Литературная Газета 6552 ( № 18-19 2016) - Литературная Газета

С. Лазарев мог спеть о крупнейшем европейском рынке рабов, процветавшем на полуострове во времена Крымского ханства. Напомнить о миллионах русских, угнанных в неволю – на галеры или в наложницы. Однако не стоило ожидать от российского исполнителя креативности политического свойства. Лазарев заранее обозначил: «Для меня Крым – не Россия. Вся эта общая радость по поводу якобы возврата Крыма к России – я всей этой эйфории не разделяю…» Не стоило ожидать от англоязычного певца Лазарева и песни на русском. Просить милостыню в виде голосов проще на понятном публике языке. Лишь несколько исполнителей (например, из Франции и Италии) позволили себе с достоинством спеть на родном. И это тоже было политикой, которая проявлялась на «Евровидении» разнообразно. Особенно запомнились 12 баллов Украине от сербского жюри и 2 балла России – от армянского. Так что во всех отношениях по­учительное было зрелище.

Второй вариант «Записок юного врача»?

Второй вариант «Записок юного врача»?

Литература / Литература / Булгаков – 125

Осипов Валентин

Писатели в день смерти Маяковского – М. Файнзильберг (брат И. Ильфа), В. Катаев, М. Булгаков, Ю. Олеша, И. Уткин

Теги: Михаил Булгаков

Из загадок биографии писателя

Простая канцелярская папочка

Чётко-красивый, округлый почерк синими чернилами: «Михаил Булгаков. Записки юного врача».

Всё это – по переплёту обычной по советским временам канцелярской папочки. Она зеленоватая, опалённая выцветшей желтизной и хрупкая при неосторожном прикосновении, с типографской пропечаткой: «Сшиватель», «Дело», «От», «До». Бросается в глаза запись: «Москва, Суворовский бульв., 25 и 23. Б18620. Елена Сергеевна Булгакова» – некий адрес и номер телефона.

Что же здесь «сшито»? 84 страницы машинописи, далее буду называть это привычно: рукопись. Жаль, что нет даты. От руки заметки на полях в приказном стиле: «Вписать» и «Переставить».

Эту папочку я обнаружил в своём домашнем архиве на тех полках, что накапливались в годы директорствования в прославленной «Художественной литературе» (ИХЛ). Горестны сожаления, что не припоминается, как оказалась она среди моих раритетов. С Еленой Сергеевной, увы, я не был знаком, ибо работал в ИХЛ уже после её в 1970-м кончины.

Впрочем, что досадовать на это! Главное – узнать, соответствует ли рукопись тому тексту, который обнародован собранием сочинений М. Булгакова: 1989–1990, 5 томов, тираж 400 000. Замечу: оно издано с участием авторитетной редколлегии, а редактором «Записок…» стала одна из лучших у нас работниц Кира Нещименко.

О поправках вдовы творца

Итак, первый том – здесь эти самые «Записки…» Сравниваю изданное и рукопись. Сколько же разночтений!

Удаётся выявить наихарактерное – Елена Сергеевна чаще всего меняет даты – хронику происходящего в повести. Так выделю, почему литературоведам надо знать эту правку, ведь «Записки…» в немалой степени автобиографичны.

Вот первый след правки. В книге во втором абзаце рассказа «Полотенца с петухом» значится: «В два часа дня 16 сентября 1917 года мы были у последнего лабаза…» В рукописи вместо такой точной датировки вписано вневременное «во вторник». Через строку – вновь уточнение: всего-то «в среду» вместо того, что появилось в книге, – «17 сентября того же 17-го незабываемого года».

И в других трёх рассказах «Записок…» хронология в рукописи и в книге часто иные. Например: «Крещение поворотом» – в книге в сцене родов выписано признание героем своей неопытности – «/…/ для врача, шесть месяцев тому назад окончившего университет». В рукописи это зачёркнуто и идёт: «только что». «Тьма египетская»: в описании этикетки с лекарствами вместо «16 декабря 1917 года» (так в книге) читаю в рукописи – «вчерашнего дня». В этом же рассказе возраст героя «двадцать три года» изменён на «двадцать два». «Пропавший глаз»: Елена Сергеевна в описании привязки действия к империалистической войне выбросила какие-то слова (зачёркнуто густо – не прочитать) и вписала мало что выражающее «отбывший службу». В книге же появилась как раз-то чёткая примета: «Это был солдат, вернувшийся в числе прочих с развалившегося фронта после революции». Или: в рукописи во фразе «солдат рассказывает про…» вместо густо зачёркнутого вписываются два слова «солдатскую службу»; в напечатанном же – «рассказывает про Керенского и фронт».

