Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы - Нина Молева

И как здесь не обратиться к цифрам. По переписи 1702 года только в одной Москве двору принадлежало 52 сада, не считая набережных берсеневских садов. Росло в тех садах 46 694 яблони, 1565 груш, 42 сливы-дули, 9136 вишен, 17 кустов винограда, 582 сливы, 15 гряд клубницы, 7 деревьев грецкого ореха, кипарис, 23 дерева чернослива и 3 куста терна. Причем Петр I садами не занимался и средств на них не тратил. Все это были остатки XVII столетия.

Но еще при царевне Софье, старшей сводной сестре Петра I, начинает складываться традиция приема в садах гостей, устройства садовых праздников, сначала только для приглашенных, но вскоре и для всех желающих. Иностранные дипломаты сообщают об этой своеобразной московской «Форме тщеславия». Фаворит царевны князь В. В. Голицын одним из первых так поступает в отношении доставшегося ему Медведкова, где существовал большой «огород» – сад с плодовыми деревьями, ягодниками и прудом с запущенной в него рыбой, «саженой», как тогда говорилось. Это были осетры, стерляди, щуки, судаки, окуни, плотицы и лини.

Получивший в подарок от Петра I за переход в русскую службу будущее Царицыно правитель Молдавии Дмитрий Константинович Кантемир (правильно – Хан-Темир, прямой потомок Тамерлана) устраивает в нем целую сеть естественных и искусственных прудов на речке Городенке, вокруг своего совершенно необычного дома. По словам современника, «дом построен на китайский манер, с отлогими крышами на два ската, с галереями, по которым можно ходить перед окнами вокруг всего дома, и со многими маленькими башнями, со всех сторон открытыми и обтянутыми только парусиною для свежести воздуха и защиты от солнца. Он весь деревянный, но так раскрашен и стоит на высоком месте, что издали кажется великолепным…». И хозяин радуется, когда устраиваемые им праздники и угощения привлекают толпы местных жителей и москвичей.

Царицыно. Дворец. Начало XX в.

Кстати сказать, именно в этом кантемировском доме Екатерина II пишет свой знаменитый «Наказ». Здесь же после торжественного подписания Кучук-Кайнарджийского мира с турками Г. А. Потемкин устраивает для императрицы сельский праздник, после которого Екатерина решает заменить дом новым дворцом, порученным Баженову.

Дворец-памятник императрице не понравился, в 1786 году разобран и проектирование его поручено М. Ф. Казакову, но ассигнования все более и более сокращались. Зато продолжалось строительство садовых павильонов, рассчитанных в конечном счете на народные гулянья, ставшие здесь традиционными. Здесь и беседка «Миловида» – «каменная с подделкою в верху деревянною оштукатуренною, наверху ее статуев три, бюстов четыре, ваз две, свинксов два, у крыльца дельфинов два; в средине ее на четырех тумбах белого камня большие бюсты белого мрамора».

Одновременно в парке прокладываются прошпекты – аллеи, возводятся и другие беседки: «Езопка» – из березовых бревен с корой, «турецкая палатка» – «из тесу, выкрашенная разными красками, внутри потолок подбит разною бумажною материей», «Юрим» – с четырьмя колоннами, а специально для народных гуляний шалаши и кухни.

Для себя и непременно для москвичей этот порядок обязателен для владельцев московских садовых угодий. И вот характерное объявление: «В селе Кусково распоряжено на сие лето и осень гулянье, всем кому угодно оным ползоваться по воскресениям и четвергам, в прочие же дни гулянья нет выключая 28, 29 июня и 1 августа, в которые дни также гуляют, чрез сие все и приглашаются». Надпись красовалась над входом в усадьбу едва ли не всю вторую половину XVIII века. Охотно и усердно приезжала сюда вся Москва, да сплошной чередой тянулись пышнейшие празднества с приглашенными гостями. В старой столице как сказку повторяли описание приема самой Екатерины II, да еще с польским королем Станиславом Понятовским, а в другой раз с австрийским императором Иосифом II. Приглашенных набиралось до двух тысяч, тогда как на обыкновенных гуляньях до пяти тысяч. Кусковские чудеса с детства были знакомы каждому москвичу. Причем обязательной их частью были театральные представления и большие музыкальные программы, само собой разумеется, бесплатные.

Любимейшими местами московских народных гуляний становятся Останкино, Кузьминки, Петровско-Разумовское, Ховрино. Вплоть до Отечественной войны 1812 года сохраняло за собой роль своеобразной резиденции царского грузинского дома Всесвятское. В начале XIX века здесь был разбит парк с редкими деревьями и цветами, за которым тянулся английский парк, переходивший в рощу Серебряного бора. От летнего дворца спускался к запруженной речке Таракановке сад. На острове располагался «воздушный театр». Владения князей Грузинских были открыты для бесплатного посещения москвичей.

