ИММОРТЕЛИ - Л. Кобылинский

Фонтан, рыдающий один в тиши ночной,

К далеким небесам полет направил свой,

Он презрел скромную судьбу сестер покорных,

Смиренных чайных роз, в стремлениях упорных,

Он презрел с пологом зеркальным пруд родной,

Дыханьем ветерка чуть зыблемый покой.

Стремясь в простор небес, он жаждет горделиво.

Как купол радужный играя прихотливо,

Преооразиться в храм... Напрасные мечты!

Он снова падает на землю с высоты.

Напрасно рвется он в простор, гордец мятежный,

Взлелеять в небесах лилеи венчик нежный...

Тоска по родине его влечет к борьбе,

И манят небеса свободный дух к себе!..

Увы! зачем отверг он жребий роз отрадный,

Они так счастливы, их нежит сон прохладный!..

Нет! ты иной в душе взлелеял идеал,

Недостижимого ты, мученик, алкал:—

И пыль разбитых струй роняешь без надежды,

Как на могильные плиты края одежды!

II.

Как лист воздушных пальм, прозрачною стеной

В теплице высится фонтанов целый строй,

И каждый рвется ввысь, в простор лететь желая,

Лазури поцелуй воздушный посылая!..

Когда же тени вкруг вечерние падут,

В газонах им готов и отдых, и приют,

Они прервут полет, спокойно засыпая,—

Так меркнет лампы свет, печально угасая.

III.

Устремляясь в лазурь, ниспадают

Друг на друга фонтана струи,

Он, как юноша нежный ласкает

Золотистые кудри свои.

В упоеньи любуясь собою,

Он глядится в бассейн, как Нарцисс.

И игривой, волнистой струею

Пышно кудри его завились,

И звенит его смех серебристый,

Он, готовясь к полету, дрожит,

И за влагой прохладной и чистой

Вновь струя свежей влаги бежит,

И ликует фонтан в упоеньи,

Что высоко сумел он взлететь,

А потом, как прозрачная сеть,

Вдруг повиснет в свободном движеньи,

То, смеясь, как Нарцисс молодой,

Будто складки одежды воздушной,

Разбросает поток струевой

И, желаниям легким послушный,

Засияет своей наготой.

IV.

Фонтаны кружатся, как будто веретена.

То нежный шелк прядут незримые персты,

Меж тем заботливо с немого небосклона

Луна склоняется в сияньи красоты...

Фонтаны нежный шелк без устали мотают

И морщат, и опять так нежно расправляют,

То в пряди соберут вокруг веретена...

О, пряха нежных струй, печальная луна!

Ты нить тончайшую свиваешь, развиваешь,

И кажется, не шелк. а легкий фимиам

Прясть суждено твоим невидимым перстам...

Ты колокольный звон мечтательно мотаешь

Средь чуткой тишины вокруг веретена,

О, пряха нежных струй, печальная луна!..

В фонтанах каждый миг иное отраженье

Находят небеса, в них каждое мгновенье

Иной играет луч, и, восхищая взор,

В них призма вечная сменяет свой узор.

Фонтаны кружатся, как будто веретена,

Свивая радугу, царицу небосклона...

О, пряха нежных струй, печальная луна!

С небес внимательный и грустный взор склоняя

И за работою фонтанов наблюдая,

С очами тихими, спокойна и ясна,

Вся в белом, ты прядешь с заботою унылой

Увы! волну кудрей над раннею могилой,

О, пряха нежных струй, печальная луна!..

V.

В вечерней мгле фонтан, колеблясь как копье,

Струи бесцветные в заснувший парк бросает...

Вокруг молчание, покой и забытье...

На белый мрамор тень от сосен упадает,

Вдали запел петух... и вновь затихло все!..

Ступая в тишине предательской стопою,

Иуда окропил вокруг газон слезою...

Вокруг печалью все объято неземной!..

Крестясь, прохожий крест собой напоминает,

И возмущенный пруд под бледною луной,

Как ваза горести, во мгле ночной вскипает.

Луна средь тишины, как рана, кровь струит

И красным отсветом потоки багрянит;

Тому виной — фонтан, и, кровью истекая,

Пронзила грудь свою красавица ночная!

VI.

Курятся облака, померкнул блеск лазури,

Но сад души моей цветет еще сильней,

Еще роскошней он среди дыханья бури,

Но пусть он исцелял мой дух во дни скорбей,

В нем распускается цикута с белладонной...

Вот в нем забил фонтан струею оживленной.

Как птичка красная, в нем молния блестит,

За ней рой острых стрел, преследуя, летит...

