Дикий лебедь и другие сказки - Майкл Каннингем

Но как бы ни был хорош сынок, а целую корову он таки отдал за пригоршню бобов. Поэтому бобы она выкинула в окошко, а Джека отправила спать без ужина.

Редко какая сказка обходится без нравоучения. Эта имела все шансы закончиться печально – тем, что мать с сыном умерли с голоду. И тогда бы мораль ее была такова: мамаши, постарайтесь трезво оценивать своих имбецильных сыновей, как бы ни таяли вы от их озорных улыбок, как бы ни заходилось материнское сердце при виде темно-русых вихров. Если станете идеализировать свое чадо, наделять добродетелями, которых у него заведомо нет, вопреки очевидности упрямо уверять себя, будто сын у вас вырос умным-благоразумным, надежной опорой в надвигающейся старости и т. п. – то не удивляйтесь потом, когда упадете в ванной и так и проваляетесь всю ночь на полу, потому что он до утра где-то бухал с приятелями.

Но в сказке «Джек и бобовый стебель» всё совсем по-другому.

Та сказка учит: доверяй незнакомцам, поверь в волшебство.

И в самом деле, в «Джеке и бобовом стебле» незнакомец не солгал. Наутро проснулся Джек и видит, что со двора застит свет зеленая заросль. Распахнул он окно, а там бобовые листья размером со сковородку и стебель, толстый, что твой дуб, и такой высокий, что верхушкой исчезает в облаках.

Вот это правильно. Покупай землю в пустыне там, где, ты знаешь, скоро пройдет федеральная трасса. Инвестируй на старте в омолаживающий крем, который изобрел твой родной дядя. Не трать лишнего на еду, а на сэкономленные за неделю деньги приобретай лотерейные билеты.

Джек, на то он и Джек, не стал ни голову ломать, ни сомневаться, а надо ли вообще лезть на этот стебель.

Добравшись до верхушки, он попал на обратную, верхнюю сторону облака и увидел перед собой огромный замок, стоящий на каком-то особенно кудрявом отроге облачной гряды. Замок слепил белизной и как бы чуть подрагивал и колыхался, будто стены его были сделаны из сгущенных облаков; казалось, при первом же хорошем урагане они рухнут и растекутся гигантской жемчужной лужей.

Недолго думая, Джек зашагал прямиком к колоссальной белоснежной двери. Ему и в голову не приходило, что кто-то где-то может быть ему не рад.

Он уже почти подошел к замку, когда вдруг до него донесся голос, такой слабый, едва уловимый, что это мог быть и не голос вовсе, а порыв ветра, научившегося тихонько выдувать: Джееееееек.

На его глазах ветер сгустился в призрачную фигуру, из него соткалась девушка-облако.

Она рассказала Джеку, что много лет назад великан, хозяин облачного замка, убил его, Джека, отца. Великан хотел было покончить заодно и с малюткой Джеком, однако уступил пылким материнским мольбам, но велел при этом ни в коем случае не говорить Джеку правды о смерти отца.

Поэтому, наверно, мать потом всю жизнь и носилась с Джеком, как с единственной своей надеждой и отрадой.

Облачная дева сказала, что все великаново добро по праву принадлежит ему, Джеку. А потом бесследно растаяла в воздухе, быстро, как струйка сигаретного дыма.

Джек, на то он и Джек, и без того всегда считал себя законным владельцем всего, что только есть у великана – да и у всех остальных тоже. И никогда всерьез не верил, что отец его помер от дизентерии в Бразилии, куда поехал по торговым делам.

Он постучался, дверь открыла жена великана. Может, когда-то она и была ничего себе, но теперь прежней красоты не осталось и следа: волосы жиденькие, халат засаленный. Такая же запущенная и изможденная, как мать Джека, разве что ростом в пятьдесят футов.

Джек заявил, что голоден, что там, откуда он явился, с едой скудно.

Великанше редко случалось принимать гостей, и потому она с радостью пригласила симпатичного крошечного паренька к себе в дом, сытно накормила, предупредив, однако, что если великан застанет дома Джека, то им он и позавтракает.

Но, должно быть, Джек все равно замешкался? Разумеется. И тут, наверно, неожиданно вернулся великан? Да, именно так.

В гулкой передней великан проревел:

Бух, бах, бах, бух,Чую человечий дух.Будь живой ты иль мертвец,Все одно тебе конец.

Великанша велела Джеку лезть в кастрюлю – найди его там великан, в ней бы и приготовил. Она едва успела накрыть кастрюлю крышкой, как хозяин ввалился на кухню.