Как издатели отнеслись к правке Булгаковой? Сопоставление рукописи и того, что напечатано, показывает: была отвергнута.

Ещё исправления

В рукописи и другие 16 непринятых попыток Булгаковой внедрить поправки. Далее некоторые примеры. Рассказ «Крещение поворотом». Сцена: после благополучно завершившихся родов юный врач выслушивает фельдшерицу – видим три густо засинённые (вычеркнутые) строки. Но в издании они остались. Что же Елена Сергеевна не хотела видеть напечатанным? Это: «А вы, доктор, хорошо сделали поворот, уверенно так». Рассказ «Вьюга» – и здесь в рукописи сокращения: «Я вдруг вспомнил кой-какие рассказы и почему-то почувствовал злобу на Льва Толстого. Ему хорошо было в Ясной Поляне, – думал я, – его небось не возили к умирающим…”» Но издатель с этим не согласился.

Кто внесёт ясность?

Неизбежен вопрос: что же познаёт нынче читатель в «Записках юного врача»: итоговый текст от самого Булгакова или вариант, который появился, предположим, от диктовок своей жене без авторизации?

Как же сыскать единственно возможный ответ на эти вопрошания? Первая мысль: обратиться к тем, кто работал с «Записками…». Скорблю, что уже нет легендарного в издательском сообществе главного редактора ИХЛ Александра Пузикова, он был членом редколлегии издания. Не осталось и никого других из её состава: ни Вл. Лакшина, замечательного литературоведа, ни представителей академических институтов.

Разыскал Киру Николаевну Нещименко, редактора. И вот что она вспомнила из событий почти 30-летней давности: «Рукописи «Записок…» в Ленинке, где хранится рукописный фонд Булгакова, мы не обнаружили. Работали по публикации журнала «Огонёк» 1963 года. О папке с машинописью впервые слышу. Могло случиться, что с ней работала редколлегия. Правка от Елены Сергеевны? Работая с текстами романа «Мастер и Маргарита», убедилась, что она порой допускала вольности. Но мы избавляли роман от них, ибо контрольно пользовались авторским текстом».

Кто же продолжит эти мои заметки, ибо, разумеется, не по мне задача искать ответ: рукописные «Записки..» – это авторский вариант или «вольности» вдовы? Цель моих заметок проста. Всего-то рассказать о таковой загадке творчества Булгакова. И всего-то подсказать новому поколению булгаковедов: вдруг эта рукопись подтолкнёт начать исследование. Так сообщаю: я передаю её в общее пользование – в архив литературы и искусств.

Булгаков против электротеатра

Булгаков против электротеатра

Литература / Литература / Булгаков - 125

Поляков Юрий

Теги: Михаил Булгаков

Михаил Булгаков – один из немногих, кто в сверхполитизированные 20–30-е годы писал так, как хотел, повинуясь лишь своей внутренней свободе. Помните восклицание Воланда? «О ком, о ком? О Понтии Пилате? Это сейчас-то?» Да, сейчас. Можно сказать, мастер существовал вне тогдашних «букеров», «больших книг», «золотых масок» с их идеологическими, тематическими, а то и мелко конъюнктурными установками. Тогда, например, было выгоднее ненавидеть царскую Россию. Сегодня – СССР. Разница? Никакой. Да, «репертком» Булгакова не любил. А что, разве нынешний «агенпоп» любит самостоятельных писателей?

Однако именно этим самостояньем, помимо замечательного таланта, объясняется долговечность читательского и зрительского успеха Булгакова. Литератор, гуляющий на поводке власти, оппозиции или влекомый запахом сыра в премиальной мышеловке, устаревает так же быстро, как лозунг вчерашних выборов. Именно внутренняя свобода так бесила его собратьев по перу и его неистовых зоилов, недоумевавших, куда же смотрит ОГПУ. Между прочим, «Г.П. Ухов» – один из его псевдонимов. Улавливаете? Как говорится, наш ответ Киршону. Нынешним критикам, обслуживающим теперешнюю «Акустическую комиссию», чаще надо бы заглядывать в педантично составленный памятливым Михаилом Афанасьевичем список его хулителей и очернителей: Авербах, Алперс, Бачелис, Безыменский, Биль-Белоцерковский, Блюм, Вишневский, Киршон, Лелевич, Машбиц-Веров, Орлинский, Пельше, Пикель, Рубинштейн, Циновский и т.д. Желаете, господа, остаться в истории отечественной словесности таким же образом? Нет? Уже остались. Кстати, составитель одной из последних биографий Булгакова поостерёгся включать приведённый список в свою объёмистую книгу. С чего бы это?