— Увы, ее уж нет, умчалась прочь высоко,

Напрасно рвется вверх фонтан в тоске глубокой

К божественной мечте лететь — напрасный труд,

И стрелы снова вниз в бессильи упадут!

(Посвящ. А. Белому)

Как запах ладана, в соборе воскресенье

Мне сладостно порой сопрано нежных пенье,

Как дорог мне пронзительный их звук,

Он, как соломинка, и тонок, и упруг,

Он складки стихарей собой напоминает,

Он дух печальный мой и нежит, и ласкает!..

Вот прозвучал орган раскатом громовым

И смолкнул... вот опять сопрано раздается,

Средь чуткой тишины струей прохладной льется

И рассыпается столбом воды живым...

Тогда торжественный орган свой бархат черный

Волнами звучными вновь развернет проворно,

Но гимн под сводами по-прежнему звучит,

Органа мощный вопль его не заглушит...

Напев молитвенный, как блеск свечей, мерцает,

Как перышко в волнах курений улетает...

Вновь развернул орган пред нами бархат свой...

Но снова зазвучал над нами гимн святой!..

Бесполым голосам мечтательно внимая.

Я вижу пред собой картин старинных ряд,

Забытых мастеров творенья воскрешая;

И херувимы вновь передо мной парят,

Лилеи нежные на крыльях голубиных,

Святой, чудесный сад цветов-детей невинных...

Напевы чистые и власть священных слов,

Вы для больных душой — живительный покров!..

Я полон унылых, бесцельных мечтаний,

Бесплодны порывы мои!..

Ничто не излечит сердечных страданий

В минуты безмолвной тоски...

Все те же знакомые пристани, лоно

Загрезивших, тихих прудов,

Где лебеди дремлют на глади затона

Под шепот унылых часов!..

Окрестные мельницы тяжко вздымают

Промокшие крылья свои,

И кажется, будто они раздробляют

Мгновенья безмолвной тоски.

(Посвящ. М. Каменской)

Как грустно средь комнат с душою разбитой

В час сумерек бледных!.. Кругом

Разлили цветы аромат ядовитый,

И розы пылают огнем.

Старинное зеркало в зале тускнеет,

Обвито венком золотым,

И много в таинственном сумраке веет

Паров, ускользая, как дым.

Кто должен сегодня расстаться с землею?..

Где траур и где заговор?..

И день убегает пред грозною тьмою,

И звезд зажигается хор...

Лампады повсюду, как звезды, мерцают;

Но тени сгустились кругом,

Как небо неверны, они ускользают

И кровь проливают ручьем!

Как страшно! от ужаса тени бледнеют,

В их сердце мучительный яд,

Как купы растений, они зеленеют.

Смертельный разлив аромат...

Так часто унылые сумерек тени

В нас душу больную томят

И, к жизни бесцельной рождая презренье,

Недоброе дело творят!

МОЛЧАНИЕ

(Посвящ. И. А. Астафьеву)

Вы, души нежные, в истоме полугрезы

И сладком забытьи обретшие покой,

Средь мертвых городов, заснувших над рекой,

Вы тихо реете вдали от скучной прозы,

Вы, сестры милые моей души больной!..

Вас ранит каждый звук, вы жаждете молчанья,

Как жаждут подвига, вы можете любить

Лишь то, что не было, но что могло бы быть!..

Елей — вам питие, причастие — питанье,

Вся ваша молодость была одно мечтанье

О чудных странствиях к великим городам,

Вы, чей безгрешный сон мечтою прихотливой

Скользя над гладью вод, восходит к небесам,

Тех вод, что под луной дорогой молчаливой

Мой дух измученный влекут с собой к мечтам!..

И вы, затворницы, чьи души вечно юны,—

Вы — нежные цветы и сладостные струны,

О девы чистые, затворницы святые!

Чья жизнь от ранних лет уж небу отдана!..

Вы, что обвеяны хвалами в честь Марии

И песнопением; (так вкруг веретена

Повита нежной шерсти пелена)!..

И вы, монахини, что с робостью сердечной,

Покуда тянется ряд четок бесконечный,

Где дышит тихою прохладой церкви тень,

Молитвы шепчете без устали весь день!..

Да, все вы — сестры мне, в повязках белоснежных

Вы ликам ангелов подобны неземным!..

Я к вам стремлюсь душой, моей душе родным!..

Как много прелести в именованиях нежных,

В движениях медленных, в одеждах, в складках их!..

И сладко верить мне порой среди мечтанья,

Что все вы — сестры мне, что наша мать — Молчанье!.