После 1812 года парк во Всесвятском очень скоро открылся для народных гуляний. Его популярности в немалой степени способствовали появившиеся на аллеях своеобразные статуи солдат в различной амуниции, устроенные на пруду катания на гондолах и выступления многочисленных цыганских хоров. В Серебряном Бору, как и в Марьиной Роще, происходили разъезды экипажей.

В первой трети XIX века трудно найти москвича, который не побывал бы в Свиблове, владельцы которого купцы и промышленники Кожевниковы приглашают всех московских и заезжих знаменитостей – певцов, музыкантов, драматических актеров на открытые концерты, доступные любому желающему. «Для меня уже перестало быть загадкой, – пишет французский предприниматель Л. Демарш о том же времени, – почему в Москве так популярны все театральные знаменитости, в том числе среди тех, кто ни по своему положению в обществе, ни по стесненным средствам не в состоянии посещать спектаклей и концертов. В Москве достаточно дождаться лета, чтобы получить возможность совершенно бесплатно и в превосходном окружении познакомиться с тем, о чем было известно в лучшем случае понаслышке. Множество московских садов превращаются в зрительные залы, где посетители к тому же получают уроки хороших манер и пристойного поведения. А если бы вы знали, сколько набирается зрителей!»

Не случайно в 1858 году Москва чествует впервые получившего разрешение посетить Россию Дюма-отца в саду «Эльдорадо» (район нынешней Новослободской улицы) программой, о которой будут долго говорить во всей Европе, – «Ночь графа Монте-Кристо». Постановка была осуществлена «кудесником сцены», как его называли современники, главным машинистом Большого театра Федором Вальцем. В ней участвовали многие хоры, оркестры и впервые в Москве зажглось электрическое освещение – на гондолах, в которых плавали по прудам итальянские певцы. Александр Дюма признался, что если бы увидел нечто подобное до того, как сел писать свой роман, то, скорее всего, иначе представил бы его обстановку.

Но вслед за летними в московских садах и парках появляются и стационарные театральные и концертные залы. Исключительной популярностью пользовался сад «Эрмитаж» на Божедомке, описание которого оставил К. С. Станиславский. На протяжении 1878–1895 годов здесь прошла блестящая плеяда деятелей искусства. Это архитекторы М. Н. Чичагов и Ф. О. Шехтель, декоратор императорских театров А. Ф. Гельцер, театральный механик и декоратор из Парижа Н. Левот, хорошо знакомый москвичам садовник Ф. И. Демсор – его садовые композиции публика встречала аплодисментами – и, конечно, режиссер русской оперетты Михаил Лентовский.

На рубеже XIX–XX веков складывается ансамбль сада «Эрмитаж» на месте полускладской территории, первоначально предназначавшейся городской думой под фабрику консервов. В 1890 году здесь появился первый театр, оформленный четырьмя годами позже по проекту автора здания Консерватории архитектора В. П. Загорского. В январе 1897 года это помещение сняла Русская частная опера С. И. Мамонтова, а 14 октября 1898 года премьерой «Царя Федора Иоанновича» начал свое существование МХАТ под названием Московского Художественного общедоступного театра. Здесь прошли четыре первых и самых ответственных его сезона. 17 декабря 1898 года здесь состоялась премьера «Чайки».

После переезда МХАТа в собственное помещение в «Эрмитаже» выступали главным образом труппы оперетты. Театральные помещения в «Эрмитаже» множились и совершенствовались. В 1913 году здесь открылся Свободный театр К. А. Марджанова и А. А. Санина с оригинальным аппликативным занавесом Константина Сомова. В 1921–1924 годах в саду появился новаторский Театр Пролеткульта Сергея Эйзенштейна, после 1947-го играл Театр МОСПС (им. Моссовета).

Еще более сложной оказалась история сада на Большой Садовой, 16–18. В конце XIX века он был известен как увеселительный сад «Чикаго», славившийся сложными водяными сооружениями искусственного водопада, бассейнов, фонтанов и гротов, и это несмотря на небольшую территорию. В 1897–1898 годах новый владелец сада и арендатор театра французский гражданин Шарль Омон производит полную реконструкцию и открывает его под существующим и в настоящее время названием «Аквариум». В 1904-м здесь разместилась труппа Частной оперы Зимина. В 1940 году на месте театра Омона началось строительство Театра оперетты, законченное для Театра им. Моссовета.