Гончаров разгадывает семейную тайну - Михаил Петров

- Варьку с первого сентября будила и собирала в школу я сама, - ответила за сестру Татьяна. - Так мы с мамой решили. А в тот день и потом целых две недели мне вообще можно было не ходить на занятия.

- Позвольте поинтересоваться, за какие такие заслуги?

- Да ни за какие, просто нужно было присматривать за Клавкой. Училась-то я хорошо, вот мама и договорилась с учителями, что я все это время буду заниматься дома, а потом отвечу по всем предметам.

- Тогда что же вас заставило пойти в школу в тот день?

- Когда я проснулась, отец уже вернулся с вокзала. (Теперь-то мы знаем, что он никуда не ездил.) Он что-то строгал и был очень веселым. Сказал, что мать отправил, что все хорошо. А потом он достал целую сумку конфет и подарил нам. Мы, конечно, обрадовались, накинулись на них, как голодные волки, а он говорит: нехорошо так, надо с друзьями и одноклассниками поделиться. Тогда я и пошла в школу.

- Вы помните точную дату, когда это случилось?

- День я не помню, - проглотив комок и сдерживая слезы, заговорила Татьяна. - Но прощалась она с нами в какое-то воскресенье сентября.

- Как я понял, дом к тому времени был уже выстроен?

- Да, потому что с утра того же воскресенья мужики его обмывали.

- Значит, вы могли слышать, что происходило той ночью? Я имею в виду вас, Татьяна.

- Этот вопрос мне задавали уже двадцать лет назад.

Посерев лицом, женщина выпила мой самогон и, уткнувшись в кухонное полотенце, заревела.

- На этот вопрос я могу ответить, - пришла на помощь сестре Варвара. Дело в том, что дом хоть и был готов, но только снаружи, а внутри еще многое нужно было сделать. В основном оставались всякие мелочи: окна, двери, наличники, но все это отец доделывал один, а мы продолжали жить в старой развалюхе, поэтому-то мы не могли слышать, что здесь происходит.

- Простите, Варвара, мне непонятен один момент: почему вы думаете, что убийство произошло в новом доме?

- А как же иначе. Если бы ее убивали там, где мы спали, то мы бы проснулись, потому что там у нас была одна комната.

- А вы уверены, что была драка? Убить человека можно и в полной тишине.

- Да, конечно, но в экспертизе нам сказали, что у нее был перелом руки и черепа, из-за которого и наступила смерть.

- Почему вы об этом не сказали раньше?

- Вы не спрашивали, а откуда мне знать, что это важно.

- Часто ли они скандалили до исчезновения матери?

- Нет, такого не было, - приходя в себя, решительно заявила Татьяна, - а если что-то и случалось, то мы этого не слышали.

- Я бы хотел посмотреть все домашние документы двадцатилетней давности.

- Мы бы и сами хотели их посмотреть, - усмехнулась хозяйка. - Но их нет. Они, к сожалению, сгорели и из-за этого у нас сплошные неприятности.

- То есть как это сгорели? - немного опешил я. - Почему сгорели?

- Потому что был пожар, вот они и сгорели вместе со старым домом.

- А ваши свидетельства о рождении? Меня пока интересуют только они.

- Тоже сгорели, - скорбно сообщила Татьяна.

- Тогда по каким документам вы получали паспорта?

- По записи в отцовском паспорте и по справке погорельцев.

- Почему же не сгорел его паспорт?

- Он носил его с собой, потому и не сгорел. Неужели непонятно?

- Понятно, только как-то странно - обычно сельские жители документы с собой не носят. Вытаскивают их раз в год, чтобы смахнуть пыль. Можно мне на него взглянуть? Просто из любопытства.

- К сожалению, нельзя, его сразу же забрал агент похоронной фирмы.

- Какая жалость. - От досады я даже немного выпил, подумав, что пустяковое на первый взгляд дело принимает очертание кем-то хорошо выстроенного и обдуманного преступления. Хорошо, попробуем подойти к нему с другой стороны. Татьяна, а откуда у ваших родителей нашлись деньги на покупку "Волги" и постройку дома? Не забывайте, это был семьдесят шестой год и купить такой автомобиль было по карману далеко не каждому.

- А вот этого я не знаю, - выдохнула она с каким-то облегчением. - Меня тогда родители в свои дела не посвящали.

- А позже? На какие деньги вам удалось открыть свое дело? Насколько я могу судить, оно у вас немаленькое.

- Но и не такое большое, как хотелось бы. А первоначальный капитал отец брал в банке под проценты. На это имеются все необходимые документы.

- Когда вы брали кредит?

- В конце девяносто третьего года. Но сегодня, как я понимаю, неприлично считать чужие деньги. Может быть, мы переменим тему?

