что делать? Обратно ползти?

Послышался шум. Сбоку земля осыпалась, показалось существо, телом на червя похожее. Только больше, гораздо больше. Вывалилось оно, разбрызгав слизь черную. Поползло неловко к горе живой. Слилось с ней в одно большое нечто, огласило пустоту ужасающим свистом.

– Нет больше твоего дома, – прогрохотало это нечто, и голос его был раскатом грома. – Ничего не осталось!

Эрил узнал голос отца. Будто сотни глоток подражали словам его родителя. Мальчик нащупал рукоять ножа, сжал её так, что пальцы заныли.

– Не убьёшь, – крикнул он, – не съешь! Не позволю!

– Нет больше мира твоего! – нечто словно и не слышало его угроз. – И родных твоих нет! Съели мы их, чтобы сил набраться!

– Чтоб вы сдохли! – выпалил Эрил в отчаянии.

– Не сдохнем. А ты можешь, – был ответ ему. Теперь звучал матушкин голос. Тихий и спокойный, как журчание ручейка. – А ты сдохнешь. Если…

– Что? – спросил мальчик.

– Если к нам не присоединишься! Не бойся! Не больно это! И не страшно!

Он опустил нож, смотря, как нечто дрожит, растёт, по пещере растекается.

– Решай, чего хочешь! – прогрохотал голос. – Или частью нового мира стать. Или жалкой едой свою жизнь закончить. Можем тебя таким, как мы сделать. Силы обретёшь нечеловеческие.

Сердце билось сильнее барабана. Кровь в голове стучала неистово. Нет у него выбора, нет больше дома и семьи. Что ему осталось? Что?

– Точно не больно?

Пиявка не ответила.

Тогда Эрил сжал кулаки. Шагнул вперёд. И вздрогнул от неожиданности. Маленькая рука взяла его за рубаху. Тонкий голосок колокольчиком прозвенел в пещере:

– Я с тобой. Не хочу быть… едой.

И вместе с сестрой они двинулись навстречу этому существу неведомому.

V.

Двое охотников добрались до деревни к вечеру. Солнце блестящей монетой клонилось к горизонту. Воздух был пропитан запахом разложения. Шкура зверя серой паутиной лежала на развалинах. Сам он, земли достав, то ли сдулся, то ли лопнул, будто пузырь, а после высох на солнце. Оставил после себя смерть и разрушение.

– И тут никто не уцелел, – вздохнул старый охотник. – Поджигай.

Молодой кивнул, слез с коня. Поколдовал немного, скоро занялась шкура огнём. Объяло развалины ярким пламенем. Ветер принялся пепел по полям разносить, в лицо им плеваться.

Какое-то время охотники молча наблюдали. Потом молодой спросил:

– Как думаешь, правда, что про зверя этого говорят?

– Что именно?

– Ну, мол, в утробе у него целый выводок был этих пиявок. И что расползлись они по всей земле, зарылись глубоко. Сил набираются.

– Сердцем надеюсь, что сказки всё это. А головой думаю. Неспроста же город на севере сожгли. Тот, где гарпуном запускали в зверя.

Молодой охотник поёжился.

– Тоже веришь, что из брюха у него пиявки посыпались?

Старик не ответил, вытер испарину со лба. Посмотрел внимательно на молодого.

– Я вот во что верю, – в глазах его отражались языки пламени, будто и сам он сгорал изнутри. – Верю, что тварь эту не бог наслал. А с других звёзд она к нам спустилась. Оттуда, где жизнь совсем другая. И боги другие. Сожрала до этого одну звезду. Или несколько. А потом и нас заприметила. В небе поселилась. Страхами и злостью нашими питалась. А в брюхе своём пиявок этих вынашивала, пряталась в облаках, до поры, до времени. Когда окрепла, опустилась к нам. Пожрала напоследок. И лопнула. Пиявки же, думаю, вместе с ней многие сдохли.

– Многие, – перебил молодой охотник, – но не все.

– Зрело мыслишь. Кто успел, те схоронились. И сидят глубоко, отъедаются. А, может, изнутри землю пожирают. Снаружи-то почти всё съели.

– Вот же падаль, – выругался молодой охотник. – Вот же погань! Нет же, это всё боги! Они за грехи наши наслали это чудовище, этого зверя! Чтобы землю от нас очистить.

– Возможно, – проговорил старик задумчиво. – Или сразу, всю землю уничтожить. Сначала снаружи поработали, теперь внутри. Радуйся, простофиля, пока можешь. Солнцем и небом любуйся. И молись богам своим, чтобы не настал тот день, когда пиявки целиком сожрут нашу землю.

– И землю? И нас сожрут, так получается?

– Или ещё хуже, самих нас в пиявок превратят. И думай теперь, как лучше. Или кормом стать для пришельцев из других миров. Или самому стать таким пришельцем.

Закончил, сплюнул.

– Ну, нечего стоять. Поехали. Глядишь, хоть тут кого уцелевшего найдём.

Пришпорил коня, спустился вниз с холма. Молодой охотник постоял в нерешительности. Слова старика обдумывал. Представил себя пиявкой, жутко стало. Отмахнулся от мыслей гадких, двинулся с места. Пока догонял второго охотника, всё прислушивался, не идёт ли гул какой из-под земли. Вдруг прямо под ним сидит пиявка громадная, объедается? Силы копит. Чтобы весь свет заглотить.