Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы - Нина Молева

Настоящее внимание царского двора Донской монастырь приобретает только в годы правления царевны Софьи. С 1686 года начинают сооружаться каменные стены с двенадцатью башнями, которые будут закончены только в 1711 году.

Это вклад дьяка Якова Аверкиева Кириллова, ведавшего лекарственным делом. Его палаты и двор, один из интереснейших памятников древнерусской архитектуры конца XVII века, поныне украшают Берсеневскую набережную, рядом с бывшим Домом правительства.

Монастырские стены выполнены в стиле так называемого московского барокко с характерными декоративными приемами, свидетельствующими о малороссийских веяниях. Особенно замысловатыми оказались завершения башен.

Так до конца не разгадана загадка Большого собора, построенного в 1684–1698 годах по обету старшей сводной сестры Петра I царевны Екатерины Алексеевны. Вообще стесненные в средствах царевны редко решались на подобные траты, к тому же остается неизвестной и причина обета. Всегда интересовавшаяся архитектурой, особенно заботившаяся о внутренней отделке своих покоев в теремах, царевна Екатерина Алексеевна успевала подумать и о своих помещениях в Новодевичьем монастыре и – едва ли не главное для ее благополучия – никогда не раздражала Петра. Петр ни в чем не ограничивал старшую сестру, ни в чем ее не подозревал, охотно допускал ее жить в Петербурге.

В плане Большой собор имеет форму креста, середину которого представляет квадрат, а концы – апсиды. Благодаря такому решению зодчий получил возможность поместить четыре главы храма крестообразно, по сторонам света, что тоже свидетельствует о малороссийском влиянии. Из этих пяти глав, которыми увенчан собор, вызолочена только центральная, тогда как остальные покрыты ярью с медными позолоченными звездами.

В 1717 году собор был окружен крытой галереей со сводами и широкими двойными окнами. Впечатление монументальности храма в интерьере подчеркивается превосходным шестиярусным иконостасом конца XVII века, русской работы. Внутренняя роспись выполнена в 1782–1785 годах живописцем Антонио Клаудо по эскизам архитектора В. И. Баженова.

По окончании стены над северными воротами сооружается церковь Тихвинской Божией Матери, предположительно архитектором И. П. Зарудным (1713–1714), а с вступлением на престол Анны Иоанновны – колокольня над западными воротами (1730–1753), создание которой связывается с именами архитекторов Доменико Трезини, строителя Петропавловской крепости и одноименного собора в ней в Петербурге, И. И. Шеделя, известного по работам в Александро-Невской лавре, и московского зодчего А. П. Евлашева. Незадолго до Отечественной войны 1812 года в Донском монастыре строится церковь Архангела Михаила (1806–1809), служившая усыпальницей князей Голицыных, выдержанная в стиле классицизма.

Одним из знаменательных событий в истории обители становится Чумной бунт 1771 года, когда разъяренная толпа убила прятавшегося от нее на хорах Большого собора епископа Амвросия. Все началось с площади у Варварских ворот Китай-город, где висела икона Боголюбской Божией Матери. Во время бушевавшей эпидемии, ежедневно уносившей сотни жизней, священнослужители спустили икону и ежечасно служили около нее молебны, причем верующие толпами прикладывались к святыне. Один из образованнейших людей своего времени, епископ Московский Амвросий (в миру Зертис-Каменский), богослов и духовный писатель, распорядился снова поднять икону, за что и подвергся нападкам народа. Его тело было растерзано (прах епископа покоится в Старом соборе). В память же избавления Москвы от чумы, в котором принял участие специально присланный императрицей Екатериной II Григорий Орлов, установился обычай ежегодно 15 июня служить перед иконой благодарственные ночные молебны.

В 1812 году монастырь подвергся разграблению наполеоновскими войсками, но все его постройки уцелели, а наиболее ценное имущество заблаговременно вывезено в Вологду.

Петр I и бокс

Эту подробность сохраняли расходные книги магистрата города Гданьска за февраль – март 1716 года (ПНР).

В Северной войне Гданьск предпочел союз со шведами. Шведы проиграли. Городу предстояла расплата с победителями – Россией, Петром I. Переговоры о «кондициях» мирного договора и контрибуции Петр собирался вести сам. Гданьск лежал на пути его второй поездки по странам Западной Европы. Здесь должны были состояться свадьба старшей царской племянницы, Екатерины Иоанновны, с герцогом Мекленбургским – земли Мекленбурга находились в непосредственном соседстве с балтийскими берегами, и брак русской царевны закреплял благоприятную для России политическую ситуацию на Балтике, – и под благовидным предлогом семейного торжества встреча с польским королем курфюрстом Саксонским Августом II Сильным.

