Божественный спор - Милослава Финдра

от нагретого за день камня, в груди разрасталось томление, бедра с каждым кругом двигались все более плавно, а движения рук становились призывнее. Ее переполняло не только собственное желание, но и возбужденное волнение танцующих рядом. Казалось, что еще чуть-чуть — и чувств станет слишком много, чтобы их могла вынести одна маленькая жрица. Но Рия только сделала глубокий вдох и задвигалась быстрее и яростнее, отпуская из головы последние мысли и полностью отдаваясь музыке.

Сначала она почувствовала чужое восхищение и жажду и только потом ощутила, как ее талии коснулись мужские пальцы. Сильное мужское тело прижалось к Рие сзади, подстраиваясь под ее ритм. Это были приятные движения, но их вскоре стало недостаточно, и тогда Рия не выдержала и развернулась. Ее тонкие руки нашли широкую шею, мягкая грудь прижалась к плоской мускулистой груди, а взгляд поднялся вверх, но нашел вместо лица только туманную дымку.

Черты мужского лица расплывались, не давая ни определить себя, ни запомнить. Рия только видела, что он красив. Но сейчас все это было неважно. Ее волновало совсем другое, и, следуя требованию души, тела и музыки, она многообещающе улыбнулась и потянула мужчину в сторону свободной кушетки.

В любовной горячке Рия не почувствовала ожога на плече.

Глава 2. Объявляется отбор

Где-то на каторийском тракте

«Какой кошмар!» — первое, что подумала Ниилида, обнаружив себя в теле мелкого пушистого грызуна. Ее представления о прекрасном были самым грубым образом попраны. Но, бросив взгляд в ближайшую лужу, она несколько успокоилась, рассмотрев свое отражение: все же некоторого обаяния это существо не лишено. Наморщив милый розовый носик, Нилиида фыркнула и проворно юркнула в сторону от дороги. Звериный слух уловил стук копыт и скрип колес, а значит, скоро здесь появится повозка. Было бы обидно оказаться раздавленной в самом начале пути.

Впрочем, благодаря повозке можно и сократить дорогу. Увы, скорость Нилииды сейчас оставляет желать лучшего. А богине стоит добраться до своей избранницы как можно быстрее. Онифа и Гердия точно не будут сидеть на месте.

Затаившись в траве, Нилиида подождала, пока мимо пройдет кляча, а когда напротив показалась деревянная телега, быстро побежала и ловко запрыгнула в нее, спрятавшись среди сена и мешков с зерном. Устроившись поудобнее, немного подумала и вонзила острые зубы в грубую ткань ближайшего тюка. Подкрепиться по пути тоже будет кстати.

Насытившись, богиня сладко зевнула и свернулась клубочком, прижавшись боком к растерзанному мешку. Ее что-то смутно беспокоило, и она не сразу поняла, что это звериный инстинкт. Осознав же, чего хочет ее новое тело, она посмеялась про себя, набила щеки зерном и, умиротворенная, впала в легкую дрему, прокручивая в уме еще раз условия божественной сделки. Выдать девицу за короля — не такая уж сложная задача. Как бы ни горячилась Гердия и ни хитрила Онифа, любовь, как и все прекрасное, находится в сфере влияния Нилииды.

Богиня была не настолько эгоистична или глупа, чтобы считать, что силы других богинь незначительны. Мир всегда находится в легком дисбалансе, вопрос только в том, в чью пользу смещены весы. Единоглазый мудр и хитер. Он хорошо знает, что не способен поддерживать идеальное равновесие постоянно. Знает так же хорошо, как и характеры своих сестер и дочерей. Он понимает, что те так просто не откажутся от своего соревнования, и потому придумал эту забавную игру. От которой, конечно, ни одна из богинь не могла отказаться. Слишком уж высоки ставки и желанен приз.

Если Ниилида выиграет пари, в ее честь будут строить новые храмы, в которых сотни жрецов и тысячи прихожан станут дарить ей огонь своих душ. И тогда ее сила возрастет многократно. А она щедро поделится новым могуществом, смещая людское внимание со слишком низменных или, наоборот, возвышенно-холодных, но при этом одинаково уродливых сфер, на более изящные и живописные.

И когда-нибудь люди назовут этот век Прекрасным.

Ранним утром в королевском замке

Туман был привычным зрелищем, открывающимся из окон Синего замка, слишком уж высоко тот стоял, устроившись на самой вершине горы в центре Катории. И все же сегодня серое марево наводило тоску на его величество Эдварда Третьего, как его между собой именовали придворные, или Эдварда Одноглазого, как его все чаще называли подданные. Впрочем, не с насмешкой, а легким религиозным пиететом, находя в увечье правителя некое мистическое сходство с главой божественного пантеона, которого почитали даже в отдаленных провинциях королевства.

Сегодня король был не в духе. По самым прозаическим причинам — он не выспался, не успел позавтракать и сейчас спешил на Королевский совет, на котором ему предстояло обсуждение длинного списка не самых простых вопросов с далеко не самыми приятными, на его вкус, людьми. Отправиться на священный праздник Мальтира тоже было не лучшим способом провести ночь перед официальным объявлением отбора невест. И все же человек слаб, даже если его голову венчает корона или, как в случае Эдварда, широкополая шляпа.

Чем больше ответственности ложилось на его плечи, тем чаще что-то внутри него хотело взбунтоваться и вытворить что-нибудь эдакое. Такое, что позволит ему снова почувствовать себя человеком, а не заводным механизмом, действующим исключительно по законам рациональности. Нельзя сказать, что король был чрезмерно вспыльчив или часто потакал сиюминутным желаниям, забыв о государственном долге. Скорее, он предпочитал быть в ладу с самим собой и потому эпизодически давал себе волю в мелочах. Но только если был уверен, что готов к цене, которую придется за это заплатить. Дурное самочувствие и плохое настроение были не такой уж большой платой за полученное ночью удовольствие от прощания с холостяцким статусом.

— Морглот побери, Иттан, ты можешь объяснить, почему Королевский совет всегда проходит в такую рань? Почему не в полдень, например? — болезненно сморщившись, бросил через плечо Эдвард.

Не отстающий от него ни на шаг секретарь тут же ответил:

— Вы сами постановили год назад официальное время для регулярных заседаний — семь утра. Впрочем, конкретно это собрание можно было бы перенести, учитывая обстоятельства, но позавчера, когда мы обсуждали перенос, вы не захотели сдвигать его на полдень. Так как никто не знает, когда загорятся метки у избранниц. И лучше поспешить с официальным объявлением.

Голос секретаря был отвратительно бодр для человека, который вместе с королем провел всю ночь на оргии в храме, а затем еще раз перепроверил и подготовил все документы к собранию. Эдвард слишком хорошо знал Иттана и готов был поставить собственную голову, что тот, в отличие от него, сегодня и вовсе не