- Пока нет. Когда вы расплатились с кредитом?

- Уже через год. Предприятие оказалось очень прибыльным, и обе фермы сразу же начали приносить доход, о котором мы и не мечтали.

- В это верится с трудом. Я впервые встречаю фермера, у которого блестяще идут дела, притом, что ему приходится отдавать бешеный налог государству, развивать производство и платить проценты за кредит.

- Не верьте, воля ваша, но это так.

- Какой ежемесячный доход приносит ваше хозяйство?

- Это коммерческая тайна.

- Сколько денег хранится на счетах вашего покойного отца и сколько на ваших?

- На этот вопрос я тоже отвечать не буду.

- Сколько человек занято на вашем производстве?

- Допустим, двадцать.

- Сколько голов скота содержится на фермах?

- Около пятидесяти коров и сотня свиней.

- Объемы вы наращиваете или наоборот?

- Скажем так, они остаются на одном уровне.

- Тогда не надо быть великим экономистом, чтобы понять, какую сопливую лапшу вы вешаете сейчас на мои уши. Получается, что две коровы у вас могут прокормить одного рабочего? Допустим, но тогда как вы ухитряетесь платить за электричество, за корма, за отопление? Я уже не беру во внимание совершенно сумасшедшие налоги и рэкет. Вам что, Боженька подкидывает?

- Варвара, ты кого пригласила? Сыщика или инспектора налоговой полиции? холодно и въедливо спросила она сестру.

- Танька, но если он об этом спрашивает, значит, ему нужно это знать, оправдываясь, ответила она.

- А я так не думаю. Если бы он хотел разобраться со смертью отца, то не спрашивал бы о наших финансовых делах.

- Извините, уважаемые дамы, за то, что доставил вам несколько неприятных минут. - Улыбнувшись, я допил остатки самогона и, подойдя к двери, отвесил шутовской поклон: - Дай вам Бог, чтобы в вашем подполье больше не появлялись трупы.

- Всего хорошего, бычий лекарь! - смехом прыснула мне вслед Клавка. - Если жопа зачешется, приходи опять, Альфред почешет.

Оскорбленный, униженный и злой, я шагал по деревне в сторону трассы, размышляя о том, что таких дураков, как я, на нашей планете не очень много. Скажите на милость, за каким чертом мне понадобилось тащиться в это Лужино? Только затем, чтобы полудохлый бык мог безнаказанно меня покалечить, а его рябая хозяйка безответно оскорбить? Сидел бы себе спокойно дома, кушал водочку и лениво отбрехивался от надоедливой Милки. Нет же, потянуло на свежий воздух старого идиота, захотелось приключений на собственную задницу. Ну и что? Нашел, причем в прямом смысле этого слова. Чертовы сестры-фермерши! И никакие они не фермерши, а натуральные ведьмы. Особенно старшая. Хозяйка называется! Ведро корявое! А как она засуетилась, когда дело коснулось ее финансов! Надо еще подумать, кто ее папаньку завалил. Уж больно алчная бабенка. Не нравится мне она. Ну это ты, господин Гончаров, конечно, загнул. Не станет же родное дитя на родителя руку поднимать. Хотя как сказать, проломил же этот самый родитель бестолковку своей женушке. А почему ты так уверен, что это сделал он? А кто же еще? Только вот вопрос: зачем он это сделал? Какие мотивы им руководили? Скорее всего, самые древние и примитивные - деньги. Но разве, живя с женой в мире и согласии, он не волен был ими распоряжаться? Конечно волен, если только убиенная им супруга не была бабой практичной и не ставила ему определенных ограничений. Но это только в том случае, если финансы хранились на ее книжке или в ее чулке. Все это я бы мог легко понять, будь у меня в руках их старая домашняя бухгалтерия. Но ее-то как раз и нема. Сгорела она случайно. Случайность, впрочем, тогда хороша, когда приготовлена заблаговременно. А покойный был мужиком неглупым и с хваткой, это понятно из того, что хозяйство своим дочуркам он оставил крепенькое. Кто же его порешил? Может, несчастный случай подстроил электрик Валера? Маловероятно, он же прекрасно понимает, что первым, на кого падет подозрение, будет он сам. Эту простую версию наверняка уже отработала милиция. Да и зачем ему отрубать руку, дающую ему кусок хлеба? Тем более в такое кошмарное время, когда найти работу - все равно что выиграть в рулетку. А может быть, я напрасно ломаю голову и действительно произошел несчастный случай? Но тогда почему это дурацкое совпадение? Почему за четверть века до его смерти покойная супруга по-особому отмечала этот день? Она что же, была всевидящая? Это нынче модно, но в такой канделябр я давно не верю.

- Константин Иванович, вы извините, что так получилось.