«Походный юрнал» Петра отмечает, что за 18 дней царский поезд проделывает путь Петербург – Ларва – Дерпт – Рига – Митава – Либава – Мемель – Кенигсберг – Гданьск. Можно было много быстрее, но Петр хотел осмотреть все возможные фортификационные сооружения, проверить действия следовавшего за ним по морю русского военного флота. Он не изменяет своим обычным интересам и в Гданьске.

Подробнейшим образом осматриваются городские укрепления, новооборудованный цейхгауз – арсенал, верфи, гимназия, городская библиотека, невиданных размеров водяная мельница. Петр успевает побывать и в городской бане, и в тюрьме, и в Мариацком соборе с его прославленным алтарем кисти Ганса Мемлинга «Страшный суд».

Но город, со своей стороны, хотел почтить высокого гостя, произвести на него возможно более сильное впечатление. В расходы магистрата заносятся суммы, потраченные на пышнейший фейерверк. На центральных площадях пускаются фонтаны вина, а на площади Рынка для народа выставляется целиком зажаренный бык, начиненный дичью и птицей. Центром же празднества становится большой специально сооруженный деревянный театр. Здесь гданьчане показали Петру старинное игрище – состязание мясников на приз гуся, пляски матросов и… схватки боксеров.

Да, справочники утверждают, что начало боксу было положено в Англии в 1719 году неким Фейггом и что, помимо английского, пользовался известностью также так называемый французский бокс, допускавший удары ногами и головой. Однако записи гданьского магистрата не оставляют сомнений: Петру и его гостям было показано несколько схваток именно английского, то есть наиболее близкого к современному нам бокса, который продемонстрировали те же моряки.

Понравился ли этот вид спорта русским зрителям, судить трудно. Скорее всего, нет, потому что никаких похвальных отзывов современников не появилось, промолчал и «Походный юрнал», а главное, Петр не сделал такой характерной для него попытки обучиться еще одному новому умению. А вот бокс, оказывается, уже давно существовал – в Немецкой слободе он назывался «дракой в рукавицах», по выражению стрельцов, наблюдавших за англичанами.

Лосинка

Только к IX веку нашей эры заселили московские земли пришедшие с юга славянские племена – вятичи и кривичи, вытеснили своих финно-угорских предшественников. Родоначальником вятичей, которые к XI столетию освоили весь бассейн Москвы-реки, наша древнейшая летописная история – «Повесть временных лет» называет легендарного племенного вождя Вятко. И входили вятичи в состав Древнерусского государства со столицей в Киеве.

Следы вятичей остались почти на границе Лосиноостровской, на берегу Яузы. Это курган, или иначе сельское кладбище, которых в общей сложности обнаружено на территории Москвы около семидесяти. Ранее вятичи имели обычай сжигать умерших.

В погребениях удалось обнаружить остатки льняных и шерстяных тканей местного производства и привозных шелковых, кожаную обувь, предметы христианского культа – кресты и образки. Занимались здесь вятичи пашенным земледелием, сеяли пшеницу, теперь уже и рожь, горох. На огородах возделывали реку, тыкву, капусту, лук, чеснок, пряности вроде чеснока, укропа, мяты, аниса. В садах растили яблони, вишни, сливы.

Были местные жители отменными охотниками – в лесах не переводились пушные звери. Меха служили разменной монетой при торговле, особенно с иностранцами. Важным промыслом было бортничество – сбор меда и воска диких пчел из дупел деревьев.

Но те же дремучие леса, которые щедро кормили местных жителей, жителям других областей представлялись недоступными и попросту опасными. Из Киева в Ростов Великий и Суздаль из Киева старались добираться через Смоленск и верховья Волги, вятичских лесов избегали. Великий князь Киевский Владимир Мономах, все же решившийся их пересечь на пути из Киева в Ростов, считал свой поступок едва ли не подвигом. Каким был тот древний дремучий лес, сегодня позволяет нам составить себе представление Лосиноостровский заповедник, особенно тот его уголок, в 6 километрах от Лосиноостровской, где расположено охотничье хозяйство и успешно разводятся пятнистые олени. Недаром он получил название «Подмосковной тайги».