Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий. - Роберт Грейвз

Не имеет значения, кто командовал во время драки, могу вам рассказать, как развертывались события. Прежде всего, Велизарий незаметно разрезал веревки, связывающие Симеона, своим кинжалом. Солдаты из Каппадохии ничего не заметили — они кончили есть, но продолжали пить, сидя за столом. Потом он знаком показал Иоанну Армянину, чтобы тот был наготове, а сам взял горсть молотого перца, подошел к столу и швырнул жгучий порошок солдатам в лицо, ослепив всех шестерых.

Симеон вскочил и с ревом начал размахивать раскаленным докрасна вертелом, а Андреас и носильщик быстро схватили отобранное у них оружие, стоявшее мирно в углу.

Бандиты из Каппадохии ревели, как разъяренные быки, от боли и бессильной злобы. Им было плохо от выпитого вина. Они были связаны веревкой и ослепли от жгучего перца, кроме того, не переставая чихали. Симеон сильно ударил двоих бандитов по головам раскаленным вертелом. Палеолог не принимал, видимо, участия в потасовке, но четверо бандитов не могли противостоять пятерым нападавшим. Из-под них вытянули табуреты, и они начали барахтаться на полу, а мальчики и рабы стояли над их головами, обнажив мечи и нацелив на них кинжалы.

Симеон принес из конюшни кожаные ремни упряжи и связал бандитов. Он изготавливал седла на продажу и умел вязать всякие сложные узлы. Связывая их, он приговаривал как бы от лица монофизитов:

— Сэр, попытайтесь освободиться от этого логического положения.

Или добавлял:

— Этот текст крепко связывает вашу совесть, не так ли?

Бандиты начали жаловаться.

— Ради Христа, добрые люди, дайте нам тряпицу и воды, иначе мы ослепнем от огненного порошка.

Но Симеон громким голосом начал петь гимн Серафимов. Он исполнял его в монофизитском стиле (нередко из-за этого происходили скандалы, драки и кровопролитие во многих христианских церквах). Когда все бандиты были крепко связаны, Симеон заявил, что Христос приказал ему простить врагов, и начал осторожно промывать им воспаленные глаза, приговаривая:

— Во имя единосущного Христа!

Бандиты его благодарили.

Узнав у Велизария, что тот заранее спланировал нападение, Симеон повернулся к Палеологу и сказал:

— Мне казалось, что произошло чудо, и меня почему-то это не очень сильно изумило. Мне кажется, я был похож на пророка Валаама, когда тот вдруг услышал, как его осел поминает Господа.[13] Потому что такие вещи иногда происходят во имя Господа нашего, и человек не должен удивляться чуду — что осел начинает разговаривать или что хлебами, которыми можно накормить лишь двенадцать человек, оказывается возможным накормить пять тысяч человек, и после остается еще много.[14] Хотя обычно ослы только орут, и люди умирают от голода, когда у них кончается хлеб.

— В одном случае Бог являет нам необычные чудеса, а в другом — природа подчиняется выбранному Богом пути и поведению для людей и животных. Но меня все равно поражают подобные чудеса, какие свершились сегодня, ведь природа действует без всякой помощи или подсказки. Если этот мальчик доживет до зрелых лет, он станет первоклассным полководцем, потому что у него есть шесть необходимых качеств военачальника: терпение, мужество, изобретательность, он умеет контролировать силы, сочетает разное оружие во время атаки и хорошо рассчитывает время решающего удара. Уж я-то в этом разбираюсь, потому что участвовал в персидских войнах и видел хороших и плохих военачальников.

Палеолог ответил ему:

— Но если к вышеперечисленным качествам не прибавится скромность, то он не станет никем.

Это было мудрое замечание относительно седьмого качества хорошего полководца.

Бандиты слопали зайца и большую часть хлеба. Но в седельных сумах оставались сухари и немного колбасы, поэтому Велизарий и его друзья утолили голод. Они решили, что оставаться на постоялом дворе опасно, потому что могут послать за помощью к Иоанну. Они привязали бандитов к лошадям, связали лошадей по две, их повели Симеон и рабы Велизария. Когда началась драка, старуха убежала из дома, а вернувшись увидела, что строптивых бандитов укротили, чему она очень обрадовалась. Она, видно, решила, что это все было сделано ради нее. Палеолог щедро заплатил ей за вино.

Велизарий ехал впереди вместе с Палеологом, а Иоанн Армянин замыкал процессию. На рассвете они отдохнули в лесу, где один из бандитов умер от раны в голове. Другие бандиты, не переставая, ругались и проклинали всех и вся, но освободиться и не пытались. Днем они доехали до Адрианополя без всяких приключений, и так Симеон передал пленных судье. Жители города были поражены, увидев живого Симеона — полицейские сообщили, что его взяли в плен.