Из себя великан был громоздок и мускулист, производил много шума и представлял реальную опасность для окружающих, как представляют ее кабацкие забияки и вообще нелепые с виду персонажи (наш носил камзол и рейтузы), которые, будь то по безмозглости или по пьяни, запросто готовы покалечить человека, убить за просто так, потому что этот тип не то что-то вякнул и за это ему кием в глаз.

Великанша принялась убеждать супруга, что пахнет у них дома не чем-то там, а быком, которого она ему приготовила.

Да неужто?

Тут мы ненадолго нисходим до фарса – все другие жанры для нас до поры закрыты.

Великан: А то я не знаю, как бык пахнет. И что такое человечий дух, тоже знаю.

Великанша: Я по новому рецепту приготовила. С приправами.

Великан: Чего?

Великанша: Сейчас разные всякие приправы появились. «Принцессины слезки», например. Или вот «Зависть злой королевы».

И она подает ему быка. Целого быка.

Великан: М-м… На вкус ничего особенного.

Великанша: Тогда, пожалуй, не буду больше экспериментировать.

Великан: Просто бык – это тоже неплохо.

Великанша: Но капельку разнообразия, так, изредка…

Великан: Ты – типичная жертва рекламы.

Великанша: Увы. Ничего не могу с собой поделать.

Уговорив целого быка, великан велел жене принести кошели с золотыми монетами – он имел обыкновение каждый день их пересчитывать, хотел знать наверняка, что сегодня он не беднее, чем был вчера и позавчера.

Великан пересчитал золото, убедился, что меньше его не стало, и, рухнув огромной головой на исполинский стол, погрузился в глубокий сон с присвистом, о каком мечтал бы всякий, кто только что слопал целого быка.

Тут-то и вылез из кастрюли Джек, заграбастал золото и был с ним таков.

Нет бы великанше воспользоваться моментом и внести свежую струю в их с великаном поизносившийся брак. Нет бы закричать: «Держи вора!» и потом, сделав удивленные глаза, говорить, мол, знать она никакого Джека не знает.

Вечерком как мило сидели бы они вдвоем с муженьком за гигантским столом, закусив среди прочего и нанизанными на зубочистки яйцами Джека. Тут супруги, глядишь, и сошлись бы на том, что живется им лучше некуда: дескать, как это славно, жить в достатке, вместе стареть и не хотеть ничего сверх того, что уже имеешь.

Но нет, великанша, похоже, рассудила, что Джек правильно сделал, обокрав ее мужа.

Всякий из нас знаком хотя бы с одним таким семейством, где между мужем и женой десятилетиями идет ожесточенная битва, причем оба уверены: если однажды кто-то из двоих докажет наконец, что второй неправ и ошибается глубоко и принципиально, то оба они будут оправданы и обретут свободу. На сбор подтверждений собственной правоты люди, бывает, растрачивают всю жизнь.

Джек с матерью, хотя и разбогатели (мать вложила великаново золото в акции и недвижимость), в район поприличнее переезжать не стали – не могли же они, в самом деле, бросить чудесное растение. Вместо этого на месте старого дома они построили новый: с семью каминами, высоченными потолками и двумя бассейнами – открытым и закрытым.

Они, как и прежде, жили вдвоем. Подругой Джек так и не обзавелся. Но, с другой стороны, кто знает, сколько девушек и парней перебывало в роскошном доме, проскальзывая в стеклянные раздвижные двери по ночам, когда мать Джека при помощи «Абсолюта» и клонопина погружалась в свое личное подводное царство.

На жизнь Джеку с матерью было грех жаловаться, тем более что еще не так давно у них, кроме коровы, не было вообще ничего.

Но, как все мы знаем, человеку – сколько бы он уже ни имел – всегда хочется большего.

А у Джека с матерью, например, еще не было черной «Американ экспресс». Не было у них ни своего самолета, ни собственного острова.

Делать нечего, Джек снова полез вверх по бобовому стеблю. И снова постучался в исполинскую дверь облачного замка.

Как и тогда, дверь открыла великанша. Джека она вроде бы не признала. Ну так и Джек на сей раз одет был не каким-то там дешевым жиголо – в узкие брючки и спертую из гипермаркета нейлоновую рубашку, – а во все, с ног до головы, от Марка Джейкобса. И стрижка у него была за триста долларов.

И тем не менее, неужто великанша и впрямь решила, что к ней постучался другой парень, одетый получше первого, но с той же озорной улыбкой и такими же темно-русыми вихрами, разве что поухоженней?

С другой стороны, хорошо известна людская склонность копать под собственный брак, не планируя при этом с ним покончить. Да и обаяние юного вора, который обокрал тебя и свалил с твоего облака, тоже немалого стоит. В такого парня вполне можно влюбиться – мечтательно и безнадежно. Можно полюбить его жадность и нарциссизм, можно наделить его недоступными тебе бесшабашностью, дерзостью и почти ангельской жертвенностью.