Сказ о героях. Драконий легион - Иван Михайлович Грищенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дети — цветы жизни, но они-то всего лишь нераскрывшиеся побеги. Лишь они, самые невинные и беспомощные, только-только выбравшиеся из пелёнок, могли жить и никак иначе, неприкаянные души, как их назвал Полководец. Таково правило, прописанное в Драконьих летописях. Почти все легионеры не ведают об истории своих народах, и лишь немногие припомнят хоть парочку имён из своего прошлого. Полководцу нужны покорные солдаты. Как сказано, детей надо просто направить, удобрить под себя, показать им другое положение вещей. В этом и была миссия Драконьего легиона — изменить все неприкаянные души, объединив всех. Цена спасения людей — души нелюдей. Об этом донесено всем Полководцем, об этом пересказано Раином, об этом две сотни лет назад от них узнала и Кара, та самая белокурая дева, со своими соплеменниками, детьми далёких джунглей, что за Срединными морями.
История Кары: Драконьи дети
Сир Раин во время сотен жестоких тренировок вдалбливал нам в головы сказы о прошлом легиона, точнее о его зарождении. Всё это он делал не для нашего блага, а скорее для Полководца, кому нужны были беспрекословно подчиняющиеся легионеры. Рогатый пустынник делал с нами то, что никто бы не пожелал и в страшном сне, однако его методы, жестокие и беспощадные, как и он сам, вечно жаждавший хаоса, были удачны. Он воспитал в нас истинных воинов, но не об этом история. Прошлое Раина туманно, он и сам не хочет о нём знать. Главное в стремлении легиона — путь, требовавший единения души. Вот только я знаю, куда приведёт нас этот путь. Понимаю всё, но не могу больше отступить. Тело уже не при разуме.
В отличие от Раина, память моя не ушла, всё помню до мельчайшей детали, и это моя сила, сила, держащая меня пред новоявленным господином, пред Полководцем. Это не только моя история, это история всех детей, выросших под лозунгом «Всё за Человека!». Нас назвали драконьими детьми.
Мои предки были лесными существами, скрывавшимися от мира. Небольшое племя, жившее в бескрайних джунглях, было отделено от большой земли. Соседствовали наши угодья с грозными одноглазыми великанами и прочими таинственными тварями, разбросанными по свету. Мне было всего ничего, уши только-только стали заостряться, а значит, я лишь перешла порог отрочества.
Эта была непримечательная жизнь, хотя тогда я и не думала ни о чём, только постоянно сбегала к Огромной воде — так мы звали одно из Срединных морей континента — и сидела на берегу, пытаясь углядеть другой край. Родители сильно пеклись обо мне, как и всё племя, хранившее всех детей как зеницу ока, скрывая мир от нас, что и стало для них ошибкой, хотя об этом они уже не узнают. Вот только ошибок они свершили и помимо этой множество. Предания — пустота, неизвестная ни нам, ни другим племенам. Как сказывал староста, альвы (так мы звались) появились давным-давно, когда древние леса отошли с земель, и мы ушли в далёкие края, преобразившись навеки. Эти джунгли, отголоски древности, словно топь, утянули наш окрас, обелив нас и изменив внешний лик под холодные тягучие, как смола, леса. Острый взгляд и длинные уши — то, что надо для охоты, а наши тонкие гибкие тела легко протискивались через толщу деревьев и тяжёлых, словно камень, лиан. Однако кто мы и для чего тут бродим, никто и не знал. Бог по легендам был один — древний сгинувший Лес, а наши угодья лишь жалкие мерзкие остатки его былого величия.
И мне, маленькой альве с именем Кара, оставалось просто существовать, ждать зрелости, завести детей и умереть, потерявшись в бездне истории. Нам не хватало жизни, захватывающей, смысловой, ради будущего, зная о том, что наши тела отдали себя не просто так. Весь молодняк жил в одной хибаре, накрытой гигантским листом, взятым с верхушек деревьев-колоссов. Мы вместе росли, набираясь у друг друга опыта и обмениваясь мыслями. Наш домик был вдали от взрослых, в низине, где, помимо огромного листа, нас защищали тысячи лиан. И вот в одну ночь это сыграло нам на руку. После тех событий я изменилась. Они воспользовались нашей слабостью. Он воспользовался…
Я сидела тогда на берегу Огромной воды, что-то высматривая далеко-далеко, сама не знаю что. Какое-то чувство не давало мне уйти, будто оно твердило о том, что возвращаться не стоило. Как говорил староста, наша душа особенно чутка, как иное живое существо. Возможно, она меня и остановила. Зарево было особо ярким, огненным, и в его лучах я увидела странные силуэты гигантских плавающих домов с высокими тонкими брёвнами (как позже мне сказали, она называются «мачтами»).
Не успев опомниться, я услышала позади себя громкие хлопки. Это было второе, третье и даже четвёртое зарево; повсюду полыхал тёмный, мрачный лес. Я слышала хруст, стоны коры и шипение лиан под гнётом пламени. Мне было страшно, очень страшно. Такого я не видела ни разу в жизни. Вернувшись в племя, маленькая Кара узрела страшную, но завлекающую своей жестокостью картину: создания, напоминающие нас, в чёрных, смоляных доспехах выжигали альвов, одного за другим своими странными орудиями с закрученными змеевидными лезвиями. Струи огня летели из леса, будто кто-то управлял ими. Посреди всего кострища стояли двое: высокий, как двое чужеземцев, воин с выгнутыми коленями и рогом на голове и седоватый зрелый мужчина, закованный в броню. Он держал шлем в руке, и его длинные, отчасти белёсые тёмные волосы развевались на ветру. Все эти солдаты пели странную непонятную мелодию, которую я могу исполнить лишь сейчас, ставшую символом и проклятием для всех легионеров:
Тьма шла за всеми нами,
И вела меня густыми снегами,
Там, где было спасение:
И для меня, и для них, для всех людей!
Я нашёл Его, ощутив и боль, и страх,
И Он открыл мне в мечтах
Истину, повторив в словах:
Иди вперёд, ведь ты это ты,
Иди вперёд только за собой,
Не оглядывайся назад ты,
Не оглядывайся, стань собой,
Стань Человеком!
Вначале меня приметило рогатое существо и, позвав, видимо, своего командира, подошло ко мне, остановившись в нескольких шагах. Седоватый мужчина тоже подошёл и опустился на одно колено, открыв свои чёрные холодные глаза. Однако я уже тогда увидела в них путь, который в итоге стал моим
