Теория Игры - Андрей Борисович Земляной

было чем поощрить хорошего работника, и Никита стал приносить домой, когда кусок хорошей колбасы, когда шмат мяса, а когда даже шоколадные конфеты, что наряду с хорошим коньяком и прочими деликатесами помогали открывать двери в советский неназойливый сервис.

Глядя на красивую коробку конфет «Рот фронт», Варя вдруг подумала, что деньги от государства за нетрудоспособность Никиты — это хорошо, но вот снять с него инвалидность и устроить в школу – куда лучше, для его будущего. А со школой можно договориться, или сдать экстерном, но во всяком случае, перед ним, бывшим инвалидом открывается прямая дорога в жизнь, что ещё недавно оставалось предметом тайных мечтаний сестры. А до сентября осталось всего полтора месяца и многое нужно успеть.

И отпросившись в деканате на целый день, она с Никитой пошла к доктору Игнатовичу возглавлявшему комиссию при райсобесе.

[1] Часы для Кригсмарине с характерными буквами "К.М."

[2] 23х75 миллиметров.

Глава 2

Кооперативное движение, основы которого заложили ещё перед войной, во времена руководства товарища Сталина, продолжает развиваться и крепнуть. Сотни тысяч производственных, проектных и исследовательских кооперативов, совокупно создают более сорока процентов валового дохода страны, а если считать только товары народного потребления – и до восьмидесяти. Мы уже привыкли к строительным, заготовительным и производственным кооперативам и артелям, но Москва, всегда шагавшая на остриё социального прогресса, представила недавно новый тип производства – ателье закупающее машинокомплекты автомобилей Волга и Жигули, делая из них машины совсем непохожие на оригинал. Получив все необходимые разрешения в ГАИ, кооператив продаёт свои автомобили, порой по ценам, совсем не отличающимся от таковых в магазине, что конечно сразу создало определённый ажиотаж среди автолюбителей страны.

Правда 5 июля 1978 года.

Владимир Афанасьевич Игнатович, совершено седой мужчина среднего роста, одетый в лёгкие парусиновые штаны, рубаху с короткими рукавами и сандалии, смотрел расширенными от ужаса глазами на Никиту Калашникова которого знал можно сказать с детства, и остатки волос на голове натуральным образом шевелились, от безотчётного страха.

Никиту доктор знал почти с рождения, когда сестра, тогда ещё несовершеннолетняя Варвара привела брата оформлять инвалидность. И даже не привела, а привезла в коляске, потому как четырёхлетний мальчишка не мог ходить. Годы шли, и маленький дебил, рос физически и благодаря постоянным занятиям с сестрой уже мог ходить и даже как-то себя обслуживать. Тогда их не развезли по детским домам лишь потому что приехала мама их мамы, бабушка Ксения, и сначала помогла похоронить дочь, а после занялась делами малышей, отдавая себя без остатка.

Жили на бабушкину пенсию, и на пенсию Никиты, но денег всё равно катастрофически не хватало, поэтому бабушка часто засиживалась вечерами, перешивая отданные соседями вещи на детей и себя. В конце концов сердце старой подпольщицы не выдержало и в 1974 году она умерла, оставив детям всё, что сумела украсть у самой себя – деньги на похороны и семьдесят пять рублей на книжке.

И снова появились ушлые дамы из райсобеса. Но внезапно откуда-то сверху последовал грозный окрик, и детей лишь поставили на контроль в органах опеки, но оставили жить вдвоём. И вот теперь, старый доктор видел невозможное. Плод смятый ещё в утробе матери, с таким ворохом органических повреждений, что вообще непонятно как тот жив, сидит, ходит, и говорит! Выглядя при этом, не просто как нормальный подросток его лет, а как бы не умнее и подвижнее чем его сверстники.

То, что сестра привела брата – было правильно. Инвалидность нужно снимать. Если нормализация состояния выяснится позже – скандала не избежать. Но вот его собственноручное заключение датированное шестым июля, где чёрным по белому указана вторая группа инвалидности.

Быстро оббежав кабинеты, Игнатович снова собрал комиссию, которая тоже поохала, глядя на внезапно поумневшего и похорошевшего инвалида, но против фактов не попрёшь, и чуть поругавшись, чиновники выдали документ, по которому он мог обратиться в районное отделение образования, для устройства в обычную школу.

И вот тут их ждала настоящая неприятность в виде абсолютного нежелания работников школы, принимать Никиту в восьмой класс.

Спор между Варей и директором с завучем, уже начал выходить за рамки приличий, когда Никита одним жестом остановил сестру.

- Валентин Георгиевич? – Никита посмотрел на директора. – Вы по образованию естественник?

- Физфак МГУ. – Сухо ответил директор.

- Давайте, вы мне напишете задачу, которую я прямо сейчас решу, и я вам напишу задачу, которую вы попытаетесь решить и уже по результату, будем что-то думать. А то, мы с вами молотим воду в ступе.

Задачка, написанная директором, выглядела примитивной даже для Никиты, а имплант сразу подсветил подвох в схеме, где требовалось определить вектор сил. Никита быстро написал ответ, указав вариативность решения, и положил листок перед директором, решавшим задачу на выделение теплоты схемой из трёх резисторов, расписывая черновик формулами, но явно находящийся далеко от ответа.

- Сто двадцать джоулей. – Подсказал ответ Никита, и пристально посмотрел в глаза директора.

- Тааак. – Валентин Георгиевич, сдержано улыбнулся, и потянул из стопки чистых листов ещё один и быстро набросал условие задачи, на которой у него «срезались» в прошлом году олимпиадники, отдав золото восьмидесятой школе.

Никита сразу уловил в чём ловушка задачи, чуть забуксовал на поисках нужной формулы, и его нейроассистент уже готов был выдать решение, но он, покачав головой сам нашёл ответ и быстро набросал его на листке.

- Вот.

- Сколько там ему понадобилось? – Ехидно спросила завуч, памятуя, что у лучших учеников школы на это было целых полчаса, и никто из них не справился.

- Семнадцать секунд. – Машинально ответил Никита.

- А по истории также сможешь? – спросила полная женщина, присутствующая при разговоре.

- Если дадите ознакомиться с учебником хоть на час, то да. – Никита кивнул. – Я смог достать только за четвёртый, и седьмой класс.

- Год крещения Руси?

- Если верить хроникам - девятьсот восемьдесят восьмой.

- А, например, дата смерти Павла Первого?

- 24 марта 1801 года. Сорок шесть лет.

- Господи, Валентин Георгиевич, какого рожна вам ещё нужно от парня? – Историчка покачала головой. Ну видно же, что золотая голова.

- Эх! – Директор покачал головой. – давайте его хоть в «Б» класс. Сами знаете кто у нас в «А».

- Хотите я позвоню Петру Александровичу? – Спокойно предложила завуч. – Он сейчас конечно первый секретарь МГК, но начинал-то простым рабочим.