Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен - Эммануэль Арсан

— Зачем вы пришли ко мне, — проговорила она, — если собираетесь уехать из Франции?

— Это правда, я должен вернуться в Коста-Рику. Там я живу и работаю.

Он взял ее за руку и повел к уединенному столику.

— Я собираю произведения искусства доколумбовой эпохи. Себе я оставляю самые красивые вещи, а остальные продаю. Нет ничто важнее, чем красота, Жад. Конкурировать с ней может лишь удовольствие, они подпитывают друг друга. Я собираю также красивых женщин. Я люблю доставлять им радость. Самых чувственных, самых волнующих я стараюсь оставлять себе, и там, в Коста-Рике, я делаю их счастливыми, если они не захотят оставить. Но если они пожелают уйти, то я их не держу, они свободны.

Жад замерла от ревности, по щеке покатилась слеза, оставляя след на макияже.

— У тебя зеленые глаза, как у нефрита, а это мой любимый камень. Хочешь быть самой яркой жемчужиной моей коллекции, Жад? Моей живой статуей, которая будет оживать и танцевать для меня и для моих гостей?

— Я не могу уехать. Моей матери нужны деньги, и их зарабатываю я.

— Я дам тебе вдвое больше того, что ты зарабатываешь во Франции за месяц. А там у тебя не будет никаких расходов. Все твои потребности я обеспечу.

Жад задумалась, мысли вихрем пронеслись в ее голове: улицы в Марселе, Танжер, все эти истории, что постоянно повторяла ее мать… Она уже готова была отказаться, но, посмотрев в глаза Ролана, замешкалась. Жад вспомнила откровенность, которую он продемонстрировал, когда она застала его с матерью. Когда она отказала ему в том, чтобы он прикоснулся к ней, он спокойно повиновался. Сама не зная почему, она вдруг почувствовала, что этот человек ей не лжет.

— Неужели вы любите меня больше, чем других? — спросила она, вся дрожа.

— Я действительно люблю тебя. Но я не принадлежу никому. Я свободен. Ты тоже, Жад, ты будешь свободна, гораздо свободнее, чем здесь.

Последние клиенты давно покинули кабаре. Потом ушли и танцоры, переодевшись в городскую одежду. Гардеробщица крикнула от двери:

— Я вам еще нужна?

— Нет, спасибо. Все хорошо, — ответила Жад.

Огни погасли, за исключением освещения бара, где официант заканчивал уборку, заявив Ролану, что и ему уже пора возвращаться домой.

— Иди в душ, — прошептал Ролан. — Я буду ждать тебя в гримерке.

Дождавшись, когда официант отвернется, Ролан проник в служебное помещение. Жад заканчивала приводить себя в порядок в гримерке. Ролан наблюдал, как она расчесывает свои длинные темные волосы. Но даже так, без прикрас, без перьев и без костюма, она выглядела танцовщицей.

Когда они вышли из раздевалки, в баре уже было темно, тихо и пусто. Они остались в театре одни.

Ролан взял Жад за руку и повел ее на сцену.

— Разденься и потанцуй немного, только для меня, — нежно приказал он.

Она застенчиво повиновалась, бросила свою одежду на пол и сделала несколько шагов в темноту. Вдруг Ролан включил свет и навел его на обнаженную девушку. Впервые он увидел ее бритый лобок и целомудренную, как у девочек, щель между розовыми шелковистыми губами.

— Танцуй, — снова попросил он.

Обнаженная Жад начала двигаться. Она повернулась, закрутилась и начала покачивать бедрами. Раздвинутые ноги приоткрыли глубокую и влажную тайну, обычно скрытую между бедер. Глаза Ролана сфокусировались на этом месте, и его член шевельнулся. Он вытащил его из ширинки брюк и начал поглаживать.

— Повернись, — сказал он. — Покажи себя сзади.

Бедра молодой женщины выгнулись, мышцы ягодиц напряглись, и таз качнулся справа налево. Жад так увлеклась танцем, что не услышала, что Ролан взошел на сцену. Он вдруг прижался к ней, и его возбужденный пенис проскользнул между ее стройными бедрами.

«Наконец, — подумала Жад, отдаваясь его объятиям. — Наконец, он возьмет меня».

Ролан направил руку Жад к головке своего члена, и она легла там, инертная и совершенно бесполезная.

— Ты никогда не ласкала мужчин? — удивленно спросил Ролан.

— Никогда, — призналась Жад.

— Но ты уже занималась любовью?

— Да.

— Тебе нравится заниматься любовью?

Жад покраснела и предпочла промолчать. Ролан накрыл своей рукой руку Жад и начал двигать ее вверх-вниз по своему возбужденному члену.

— Скажи, как тебе нравится заниматься любовью, — настаивал он.

— Я люблю делать это в одиночку, руками, — ответила Жад охрипшим от возбуждения голосом. Ей было стыдно признаваться в этом.

— Это прекрасно, — кивнул Ролан. — Сделай это для меня сейчас же. Покажи мне, что ты делаешь, когда тебя никто не видит.

— Нет. Я не могу.

— В том, что ты доставляешь себе удовольствие, нет ничего дурного, ведь никто другой от этого не страдает. Помни об этом, Жад. В любви все позволено, если это приносит радость. Так что если ты будешь ласкать себя, ты станешь еще счастливее. Ну, давай же. Сделай это.

Жад просунула руку между бедрами. Ролан ободряюще посмотрел на нее. Она тихонько коснулась пальцем клитора.

— Давай, — снова услышала она голос Ролана.

Она прижала палец плотнее и начала ласкать клитор.

— Мягче, — тихо прошептал Ролан ей на ухо. — Не нужно кончать прямо сейчас, не так быстро…

Но Жад уже была не в состоянии подчиняться Ролану и отчаянно ласкала себя. Тогда Ролан резко оторвал ее руку и сунул свой член во влагалище Жад. Она вскрикнула от удивления и восторга и прижалась к нему. Он вошел в нее медленно, и с ее губ слетел тихий крик оргазма. Спазм качнул ее и оставил, как будто испугавшись.

— Так ты любишь заниматься любовью с мужчиной? — прошептал Ролан, прикасаясь губами к ее груди.

— С мужчиной — да. С вами. Я люблю вас, — пробормотала она.

Жад присела на кровать матери и разбудила ее поцелуем. Милен лениво потянулась, поглаживая ее по плечу и показав свои тяжелые груди под ночной рубашкой с черными кружевами.

— Еще рано, — запротестовала она. Голос ее был хриплым и чувственным.

— Я хотела тебе сказать, что я уезжаю с Роланом, — с опасением пробормотала Жад.

Милен села на кровати. «Сейчас она даст мне пощечину», — подумала Жад. Но мать обняла ее за талию и прижалась к ней.

— Моя маленькая девочка стала большой, — тихо сказала она. — А ты уверена, что поступаешь правильно?

— Я уверена. Я хочу многому у него научиться.

— Я понимаю.

— И он даст мне деньги для тебя.

— Деньги — не главное, Жад. Есть еще бриллианты тети Берты. Они настолько крупные, что выглядят вульгарно.

Жад и Милен немного посидели, прижавшись друг к другу.

— Я буду скучать по тебе, — пробормотала Милен. — А тебя не удивляет, что я не пытаюсь тебя удержать?