Бандитов поместили в тюрьму и держали там до тех пор, пока Иоанн Каппадохия не выкупил их. Их нельзя было обвинить в убийстве, а только в том, что они украли тушеного зайца. Было неясно, намеревались ли они выполнить приказ Иоанна и убить Симеона. Иоанн прислал гонца с вестью, что он вполне удовлетворен тем, что Симеона, который нарушил границы частной территории, схватили и связали, ничего другого он и не собирался с ним делать.

Судья не стал ни в чем обвинять Иоанна, потому что боялся разозлить крупных землевладельцев. Он прекрасно понимал, что Иоанн никогда не позволит наказать его слуг. Но обвинение было не совсем простым, и тогда порешили слуг Иоанна освободить, а Иоанн потихоньку заплатил половину долга, в двести фунтов золота, что составляло более четырнадцати тысяч золотых монет. Таким образом, честь Иоанна была сохранена, а жители города спаслись от разорения. Иоанн Каппадохиец отличался злобным, агрессивным нравом еще в юные годы, а позже стал командиром императорской гвардии и генералом, и причинил Велизарию множество бед.

Велизарий, Иоанн Армянин, Палеолог и их рабы отправились к дому дядюшки Велизария Модеста. Дорогу указал им Симеон, знавший достопочтенного Модеста. Дом располагался за городом, возле ручья, в котором водилась форель, и вокруг росло множество деревьев. Велизарий, наконец, предстал перед дядюшкой. Он был высоким, худым и мирным человеком, любившим литературу. Мальчик отдал ему остатки перца. Модест приветствовал Велизария, Иоанна Армянина и Палеолога. Они стали разговаривать на латыни, и Модест, услышав историю сражения, заметил:

— Хорошо, племянник, молодец! Ты все обдумал заранее, как это сделал бы настоящий римлянин! Например, Марий, Метеллус и Муммиус. Но в твоей латыни проскальзывает множество варварских словечек и выражений, и ты их произносишь хрипя, как будто африканский носорог хрюкает. Эти звуки раздражают мои уши. Следует от них избавиться, научиться элегантному языку Цицерона и Цезаря. Мой друг Мальтус, в чью школу ты отправишься, к счастью, ученый муж, обладающий хорошим вкусом. Он тебе объяснит разницу между хорошей латынью благородных язычников и грубой латынью неграмотных монахов.

Если пышную речь Модеста перевести на обычный и всем понятный язык, именно так все звучало. Но Модест никогда не изъяснялся просто. Он всегда старался употреблять литературные аллюзии, парадоксы, метафоры или все это вместе. Поэтому Велизарий его с трудом понимал. Я не стану повторять литературные изыски, срывавшиеся с его губ, потому что смысл его слов от этого не менялся. Дело в том, что греческий язык очень гибок, и на нем легко употреблять метафоры, и он хорошо передает юмор, но что касается латыни, то здесь следует быть более осторожным. Как говорится в одной пословице: «Звучит фальцет мужчины, подражающего женщинам».

Школа Мальтуса располагалась в центре Адрианополя. Она не напоминала монашескую школу, где давалось ограниченное образование и учеников держали на хлебе и воде Святого Писания. Хлеб очень хорош, тоже самое можно сказать о воде. Но недостаток питания, к которому привычен заключенный или бедный крестьянин, может породить духовный голод учеников. Они легко прослеживают генеалогическое древо еврейского царя Давида до Потопа, а потом и дальше до самого Адама, не сделав ни одной ошибки, и могут повторить целые главы Апостольских Посланий святого Павла и воспроизводить их свободно, будто это поэмы. Но в некоторых аспектах они совершенно необразованны.

Когда я был со своей госпожой Антониной в Равенне в Италии, я встретил епископа, который хлопал ушами при упоминании Энея, героя Трои, и того, как он предал королеву Дидону из Карфагена.[15] Бог меня простит, потому что я не считаю себя ученым человеком. Я — просто слуга, и мое образование состояло в том, что я прислушивался к разговорам ученых людей. Но мне стало неудобно, когда невежество епископа было обнаружено явно. Он вообще не понял, о чем говорила моя госпожа.

— Эней? — повторил он. — Эней? Я очень хорошо знаю все тексты Апостолов, но могу вас уверить, сестра во Христе, что там вы не найдете об этом упоминания и даже в подробных комментариях не говорится о том, что благочестивый Эней из Лидды, кого апостол Петр излечил от паралича, хотя он пролежал в постели восемь лет, потом посещал королеву Дидону в Карфагене и к тому же еще и предал ее.[16]